Начиная с двадцати с небольшим, когда он – на два года раньше, чем большинство сверстников, – с отличием окончил юридическую школу Стэнфордского университета, и до восьмидесятилетия, которое он недавно отпраздновал, Пол Йель последовательно занимал все более высокие публичные посты. Еще молодым адвокатом он прославился во всем штате как защитник бедных и бесправных. Выставив свою кандидатуру на выборах, он прошел в нижнюю палату калифорнийского парламента, а затем, проведя там два срока, стал самым молодым в истории сенатором штата.
В обеих палатах Пол Йель добился выдающихся успехов на законотворческом поприще, став, например, автором одного из первых законопроектов по защите национальных меньшинств и запрету потогонных производств. Он также лоббировал законы о поддержке калифорнийских фермеров и рыбаков.
Следующей ступенькой в карьере Пола Шермана Йеля стало избрание главным прокурором штата. На этой должности он объявил войну организованной преступности и отправил за решетку нескольких крупных мафиозных боссов. Логично было бы ожидать, что он станет губернатором, – и действительно, пост был у Йеля в кармане, стоило только захотеть. Вместо этого он принял предложение президента Трумэна занять освободившееся место в Верховном суде. Сенат утвердил кандидатуру в рекордно быстрые сроки: результат был известен заранее, ибо ни тогда, ни сейчас ни малейшая тень скандала или подозрения в коррупции не запятнала имени Пола Йеля, которого порой называли «мистер Неподкупность».
Работая в Верховном суде, Йель написал много заключений, проникнутых духом подлинного гуманизма – и одновременно превозносимых профессионалами как «слова истинного юриста». Даже его возражения постоянно цитировались и порой приводили к изменениям в законодательстве. А главное, достопочтенный судья Йель никогда не забывал о том, что он сам и его жена Бет – калифорнийцы, и при каждом удобном случае заявлял о любви к родному штату.
В конце концов решив, что его работа закончена, он тихо уволился и без лишнего шума – как и все, что делал, – вернулся в Калифорнию. «Домой, на запад», как выразился сам Пол Йель в интервью журналу «Ньюсуик». Он отказался от пышного ужина в Сакраменто в свою честь, но согласился присутствовать на скромном приветственном обеде в долине Напа, где они с супругой планировали поселиться.
По желанию Йеля в список гостей включили председателя совета директоров «Голден стейт системс», а Хамфри в свою очередь попросил – и получил – еще одно приглашение для своего помощника и заместителя.
Пока лимузин председателя с личным водителем за рулем вез их в долину Напа, Хамфри обсуждал рабочие вопросы и планы. Похоже, председатель преодолел свое недовольство Нимом, однако про цель нынешней поездки ничего так и не говорилось.
Даже сейчас, накануне зимы, когда урожай был несколько недель как собран, долина отличалась невероятной красотой. Только что прошли дожди, и наступивший день был ясным, солнечным и свежим. Среди виноградных лоз, сейчас голых и лишенных листьев – скоро их подрежут, подготовят к следующему сезону, – начали пробиваться ранние побеги полевой горчицы с ее ярко-желтыми цветами. В течение следующих нескольких недель горчица разрастется, а потом ее запашут: она удобряет почву и, как говорят, придает местному винограду и вину особую терпкую нотку.
– Обрати внимание, как редко посажены лозы, – сказал Хамфри, отложив работу, когда они въехали в центральную часть долины, где виноградники простирались, насколько хватало глаз, по поросшим пышной зеленью склонам с обеих сторон. – Раньше их сажали чаще. Это для машинного сбора – так виноградари борются с профсоюзами. Профсоюзные лидеры своим честолюбием и упрямством добились того, что теперь здесь все автоматизировано, людей будет минимум, а эффективность повысится.
Лимузин миновал городок Йонтвилл, через несколько миль, между Оквиллом и Рутерфордом, свернул на извилистую дорогу вдоль кирпичных стен и въехал на построенную в испанском колониальном стиле винодельню Роберта Мондави.
Почетный гость с супругой прибыли заранее и теперь приветствовали посетителей в элегантно обставленном Винном зале. Хамфри, несколько раз встречавшийся с Йелем ранее, представил Нима.
Невысокий, подтянутый, с редеющими седыми волосами и пронзительным, буквально сверлящим взглядом серых глаз, Пол Шерман Йель в свои восемьдесят лет отличался удивительной живостью. К удивлению Нима, Йель обратился прямо к нему:
– Я ждал знакомства с вами, молодой человек. Пока вы здесь, надо будет нам найти укромный уголок и хорошенько поговорить.
Бет Йель – радушная, приятная женщина, которая вышла за своего мужа пятьдесят лет назад, когда он еще был молодым членом парламента, а она его секретарем, – сказала Ниму:
– Думаю, вам понравится работать с Полом. Обычно его все любят.
При первой же возможности Ним отвел Хамфри в сторонку и спросил вполголоса:
– Эрик, что происходит? К чему это все?
– Я дал слово, – ответил Хамфри. – Не могу его нарушить. Наберись терпения.
По мере того как прибывали все новые гости, а к Йелю выстроилась очередь желающих пожать руку, становилось понятно, что сегодняшний обед – важное событие. Казалось, вся долина Напа съехалась сюда, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Ним узнал многих из тех, кто олицетворял калифорнийское виноделие: Луи Мартини, Джо Хайтс, Джек Дэвис из «Шрамсберга», хозяин – Роберт Мондави, Питер Мондави из «Круга», Андре Челичефф, брат Тимоти из «Христианских братьев», Донн Шаппелле и многие другие. Губернатор Калифорнии был в командировке, но прислал своего заместителя. Присутствовало и множество журналистов, включая телевизионщиков с камерами.
Репортаж об обеде – который анонсировался как частный и неформальный – сегодня вечером или завтра утром прочитает или посмотрит большая часть Калифорнии.
За трапезой, где, разумеется, подавались вина долины Напа, последовали речи – к счастью, короткие. Выпили за здоровье Пола и Бет – присутствующие в едином порыве встали, чтобы приветствовать их овациями. В ответ почетный гость с улыбкой тоже поднялся на ноги и проговорил около получаса – душевно, тепло, красноречиво, будто непринужденно беседовал с друзьями. В самой речи не было ничего резонансного, никаких неожиданных откровений, лишь простые слова человека, который наконец-то вернулся домой.
– На тот свет я пока не собираюсь, – сказал Йель. – А кто собирается? Но когда придет мой черед, я хотел бы отправиться в вечность автобусом из долины Напа.
Сюрприз он приберег на конец речи.
– А пока этот автобус за мной не прибыл, я намерен вести активную и, надеюсь, небесполезную жизнь. Есть одна работа, которая, как меня уверяют, мне по силам и может принести пользу Калифорнии. После долгих раздумий, посоветовавшись с женой – которая беспокоилась, что иначе ей придется весь день терпеть мое общество (смех в зале), – я согласился занять пост в «Голден стейт системс». Не в качестве инспектора по счетчикам – к сожалению, зрение у меня уже не то (снова смех), – но в качестве члена правления и пресс-секретаря компании. Из почтения к моим сединам мне разрешили самому определять свои рабочие часы, так что в те дни, когда решу выйти на работу, я, пожалуй, буду приезжать сразу к обеду – тем более что он входит в соцпакет (громкий смех). Мой новый начальник, мистер Эрик Хамфри, сегодня здесь – наверное, приехал записать мой номер социального страхования (смех и одобрительные возгласы).
Позже Хамфри сказал Ниму:
– Старик настаивал на том, чтобы держать все в секрете, пока мы вели переговоры, а потом хотел объявить обо всем сам – так, как считал нужным. Вот почему я не мог сказать заранее. Придется тебе с ним поработать, чтобы ввести его в курс дела.
Тем временем достопочтенный судья Йель (звание сохранялось до конца жизни) завершил выступление и под продолжительные аплодисменты уселся на место, а вокруг Эрика Хамфри собрались репортеры.
– Детали еще прорабатываются, – сообщил им Хамфри, – но в целом мистер Йель будет играть именно ту роль, которую обозначил: пресс-секретаря, представляющего компанию как перед общественностью, так и перед комиссиями и законодательными органами.
Отвечая на вопросы журналистов, Хамфри выглядел довольным – и не без повода. Заполучить Пола Шермана Йеля на работу в ГСС было невероятной удачей. Йель не только пользовался огромным кредитом доверия – перед ним были открыты все двери калифорнийской верхушки, начиная с губернатора. Очевидно, что он станет своего рода лоббистом – и притом высочайшего калибра, хотя, разумеется, само слово «лоббист» никто и никогда не осмелится произнести в его присутствии.
Телевизионщики уже просили нового пресс-секретаря ГСС встать перед камерой, чтобы сделать официальное заявление – первое из многих. Некоторые из этих заявления мог бы сделать сам Ним, если бы не пустил по ветру свой шанс. Теперь, наблюдая со стороны, он ощутил укол зависти и сожаления.
Глава 6
– Помимо всего прочего нам пригодятся деньги, – сказала Ниму Бет Йель с откровенностью, которая, как он позднее понял, была ее отличительной чертой. – В Верховном суде не заработаешь, а жизнь в Вашингтоне дорогая, так что откладывать у нас почти ничего не получалось. Дедушка Пола основал семейный трастовый фонд, но им плохо управляли и там царит бардак. Вы не могли бы подбросить еще полешко?
Они сидели перед камином из природного камня, в небольшом уютном коттедже на винодельне, примерно в миле от зала, где проходил обед.
Владелец, пользовавшийся коттеджем только в летние месяцы, одолжил его Йелям, пока те не обустроят постоянное жилище.
Ним подкинул полено в камин к двум другим, частично обгоревшим, и раздул пламя, заплясавшее веселыми язычками.
Достопочтенный судья Йель полчаса назад покинул их, чтобы, как он выразился, «вздремнуть для подзарядки», пояснив: «Пользуюсь этим приемом уже много лет каждый раз, как чувствую, что внимание начинает рассеиваться. Некоторые коллеги делают то же самое прямо во время судебных заседаний».