– Обращайтесь в любой момент, сэр.
Они продолжали разговаривать, и висевшее в воздухе напряжение рассеялось. Договорились, что позднее в тот же день Гарри Лондон передаст судье Йелю доказательную базу, собранную на Иэна Норриса и трастовый фонд семьи Йель.
Йель сказал, что посоветуется с частным адвокатом, чтобы защитить свои интересы в деле с Норрисом.
– В нашем семейном фонде непросто сменить попечителя. Дед установил очень негибкие условия, которые со временем стали доставлять много неудобств. Чтобы уволить Норриса, требуется решение суда, но в данных обстоятельствах я готов пойти этим путем.
Ним по большей части молчал. Его что-то тревожило – какая-то смутная мысль в глубине сознания, не желавшая выплывать на поверхность.
Гарри Лондон явился вновь пару дней спустя.
– Есть интересные новости по делу Норриса. Тебе понравится.
Ним поднял глаза от последней версии выступления на конференции НИЭ.
– Что там?
– Иэн Норрис дал показания. Клянется, что твой приятель Пол Шерман Йель ничего не знал. Так что у нас есть подтверждение тому, что говорил старикан.
– А зачем бы Норрису давать показания? – с любопытством спросил Ним.
– Подковерные игры. Не уверен, что Фемида всегда слепа. Адвокат Норриса вел переговоры с прокуратурой. Первым делом условились, что будет выплачен долг перед ГСС – точнее, все, что мы считаем долгом, – а это очень большая сумма. Затем Норрис откажется от оспаривания обвинений в краже по статье 591.
– Это что?
– Статья Уголовного кодекса Калифорнии. Предусматривает наказание за кражу у предприятий коммунальной сферы и телефонных компаний: штраф и тюремное заключение сроком до пяти лет. Прокуратура потребует максимальный штраф, но не станет настаивать на тюремном заключении. Сложи все – и получается, что в суде не будут представлены никакие доказательства. А значит, нигде в протоколе не упомянут и трастовый фонд семьи Йель.
Гарри Лондон замолчал.
– Из тебя добывать информацию – все равно что пробку из бутылки тянуть, – пожаловался Ним. – Расскажи, о чем еще договорились.
– Я не все знаю – и, наверное, не узнаю. Одно ясно: у нашего мистера Йеля влиятельные друзья. На прокуратуру надавили, чтобы добиться досудебного соглашения и избежать огласки для Йелей. – Гарри Лондон пожал плечами. – Думаю, и для старой доброй ГСС так лучше.
– Да, – согласился Ним. – Лучше.
После ухода Гарри Лондона Ним еще некоторое время сидел молча, погрузившись в размышления. Репутация компании действительно пострадала бы, если бы выяснилось, что один из ее директоров и по совместительству пресс-секретарь замешан в махинациях с электроэнергией – даже при условии, что он лично ни в чем не виноват. Вероятно, Ниму следовало бы радоваться, однако что-то продолжало его беспокоить уже два дня, какая-то заноза в подсознании – подспудная убежденность, будто он знает нечто важное, но не может вспомнить что.
Было и еще одно соображение – на этот раз вполне сознательное. Почему достопочтенный судья Йель на той встрече с Эриком Хамфри, Гарри Лондоном и Нимом так настаивал, что вообще никогда не слыхивал о воровстве электроэнергии? Конечно, исключить этого нельзя. Да, в прессе или на ТВ иногда появлялись репортажи, но никто, даже член Верховного суда, не может следить за всеми новостями. И все равно уверения Йеля казались несколько преувеличенными.
Ним мысленно вернулся к тому, о чем думал раньше: к неуловимой причине своей тревоги. Что же он такое знает? Может, если не пытаться так старательно напрягать память, воспоминание всплывет само?
Да, лучше еще поработать над текстом выступления на конференции НИЭ – до него оставалось всего четыре дня.
Глава 16
Приближается день нашей славы!
«Друзья свободы», отважная народная армия, сражающаяся со злобными капиталистами, поработившими Америку, нанесет удар, который войдет в историю.
Вся подготовка сделана в лучшем виде.
Йоргос Уинслоу Аршамбо, делавший запись в дневнике, замер, затем огрызком карандаша (уже слишком коротким для письма – еще немного, и его придется выкинуть, что бы там ни говорил Ганди) вычеркнул последние четыре слова: в них звучали какие-то буржуазные нотки – и написал по-другому:
…безукоризненно выполнена командованием «Друзей свободы».
Лучше. Гораздо лучше! Он продолжил писать:
Враги народа, которые собираются на сходку под позорным, фашистским знаменем Национального института электроэнергии, начнут съезжаться через два дня.
Их ждет большой сюрприз – и заслуженная кара.
Отложив огрызок карандаша, чтобы отдохнуть от письма – оно всегда истощало его морально, – Йоргос с удовольствием осмотрел подвальную мастерскую, заставленную недавно добытыми припасами и снаряжением. Затем встал, потянулся, разминая спортивное тело, упал на пол на заранее расчищенный пятачок и быстро сделал сорок отжиманий. Упражнение получалось легко, дыхание не сбилось даже к концу. Возможно, через три дня настанет время радоваться, что он в такой хорошей спортивной форме.
Теперь пора возвращаться к дневнику. Учитывая, какой важный момент истории наступает, забрасывать дневник нельзя – однажды он займет почетное место в архивах революции.
Все связанное с грядущей операцией складывалось идеально: планирование, припасы, доставка фугасных и зажигательных бомб в отель «Христофор Колумб». Первая серия взрывов (фугасные) раздастся в три часа утра на вторые сутки конференции НИЭ; зажигательные заряды сработают пять-десять минут спустя. Обе группы взрывных устройств, замаскированных под огнетушители, будут размещены в отеле днем ранее, примерно за шестнадцать часов до взрыва.
Благодаря умелому руководству Йоргоса, все работало как… он задумался над метафорой… как безупречные часовые механизмы, которые Дэйви Бердсон раздобыл в Чикаго и привез сюда.
Йоргос пересмотрел свое прежнее мнение о Бердсоне и проникся к бородатому здоровяку восхищением.
Во-первых, сам замысел был гениальным, да и автор замысла принимал активное участие в подготовке и не боялся рисковать. Помимо поездки в Чикаго Бердсон помог приобрести здесь, на месте, огнетушители, по несколько штук в разных местах. Теперь их скопилось в подвальной мастерской около трех дюжин – более чем достаточно, чтобы реализовать разработанный «Друзьями свободы» план. Йоргос соблюдал крайнюю осторожность, доставляя их в дом, и в основном работал в темное время суток. Один раз ему пришлось пойти на осознанный риск и привезти огнетушители днем: срочно требовалось освободить место в «фольксвагене», – но он был очень внимателен и действовал быстро. Вряд ли его кто заметил.
Все тридцать шесть огнетушителей были не просто доставлены в мастерскую – Йоргос уже успел подготовить половину из них. Первым делом он удалял содержимое и протачивал корпус изнутри, чтобы сделать стенки более хрупкими. В зажигательные бомбы он вкладывал пластиковые бутылки с бензином, в фугасные, которые будут блокировать выходы из гостиницы, вместо бензина шло по четыре фунта динамита.
Скоро, закончив запись в дневнике, он вернется к работе над огнетушителями. На это уйдут оставшиеся сорок восемь часов, причем действовать нужно очень аккуратно, потому что взрывчатки уже достаточно, чтобы стереть с лица земли весь квартал. Но Йоргос не сомневался: у него все получится.
Тонкое аскетичное лицо загорелось злорадным предвкушением. Вспомнились слова Бердсона, сказанные, когда они впервые обсуждали план перекрыть выходы и устроить сильный пожар на верхних этажах: «Если все сделать правильно, никто не спасется».
Еще одно очко в пользу Бердсона: он действительно обеспечил финансирование – столько, сколько просил Йоргос, – хотя затраты в итоге оказались весьма значительными.
Бердсон также продумал, как отвлечь внимание, чтобы подрывники без риска доставили бомбы в отель.
Йоргос начал проигрывать в голове сценарий, как делал уже много раз.
На деньги Бердсона он купил пикап «додж» – не новый, но в хорошем состоянии и, по счастливому стечению обстоятельств, красного цвета. Йоргос заплатил наличными и предъявил фальшивые документы, так что отследить покупку было невозможно. Сейчас пикап стоял в запертом частном гараже при еще одной тайной квартире «Друзей свободы» – Йоргос недавно снял ее в районе Норт-Касл и пока был единственным, кто знал о ее существовании. Там можно будет скрыться, если по каким-нибудь причинам не выйдет вернуться в дом на Крокер-стрит.
На красный пикап с двух сторон уже были нанесены надписи: «Служба пожарной безопасности». Вишенкой на торте служило то, что это был автомобиль с открытым кузовом, а не закрытый фургон: так все могли видеть его груз – огнетушители, совершенно безобидно. Гениально!
Личный автомобиль Йоргоса – старый «фольксваген» – стоял в частном гараже неподалеку от Крокер-стрит. Его не планировалось использовать во время операции.
Суть отвлекающего маневра, предложенного Бердсоном, заключалась в следующем: когда огнетушители – они же бомбы – подвезут к служебному входу и начнут выгружать, он с сотней сторонников организует перед отелем митинг протеста против действий ГСС. Митингующие будут вести себя достаточно агрессивно, отвлекая на себя внимание охраны и полиции, – таким образом, красный пикап никто не заметит. Бердсон, как и обещал, раздобыл схемы первого этажа и галереи отеля «Христофор Колумб». Изучив их, Йоргос сам трижды съездил на место, чтобы прояснить детали и наметить точное расположение фугасов, которые взорвутся первыми.
Он понял: обслуживающий персонал отеля так загружен работой, что буквально сбивается с ног, и в дневное время кто угодно может пройти через служебные помещения незамеченным, стоит только сделать вид, что ты знаешь, куда идешь. Чтобы проверить свое предположение, Йоргос оделся в серо-голубой рабочий комбинезон с вышитым логотипом «Служба пожарной безопасности», какие он и другие бойцы собирались надеть через три дня. Проблем не возникло. Никого не заинтересовало его присутствие, служащие отеля лишь дружелюбно кивали. Йоргос, со своей стороны, практиковался в роли, которую предстояло разыгрывать через три дня. Ему с соратниками придется изображать подобострастных лакеев – капиталисты обожают, чтобы обслуга перед ними пресмыкалась. Все солдаты революции, отлично владея навыками перевоплощения, будут мило улыбаться и бормотать всякую ерунду: «Простите», «Пожалуйста», «Да, сэр», «Нет, мадам»… Задача унизительная, но необходимая.