Реакция последовала мгновенно. Уолли проглотил остаток виски в стакане одним глотком. На глазах у него выступили слезы.
– Господи! Об этом даже слушать невозможно. Я не смогу сказать матери, придется тебе.
Ним промолчал: мысль о предстоящем разговоре наполняла его ужасом. Ардит вернулась минут через пятнадцать. Она успела сделать макияж, причесаться и переодеться, сменив платье на стильную блузку и юбку. Несмотря на глубокую печаль, сквозившую в ее взгляде, внешне она выглядела почти так же спокойно и привлекательно, как всегда. В гостиную вернулась и Мэри. Уолли вновь налил всем виски, и они неловко присели, не зная, что сказать.
Первой заговорила Ардит.
– Я хочу увидеть Уолтера, – твердо произнесла она и повернулась к Уолли. – Ты знаешь, куда его отвезли? Какие были… сделаны распоряжения?
– Тебе лучше его не видеть. Дело в том, что… – Уолли замолчал, поднялся на ноги, подошел к матери и поцеловал ее. Затем, отвернувшись, продолжил: – Есть проблема. Ним тебе сейчас расскажет. Да, Ним?
Ним подумал, что хорошо бы сейчас оказаться отсюда подальше.
– Мама, милая… – Уолли не стал садиться. – Мы с Мэри съездим домой, уложим детей. Потом вернемся. Кто-нибудь из нас останется на ночь.
Ардит, словно не слышала его, спросила:
– Какая проблема? Почему мне нельзя увидеть Уолтера? Объясните, кто-нибудь.
Уолли тихонько вышел из комнаты, Мэри выскользнула за ним, но Ардит, казалось, этого не заметила.
– Пожалуйста! Почему?..
Ним сжал ее руки в своих:
– Ардит, послушай. Уолтер умер мгновенно. Все произошло за доли секунды. Он не успел ничего осознать, не успел почувствовать боль. – Ним надеялся, что говорит правду. – Но он обезображен.
Ардит застонала.
– Я хорошо знаю своего друга. Он бы не хотел, чтобы ты видела его таким, чтобы ты его таким запомнила. – Ним замолчал, не в силах продолжать. Услышала ли его Ардит? Поняла ли?
Вновь повисло молчание.
– Ним, ты ужинал? – в конце концов спросила Ардит.
Он покачал головой:
– Не было времени. Я не голоден. – Он не успевал следить за переменами ее настроения.
Ардит встала:
– Я что-нибудь приготовлю.
Ним прошел за ней в небольшую, отлично продуманную кухню, которую Уолтер Толбот спроектировал самостоятельно. Со свойственной ему скрупулезностью Уолтер сперва не пожалел времени, чтобы тщательно изучить хозяйственную рутину, а потом расставил все так, чтобы двигаться было максимально удобно, а времени тратилось как можно меньше. Ним расположился за столом-островом, наблюдая за Ардит; помочь он не пытался, решив, что кухонные хлопоты помогут ей успокоиться. Она разогрела суп и налила его в керамические чашки, потом сделала омлет с зеленым луком и грибами. Когда омлет оказался в тарелках, Ним осознал, что все-таки голоден, и поел с большим удовольствием. Ардит сперва тоже пыталась есть, но в конце концов оставила большую часть на тарелке. За едой последовал крепкий кофе; взяв чашки, они вернулись в гостиную.
– Возможно, я все-таки буду добиваться, чтобы мне показали тело, – сказала Ардит тихо и спокойно.
– Если ты так решишь, никто тебе не помешает. Но поверь, не надо…
– Террористы, которые подбросили бомбу… которые убили Уолтера и других людей… думаешь, их поймают?
– Рано или поздно. Сумасшедших ловить трудно – они ведут себя непредсказуемо. Но если они снова попытаются сделать что-то подобное – а они скорее всего попытаются, – тогда их точно поймают, и они ответят за все.
– Наверное, я должна желать, чтобы их наказали. А мне почему-то все равно. Это плохо?
– Нет. В любом случае это уже не твоя забота.
– Какова бы ни была их судьба, ничего не изменишь. Не вернешь Уолтера… никого не вернешь. – Ардит задумалась. – Ты знаешь, что мы прожили вместе тридцать шесть лет? Наверное, я должна быть благодарна. У многих людей и этого нет, а мы по большей части были счастливы… Тридцать шесть лет… – Они тихонько заплакала. – Обними меня, Ним.
Он обнял ее за плечи и притянул ее голову к своему плечу. Она продолжала плакать, но уже без надрыва. Это были слезы принятия и прощания, памяти и любви – очищающие слезы, приходящие, когда в человеческой душе начинается процесс исцеления, такой же древний, необъяснимый и удивительный, как и сама жизнь.
Обнимая Ардит, Ним почувствовал приятный аромат ее духов. Мелькнула мысль: когда она успела надушиться? Наверное, когда уходила наверх… Господи, что за мысли!
Снаружи окончательно стемнело, лишь иногда мелькали фары проезжающих машин. В доме все замерло и воцарилась тишина.
Ардит больше не плакала и теперь прижалась к Ниму ближе. Он вновь вдохнул густой аромат ее духов – и, к своему смущению, понял, что его это возбуждает. Внезапно он очень остро почувствовал, что обнимает привлекательную женщину. Ним попытался отвлечься, подумать о другом, перечеркнуть происходящее, но безуспешно.
– Поцелуй меня, Ним. – Ардит подняла голову, и их лица оказались совсем близко.
Губы соприкоснулись – сперва осторожно, потом все смелее. Ардит целовала его жарко, требовательно, дразняще. Чувствуя, как обоих захватывает страсть, он вновь спросил себя: неужели это происходит наяву?
– Выключи свет, – тихо велела Ардит.
Он повиновался, хотя настойчивый голос внутри говорил: «Не делай этого! Остановись! Беги прочь!» – но Ним уже понимал, что никуда не уйдет, что внутренний голос протестует лишь для проформы, и сам презирал себя за это.
На диване было достаточно места. Пока Ним выключал свет, Ардит успела сбросить часть одежды, он помог ей избавиться от остального и разделся сам. Быстро стало ясно, что она и вправду возбуждена, хочет близости – и весьма искушена. Она стремилась доставить ему удовольствие, и ее легким, ловким пальцам это удавалось без труда. Он ответил тем же. Скоро Ардит застонала, потом вскрикнула:
– Боже, Ним, давай уже… пожалуйста!
Он вновь ощутил последний, смутный укол совести – и пришедшую с ним внезапную и пугающую мысль, что Уолли-младший и Мэри могут в любой момент вернуться, как собирались, и застать их врасплох. Потом все мысли растворились в волне страсти и удовольствия.
– Переживаешь?
– Да. Еще как, – признался Ним.
Прошел час. Они успели включить свет и одеться. Уолли позвонил несколько минут назад и сказал, что они с Мэри уже едут и оба останутся ночевать у матери.
– Не стоит. – Она слегка погладила его по руке, на лице ее мелькнула робкая улыбка. – Ты даже не представляешь, как помог мне.
Интуиция подсказывала, что Ардит сейчас недоговаривает: слишком хорошо им было, слишком подходили они друг другу в постели, чтобы отказываться от этого просто так, – а значит, скорее всего, встреча будет иметь продолжение. Что лишь умножало поводы для переживаний: выходит, Ним не только предал память друга в день его гибели, но и добавил проблем в собственную жизнь.
– Я хочу тебе кое-что объяснить, – сказала Ардит. – Я очень любила Уолтера. Он был хорошим человеком, добрым, порядочным. Мы прекрасно ладили, мне всегда было с ним интересно. Без него… я даже представить себе не могу, как буду жить. Однако секса у нас не было уже очень давно – лет шесть или семь. Уолтер не мог. У мужчин такое часто бывает – чаще, чем у женщин.
– Я не хочу об этом слышать… – запротестовал Ним.
– Придется. Я не хочу, чтобы ты терзался виной и рвал себе душу. И еще кое-что, Ним. Не ты сегодня начал. Начала я. Я заранее знала, к чему идет дело, и хотела тебя – когда у тебя еще и мысли ни о чем таком не было.
Духи, подумал он. Подействовали на него как афродизиак.
– Когда у женщины давно нет секса, – твердо продолжала Ардит, – она либо учится обходиться сама, либо идет на сторону. Я научилась обходиться сама. Решила довольствоваться тем, что есть: у меня был хороший муж, я его любила и не изменяла ему. Но это не значит, что мне не хотелось.
– Ардит, пожалуйста…
– Нет, подожди, дай мне договорить. Сегодня… сегодня вечером, когда я поняла, что все потеряла, мне захотелось близости сильнее, чем когда-либо. Вдруг накрыло воспоминаниями о том, чего мне не хватало семь лет. А ты оказался рядом, Ним. Ты мне всегда нравился – может, даже больше. И ты был со мной, когда я в тебе нуждалась. – Она улыбнулась. – Ты приехал, чтобы меня утешить. У тебя получилось. Вот и все. Не надо ничего усложнять, тебе не за что себя винить.
Он вздохнул.
– Не буду, раз ты так говоришь. – Легкий способ успокоить свою совесть. Быть может, слишком легкий.
– Я именно так и говорю. Поцелуй меня еще раз и поезжай домой, к Руфи.
К своему вящему облегчению, он успел уехать до того, как вернулись Уолли и Мэри.
По дороге домой Ним погрузился в раздумья о своей запутанной личной жизни. В сравнении с ней даже рабочие хитросплетения в «Голден стейт системс» казались простыми и понятными. Главным образом его беспокоила Руфь и их семейная жизнь, зашедшая в тупик, – а теперь еще и Ардит. Время от времени случались и другие романы – парочка из них еще не угасли окончательно. Приключения словно сами находили Нима – он ничего для этого не делал. Или делал – и просто обманывал себя? Быть может, он активно искал связей с другими женщинами, а потом убеждал себя, что все произошло спонтанно? Так или иначе, возможностей на этом поле у него всегда было много.
Женившись пятнадцать лет назад на Руфи, Ним принял решение хранить верность и следовал ему на протяжении четырех лет. Затем появился шанс переспать с другой женщиной – и он не стал противиться соблазну. Последовали другие – порой дело ограничивалось единственной встречей, порой взаимного энтузиазма хватало на целую интрижку, которая в конце концов угасала, как звезда после яркой вспышки. Сперва Ним считал, что сможет скрывать свои приключения от Руфи, прикрываясь рабочей загруженностью и ненормированным рабочим днем. Наверное, какое-то время так и было. Потом здравый смысл начал ему подсказывать, что Руфь, не только чуткая, но и проницательная, понимает, что происходит. Как ни удивительно, она не возражала – казалось, просто принимала все как есть. Парадоксальным образом реакция жены, точнее, отсутствие реакции, лишь раззадоривала Нима и продолжала раззадоривать сейчас. Что бы ей не обеспокоиться, не возмутиться, возможно, заплакать от злости?.. Разве его проступки не заслуживали хотя бы такой малости?