США отказались – и отказываются до сих пор (аргументация казначейства понятна: у США осталось не так много золота, поскольку огромные объемы были потрачены на попытки его «демонетизировать»; фактически в Форт-Ноксе и Федеральном резерве его хватит лишь на оплату годового импорта нефти – с небольшим избытком).
Вместо этого казначейство США, на протяжении десяти с лишним лет полагавшееся для оплаты счетов на печатный станок, предлагает снова пустить его в дело, напечатав еще больше бумажных долларов.
Однако на сей раз экспортеры нефти непреклонны. По сути, они заявляют: «Бумажные деньги мы можем напечатать сами, не отдавая за них нефть». И как анекдотический китаец из прачечной, который говорил: «Нет бумаська – нет рубаська», – ставят нам ультиматум: «Нет золота – нет нефти».
Похоже, ситуация патовая.
Да, поставки нефти пока не прекращены – это факт. Но есть и другой факт – через какой-нибудь год они вполне могут прекратиться.
Тем временем межправительственные переговоры продолжаются – а значит, компромисс возможен.
Поживем – увидим.
Общая неопределенность по поводу нефти нависла над ГСС зловещей тучей: больше половины генерирующих мощностей компании зависело от жидкого топлива, в первую очередь импортного.
Природный газ – прежде доступный энергоноситель – становился дефицитом.
Возможность одновременной нехватки нефти, газа и воды представляла собой кошмар, о котором и Эрик Хамфри, и Ним, и остальное руководство компании предпочитало лишний раз не думать. Или думать с содроганием.
– Как вы считаете, есть шанс, что губернатор публично поддержит проект в Тунипе? – спросил Эрик Хамфри у Пола Шермана Йеля. – В конце концов, на дворе нефтяной и газовый кризис; какие еще нужны аргументы в пользу строительства угольной ТЭС?
Пол Йель присоединился к Хамфри и Ниму вскоре после того, как Ним закончил доклад о воровстве энергоресурсов. Предыдущий день достопочтенный судья, он же новоиспеченный пресс-секретарь ГСС, провел в Сакраменто, в администрации штата.
– Губернатор все понимает, – сказал Йель, – и колеблется. Я виделся с ним вчера и убеждал сделать заявление в поддержку Тунипы. Я бы сказал, шансы – шестьдесят процентов против сорока.
– Рад слышать. – Хамфри моментально просветлел лицом, и Ним подумал: вот очередное доказательство, что председатель, наняв Пола Йеля, поступил мудро.
– Заверяю, джентльмены, в Сакраменто очень встревожены ситуацией с нефтью. Все, с кем я вчера разговаривал, включая губернатора, сознают, что независимо от того, удастся ли справиться с нынешним кризисом, продажу бензина придется ограничивать.
– По мне, так неплохо бы, – сказал Хамфри. – В Северной Америке привыкли к отвратительной расточительности в плане транспорта – огромные машины, жгущие бензин, будто его запас бесконечен. Европейцы считают нас безответственными, и они правы.
Ним подавил в себе желание напомнить, каких размеров автомобиль у самого председателя, но вместо этого обратился к Йелю:
– Надеюсь, в Сакраменто понимают, что использовать нефть для выработки электроэнергии гораздо рациональнее, чем расходовать ее как автомобильное топливо?
Пол Шерман Йель улыбнулся:
– Заверяю вас, я твержу про это при каждом удобном случае, как публично, так и приватно.
Ним вспомнил, что с неделю назад Йель как раз выступал в телепередаче «Встреча с прессой». Учитывая, как мало времени прошло с его назначения, бывший судья продемонстрировал удивительно глубокую осведомленность о делах ГСС. Ним, который смотрел программу дома, вновь ощутил сожаление, что больше не является пресс-секретарем компании, хотя, положа руку на сердце, не мог не признать, что его преемник справляется превосходно.
– Полагаю, у «Голден стейт системс» имеются планы и в области атомной энергетики? – спросил Пол Йель.
– Официально – да, – ответил Ним. – Две АЭС строятся – мы получили лицензии до того, как их фактически перестали выдавать. И мы подавали заявки на получение еще двух разрешений, но по ним все замерло. Так что на деле… – Он пожал плечами.
– Проблема в том, что шансов на утверждение новых АЭС в Калифорнии все меньше, – добавил Эрик Хамфри. – Единственное, в чем можно быть уверенным, это что дебаты по атомной энергетике с аргументами за и против будут идти и идти, причем безрезультатно. Мы не можем столько ждать. – Председатель вернулся к теме про нефть. – На месте арабских шейхов я бы тоже не стал продавать нефть за бумажки и потребовал золота – или по крайней мере обеспеченной золотом валюты. Может, США пойдет на компромисс и решится потратить часть золотого запаса, хотя надолго его не хватит?
– А у нас точно есть это золото? – спросил Ним. – Похоже, имеются сомнения.
Хамфри, кажется, был удивлен, а вот Йель, по чьим губам скользнула легкая улыбка, нет.
– Я подписан на рассылку финансовых новостей «Международный бюллетень Гарри Шульца», – сказал Ним. – Там много правдивой информации, которую газеты по каким-то причинам не хотят печатать. Так вот, Шульц писал о докторе Питере Бетере, адвокате из Вашингтона, который работал юристом в Экспортно-импортном банке США, и Эдварде Дюрелле, американском промышленнике. Они оба заявляют, что пресловутый золотой запас в Форт-Ноксе – надувательство, и на самом деле золота там гораздо меньше, чем все думают.
Пол Шерман Йель кивнул:
– В Вашингтоне многие о них слышали, хотя предпочитают не признаваться. Кстати, я тоже подписан на бюллетень Шульца.
– Бетер и Дюрелл утверждают, что в Форт-Ноксе не проводили аудит с тысяча девятьсот пятьдесят третьего года, – объяснил Ним председателю. – И еще они говорят, что оставшееся золото не чистое, мол, это переплавленные монеты с примесью серебра, меди и сурьмы, те самые, которые отозвал президент Рузвельт, когда частный оборот золота в США объявили незаконным. Одно только это автоматически снижает его ценность на двадцать процентов, если не больше.
– Никогда о таком не слышал, – покачал головой Хамфри. – Интересно.
– И это еще не все, – продолжал Ним. – Есть мнение, что во время долларового кризиса в тысяча девятьсот шестидесятом году значительная часть золотого запаса была использована для поддержания курса доллара. Золото планировалось позднее возместить, однако ничего не сделали.
– Но зачем это скрывать? – спросил Хамфри.
– Ну, это как раз понятно, – вмешался Йель. – Если мир убедится, что у США меньше золота, чем мы утверждаем, начнется паническая продажа долларов. – Он задумчиво добавил: – Болтают, будто каждый министр финансов обязан дать подписку о неразглашении – и только потом узнает правду. Ясно одно: правительство не позволяет провести независимый аудит в Форт-Ноксе. Понятия не имею, правду ли пишут Бетер и Дюрелл, но случались истории и похлеще, особенно в Вашингтоне.
Эрик Хамфри вздохнул.
– Порой я жалею, что мой помощник так эрудирован, столько читает и обладает таким пытливым умом. Мало мне было тревог по поводу Тунипы, угля, воды, газа и нефти – теперь еще и золото к списку добавилось.
Глава 9
В обшитом красным деревом кабинете в штаб-квартире клуба «Секвойя» на Кейбл-хилл Лора Бо Кармайкл колебалась, задержав ручку над лежавшим на столе чеком на двадцать пять тысяч долларов.
Выплатить сумму предстояло из бюджета клуба, выделенного на специальные проекты, в адрес «света и силы для народа».
Это был второй платеж из общей суммы в пятьдесят тысяч, обещанной Дэйви Бердсону пять месяцев назад, в прошлом августе. Первую половину выплатили немедленно после конфиденциального соглашения между клубом «Секвойя» и ссдн. Теперь пришла пора выплатить вторую.
Чек уже подписал Родерик Притчетт, ответственный секретарь клуба «Секвойя». Чуть выше предстояло расписаться председательнице. Одной чернильной загогулиной – подпись Лоры Бо обычно была неразборчивой – она могла придать чеку официальную силу. И тем не менее медлила.
Решение о сотрудничестве между клубом «Секвойя» и ссдн повергало ее в мучительные сомнения – и тогда, сразу после принятия решения, и сейчас.
Сомнения лишь усилились после начала слушаний по Тунипе, где Дэйви Бердсон, по мнению Лоры Бо, вел себя отвратительно. Все ее существо восставало против низкопробных приемов, клоунады с игрой на публику, циничной апелляции к наименее интеллектуальной аудитории.
Теперь председательница вновь задавалась вопросом: неужели она ошиблась, подав решающий голос за сотрудничество и передачу денег? Что, если всеми уважаемый клуб «Секвойя» запятнал и опозорил себя этим союзом, ответственность за который ляжет на Лору Бо, если правда выплывет наружу – чего исключать нельзя?
Быть может, ей все же следовало занять сторону Присциллы Куинн, которая открыто высказала, что думает о Бердсоне? Ее слова врезались в память – и по-прежнему больно царапали: «Интуиция подсказывает, что доверять ему нельзя… у меня есть принципы – а у этого омерзительного субъекта, похоже, нет!» И еще: «Думаю, вы все пожалеете о своем решении. Прошу занести мое несогласие в протокол».
Лора Бо уже жалела. Так и не подписав чек, она отложила ручку и потянулась за трубкой интеркома.
– Родерик, вы не могли бы зайти ко мне?
Ответственный секретарь явился через пару минут.
– Не стоит ли нам пересмотреть решение о выплате второй половины суммы? Если первая была ошибкой, то мы по крайней мере могли бы ее не усугублять.
Притчетт, как всегда франтоватый и ухоженный, принял удивленный вид. И, чтобы выиграть время, прибег к излюбленному приему: снял очки без оправы и тщательно протер носовым платком.
– Не приходит ли вам в голову, госпожа председатель, что, отказавшись от выплаты, мы нарушим соглашение, которое другая сторона честно выполнила? – спросил он, когда наконец надел очки.
– А она выполнила? Что мы получили за наши двадцать пять тысяч – юродство Бердсона на слушаниях по Тунипе?
– Я бы не стал описывать поведение Бердсона как «юродство», – сказал Притчетт, очень аккуратно выбирая слова. – Его приемы, конечно, грубоваты – куда грубее, чем мы можем позволить себе, – но весьма действенны. Он добился, что внимание СМИ с