Как выяснилось, Бердсон основал ссдн четыре года назад, в период резкого повышения тарифов на электроэнергию и газ, вызванного инфляцией и растущими ценами на нефть. Безусловно, взлет тарифов сильно ударил по мало- и среднеобеспеченным слоям населения, – и Бердсон провозгласил себя борцом за их интересы.
Своими экстравагантными манерами он моментально привлек к себе внимание СМИ и воспользовался им, чтобы завербовать в ссдн несколько тысяч новых членов. Для этого Бердсон нанял целую армию студентов, которые занимались агитацией. Нэнси удалось разыскать нескольких – все они уже закончили университет, и все без исключения остались недовольны своим опытом.
– Мы считали, что делаем добро, помогаем обездоленным, – сказал один из бывших агитаторов, ныне работающий архитектором. – Увы, как выяснилось, на самом деле мы помогали Дэйви Бердсону. Когда мы агитировали, у нас были с собой петиции, которые он напечатал, на имя губернатора, сената и палаты представителей Калифорнии, Комиссии по коммунальным услугам… в общем, всех подряд. Там говорилось о необходимости снижения неподъемных тарифов на коммунальные услуги для населения, и мы обходили дома и квартиры, собирая подписи. Еще бы! Кто откажется выступить против снижения тарифов? Подписывали почти все.
Историю подхватила еще одна его бывшая коллега, молодая женщина, которая согласилась побеседовать с Нэнси:
– А как только человек ставил подпись – ни в коем случае не до, только после, – мы объясняли: организация кампании стоит денег, так что не могли бы вы пожертвовать три доллара, а бонусом вам предоставят годовое членство в ссдн? К этому моменту человек уже понимал, что нам надо что-то дать за старания. Ловкий психологический ход, Бердсон в таком разбирается. Так что почти все отдавали эти три доллара, даже совсем бедные семьи.
– Не могу сказать, что мы напрямую кого-то обманывали, – заметил молодой архитектор. – Правда, собирали мы гораздо больше, чем нужно было для деятельности ссдн. Но вот где Бердсон точно жульничал – так это со студентами, которых нанимал.
– Бердсон обещал нам по одному доллару из каждых трех собранных, – сказала девушка. – Только требовал, чтобы сначала все деньги сдавали ему – как он говорил, для отчетности, – а нам, мол, заплатит потом. «Потом» наступало очень не скоро. И получали мы только четверть обещанного – по двадцать пять центов с каждых трех долларов, а не по доллару. Если же мы пытались качать права, Бердсон твердил, что его неправильно поняли.
– Никаких письменных договоров не было, да? – спросила Нэнси.
– Нет. Мы ему доверяли. Он же боролся за бедных, против больших корпораций… Ну, мы так думали.
– К тому же Бердсон вел себя осторожно и разговаривал с каждым наедине, – добавил архитектор. – В общем, ни одного свидетеля. Но если считать, будто кто-то неправильно понял, получается, все разом неправильно поняли.
– Правильно мы все поняли, – отрезала девушка. – Бердсон просто жулик.
Нэнси Молино спросила и у двух своих собеседников, и у других их коллег, сколько всего было собрано денег. В публичных заявлениях Бердсон утверждал, что в ссдн состоит двадцать пять тысяч человек. Респонденты Нэнси в основном говорили, что настоящие цифры выше – возможно, тысяч тридцать пять. Если так, то за вычетом зарплаты агитаторов в первый год своего существования ссдн должна была получить около ста тысяч долларов, по большей части наличными.
– Ну и ну, – покачал головой архитектор, когда Нэнси поделилась с ним своими прикидками. – Прибыльное дельце у Бердсона… Кажется, я чем-то не тем занимаюсь в жизни, – добавил он сокрушенно.
Нэнси выяснила и еще кое-что: ссдн продолжала собирать взносы.
Дэйви Бердсон по-прежнему нанимал на работу студентов – их ряды постоянно обновлялись, и им всегда были нужны деньги и временные подработки, чтобы записывать в ссдн новых и новых членов, а также продлевать членство уже существующих. Похоже, агитаторов Бердсон больше не обманывал – наверное, понял, что бесконечно проворачивать свой трюк не удастся. Как бы то ни было, приток денег в ссдн не прекращался.
Что делал Бердсон с деньгами? Да, он активно противодействовал «Голден стейт системс» по нескольким фронтам, порой успешно, так что многие члены ссдн считали, что платят взносы не зря. Однако Нэнси не была в этом так уверена.
Обратившись за помощью к бухгалтеру и произведя некоторые расчеты, она выяснила: даже с учетом жалованья самого Бердсона и очень щедрого финансирования всевозможных расходов как минимум половина суммы все равно остается неучтенной. Что происходит с этой половиной? Скорее всего, ее присваивает Бердсон, который полностью контролирует ссдн. Но у Нэнси не было доказательств. По крайней мере, на данный момент.
Бухгалтер, с которым она советовалась, сказал, что рано или поздно налоговая инспекция может потребовать отчета от ссдн и лично от ее руководителя. Впрочем, в налоговой вечно не хватало кадров, поэтому многие так называемые некоммерческие организации никто никогда не проверял и финансовая нечистоплотность сходила им с рук.
Не желает ли Нэнси, чтобы он конфиденциально уведомил налоговую службу, поинтересовался бухгалтер.
Она ответила однозначно: нет. Пока не время.
Возможность получить консультацию бухгалтера имелась у Нэнси потому, что ее отец был важным клиентом для той же бухгалтерской конторы. У компании Майло Молино имелся и адвокат. Нэнси отвела к нему бывших агитаторов, чтобы они дали письменные показания.
Нэнси тщательно готовила досье и знала, что Бердсон получал гонорары за статьи и чтение лекций в университете. Самая обычная и уважаемая практика. И все же на что Дэйви Бердсон тратил все эти средства?
Ходил еще туманный слух, который Нэнси зацепила краем уха на фуршете, будто Бердсон и ссдн обращались за финансовой поддержкой к клубу «Секвойя». Честно говоря, не верилось, что богатый и престижный клуб «Секвойя» может связаться с таким человеком, как Дэйви Бердсон. Тем не менее Нэнси привыкла проверять любые наводки и попыталась осторожно навести справки. Пока что безрезультатно.
С главной загадкой Нэнси столкнулась в январе, когда, проезжая по одной из центральных улиц на своем «Мерседесе-450SL», вдруг заметила Дэйви Бердсона и, не задумываясь, решила проследить за ним. Нэнси оставила машину на ближайшей парковке и отправилась за своим объектом пешком, держась на почтительном расстоянии. То, что за этим последовало, напоминало эпизод из шпионского романа.
Нэнси была уверена, что Бердсон ее не видел, однако вел он себя так, будто ожидал слежки – и намеревался от нее ускользнуть.
Сперва он зашел в оживленное гостиничное фойе, где, оглядевшись по сторонам, нырнул в мужской туалет и через несколько минут вышел оттуда в темных очках и мягкой фетровой шляпе. Прежде Бердсон был с непокрытой головой. Уловки не обманули Нэнси, однако изменили внешность Бердсона, и будь он одет так с самого начала, она, возможно, его бы не узнала. Из отеля он вышел через боковую дверь. Нэнси, дав ему отойти достаточно далеко, двинулась следом. На улице она чуть было его не потеряла: пройдя немного, Бердсон сел в автобус, который тут же закрыл двери и укатил.
К счастью, мимо проезжало такси. Нэнси показала чернокожему парнишке за рулем двадцатку.
– Езжай за автобусом, но так, чтобы никто не заметил, что мы за ним следим. И мне нужно будет видеть, кто выходит на остановках.
– Будет сделано, леди! – мгновенно ответил водитель. – Сядьте и расслабьтесь. Я обо всем позабочусь.
Парнишка оказался весьма толковым. Дважды он обгонял автобус, а затем, перестроившись в крайний правый ряд, пропускал по выделенной полосе. Пока они были рядом, Нэнси отворачивалась, но когда автобус останавливался, впуская и выпуская пассажиров, такси притормаживало, давая возможность всех рассмотреть. Долгое время Бердсона не было видно, и Нэнси уже начала сомневаться, не пропустила ли его каким-то образом, но затем, милях в четырех от места, где сел в автобус, он наконец вышел.
Нэнси увидела, как он озирается.
– Вот этот, бородатый, – сказала она водителю.
– Ясно! – Водитель прибавил скорости, чтобы проехать мимо, не глядя на Бердсона, потом остановился у обочины. – Не оборачивайтесь, леди. Я вижу его в зеркало – он улицу переходит. – И через пару минут: – Оба-на, да он в другой автобус полез.
Они поехали за вторым автобусом – тот шел в противоположную сторону, отчасти повторяя в обратном порядке маршрут первого. На этот раз Бердсон вышел через несколько кварталов и снова начал оглядываться по сторонам, а потом сел в такси. Когда машина отъезжала, Бердсон внимательно смотрел в заднее стекло.
Нэнси подумала и сказала:
– Пусть едет. Отвезите меня обратно в центр.
Злоупотреблять удачей не стоило. Она надеялась, что Бердсон не заметил, как она за ним следовала, но если продолжать, то наверняка заметит. Чтобы разгадать эту загадку – куда и зачем он направлялся, – требовались иные методы.
– Ну, леди, вас не поймешь, – пожаловался водитель, когда они повернули в центр. – То вы следите за этим перцем: и вроде нормально же получалось, – а потом вдруг бросаете. Даже не подъехали поближе, чтобы увидеть номер той тачки.
Парень очень старался ей помочь, и Нэнси решила объяснить ему, почему не захотела приближаться, рискуя быть замеченной. Внимательно выслушав, водитель кивнул:
– Понял. – А еще через пару минут обернулся к ней. – А вы еще не раздумали узнавать, куда ездит этот бородатый?
– Не раздумала.
Чем больше Нэнси размышляла об ухищрениях Бердсона, тем больше убеждалась в том, что видела нечто важное, и об этом лучше бы разузнать подробнее.
– Знаете, где он обычно зависает?
– Домашний адрес? Нет, но узнать нетрудно.
– Мы могли бы договориться, – предложил водитель. – У меня два другана без работы сидят, у них машины с рациями. У меня тоже рация. Мы могли бы втроем следить за бородатым, а тачки менять, чтобы он не заметил. Разговаривать по рации. Один отъезжает – зовет следующего.