– Как наша Карен?
– Хорошо, – ответила Джози и рассказала, что Карен собирается в больницу на «Редвуд-Гроув» из-за завтрашнего отключения электричества.
Джимини отложил кисть и краску и сказал, что он тоже поднимется на случай, если им понадобится помощь.
В лифте Джимини нажал на кнопку шестого этажа, и кабина пришла в движение. Между третьим и четвертым этажами лифт замер. Погас свет. На полке имелся аварийный фонарик на батарейках, Джимини достал его, включил и в тусклом свете принялся нажимать на все кнопки подряд – безрезультатно.
Вскоре и они с Джози стали кричать, звать на помощь, и кричали уже минут двадцать. Ответа не было.
В потолке имелся небольшой люк, но, к сожалению, и Джози и Джимини были невысокого роста и, даже встав друг другу на плечи, могли разве что пошевелить крышку, но никак не пролезть в нее. И даже если бы им это удалось, вряд ли кто-то из них смог бы выбраться из шахты.
Джози давно вспомнила про разряженный аккумулятор в кресле Карен и кричала особенно отчаянно, пока совсем не охрипла. По ее щекам катились слезы.
В тот момент ни Джози, ни Джимини не знали, что им придется провести в лифте почти три часа, пока энергоснабжение не восстановят.
Позднее телефонная компания обнародовала отчет, где говорилось, что, хотя ее собственные аварийные генераторы во время блэкаута работали, в первый час было зафиксировано рекордное количество звонков. Тысячи из них не прошли – установить соединения не удалось, и многие, кто пытался дозвониться до операторов в поисках информации, так и не смогли это сделать.
Ним Голдман, со всех сторон осаждаемый неотложными вопросами из-за внезапного блэкаута, вскользь подумал о Карен – и порадовался, что она рано утром согласилась поехать в больницу на «Редвуд-Гроув». Он решил позвонить туда позже, когда выдастся свободная минутка.
Теперь ей стало страшно всерьез: Карен побледнела, на лбу выступила испарина.
Произошло явно что-то серьезное, из-за чего Джози не может вернуться.
Карен вновь и вновь пыталась дозвониться до оператора. Подумала было о том, чтобы подъехать к двери и начать биться о нее креслом: вдруг кто-нибудь пройдет мимо и услышит? Но так аккумулятор сядет еще быстрее.
По опыту Карен знала: оставшегося заряда хватит совсем ненадолго, даже если работать будет только аппарат ИВЛ. Оставалось четверть часа, не больше. Во время шопинга аккумулятор разрядился даже сильнее, чем она ожидала. Хотя Карен никогда не была особенно верующей, сейчас принялась молиться, чтобы пришли Джози, или Джимини, или родители, Нимрод, Синтия… кто-нибудь!
– Милый Боженька, нужно только подключить другой аккумулятор. Вот там, внизу! Кто угодно может это сделать! Я объясню как. Пожалуйста, Боженька! Пожалуйста…
Она продолжала молиться, когда почувствовала, что аппарат ИВЛ начал сбоить.
В отчаянии она вновь попыталась позвонить. «Все линии заняты. Пожалуйста…»
Раздался пронзительный звук – сработала сигнализация о скором отключении аппарата, питавшаяся от отдельной маленькой батарейки. Карен услышала его словно издалека, сквозь туман: сознание мутнело.
Она начала задыхаться, отчаянно хватая ртом воздух, который не могла вдохнуть. Лицо сперва покраснело, потом стало синюшным, глаза вылезли из орбит, рот беспомощно открывался. Затем воздух перестал поступать совсем – и наступило удушье. Грудь Карен пронзила острая боль.
Заряд аккумулятора кончился – а с ним и жизнь Карен.
За мгновение до смерти ее голова склонилась набок и коснулась кнопки телефона.
– Оператор. Чем я могу вам помочь? – раздался голос.
Глава 19
Как будто повтор старого фильма, подумал Ним: он вновь стоял перед группой журналистов и рассказывал об инциденте на «Ла Мисьон», который привел к блэкауту. Неужели прошло всего десять месяцев с тех пор, когда Биг-Лил была повреждена взрывом, а Уолтер Толбот и еще несколько человек погибли? Казалось, пролетело больше – столько событий произошло с тех пор!
Впрочем, кое-какие изменения Ним видел: отношение журналистов. Сегодня, похоже, все понимали, какие проблемы стоят перед ГСС, и были полны сочувствия, чего раньше не наблюдалось совсем.
– Мистер Голдман, – начал репортер «Окленд трибюн», – если вам сейчас дадут зеленый свет на строительство необходимых электростанций, сколько времени понадобится, чтобы ликвидировать отставание?
– Десять лет, – ответил Ним. – Ну, если очень торопиться, то восемь. Но прежде чем мы начнем, нужна куча разрешений и лицензий, а пока ими даже не пахнет.
Он пришел на пресс-конференцию в смотровой галерее над главным диспетчерским пунктом по просьбе Терезы Ван Бюрен – вскоре после остановки «Ла Мисьон» и последовавшего блэкаута. Ним понял, что что-то случилось, когда погас – и тут же зажегся – свет у него в кабинете: в головном офисе компании была своя электрическая сеть, чтобы жизненно важные центры – например, та самая диспетчерская – не пострадали в случае отключения.
Догадавшись, что свет мигал неспроста, Ним отправился именно в диспетчерскую, и Рэй Паулсен, который пришел на несколько минут раньше, поведал ему о случившемся.
– Острандер все сделал правильно, я его полностью поддерживаю, – сказал Паулсен.
– Хорошо, Рэй, – согласился Ним. – Я так и скажу, когда буду разговаривать с прессой.
– Можешь еще добавить, что электричество мы подключим часа через три или даже меньше. А завтра с первого по четвертый энергоблоки «Ла Мисьон» и все на геотермальной станции вернутся к работе в обычном режиме.
– Спасибо. Передам журналистам.
Под влиянием последних событий неприязнь между Нимом и Паулсеном заметно поутихла. Возможно, они оба были слишком заняты.
Теперь, на пресс-конференции, Нэнси Молино спросила:
– Есть ли какие-то изменения в запланированных блэкаутах?
– Нет, – ответил Ним. – Они начнутся завтра, по графику, и будут проходить каждый день.
– Мы вправе рассчитывать, что они будут не дольше трех часов? – спросил журналист «Сакраменто би».
– Вряд ли. По мере истощения запасов нефти продолжительность придется увеличивать – вероятно, до шести часов в день.
Кто-то присвистнул.
– Вы знаете, что уже прошли протесты-митинги против «зеленых»?
– Слышал. По моему мнению, они ничего хорошего не несут – ни для кого, включая Соединенные Штаты.
Митинги прошли вчера вечером, Ним прочитал об этом в утренних «Новостях». В окна клуба «Секвойя» и штаб-квартиры Лиги противников атомной энергии полетели камни. Возле обоих зданий произошли стычки между полицией и протестующими, которые называли себя простыми гражданами. Несколько человек арестовали, однако позднее выпустили, не предъявив обвинений. Было понятно, что протесты и митинги продолжатся, вероятно, по всей стране, потому что отключения электроэнергии спровоцировали рост безработицы. Прежние критики и оппоненты ГСС в этой ситуации стали на удивление молчаливы.
Под конец пресс-конференции кто-то спросил:
– Что вы посоветуете населению, мистер Голдман?
– Выключить все, без чего можно обойтись, – устало ответил Ним.
К себе в кабинет он вернулся только через два часа, ближе к шести.
– Позвоните в больницу на «Редвуд-Гроув» и попросите к телефону мисс Слоун, – велел он Вики, которая тоже задерживалась на работе – это уже входило у них в привычку.
Она набрала его по интеркому пару минут спустя.
– В больнице говорят, что мисс Слоун к ним не поступала.
– Точно? – удивился Ним.
– Я попросила их убедиться, и проверили дважды.
– Попробуйте позвонить ей домой.
Он знал, что у Вики есть ее номер. Впрочем, ему не верилось, что Карен осталась дома и не поехала в больницу.
На этот раз секретарь, вместо того чтобы воспользоваться интеркомом, появилась в дверном проеме. Лицо у нее было серьезным.
– Мистер Голдман, мне кажется, вам лучше поговорить самому.
Он с недоумением взял телефонную трубку.
– Карен, это ты?
Голос, захлебнувшийся рыданием, ответил:
– Нимрод, это Синтия. Карен умерла.
– А можно быстрее? – спросил он водителя.
– Я стараюсь, мистер Голдман, – с упреком в голосе ответил тот. – Движение плотное, и людей больше обычного.
Чтобы не терять времени, Ним не пошел за своим «фиатом», а велел подать к главному входу служебный автомобиль. Буквально выбежав из здания, он назвал шоферу адрес Карен. Теперь они направлялись туда.
В мыслях царило смятение. Синтия не рассказала ему никаких подробностей, только сам факт: Карен погибла из-за отключения электроэнергии. Ним уже винил себя: не проследил, не удостоверился, что Карен добралась до больницы «Редвуд-Гроув».
Спешить было некуда: он опоздал безвозвратно, – но изнутри жгло нетерпение.
Пытаясь отвлечься, Ним взглянул в окно, на улицы, где опускался вечер. В голове всплыли слова, сказанные водителем: людей и правда было удивительно много. Ним вспомнил, что читал про блэкауты в Нью-Йорке: все тогда высыпали на улицу, и никто не мог сказать зачем. Возможно, в трудный час люди инстинктивно стремились быть поближе друг к другу.
Впрочем, в Нью-Йорке нашлись и те, кто вышел на улицу, чтобы поджигать и мародерствовать. Пожалуй, и здесь подобное не за горами.
Что бы ни происходило дальше, ясно одно: жизнь изменилась.
Огни города уже зажглись – или вот-вот зажгутся. Скоро восстановят подачу и в те немногие районы, где пока темно, по крайней мере, восстановят до завтрашнего планового отключения.
И послезавтрашнего.
Кто знает, надолго ли нарушен привычный ритм жизни, насколько масштабными будут перемены?
– Приехали, мистер Голдман, – объявил водитель.
Ним попросил его подождать.
– Не ходите туда, – сказала Синтия. – Не сейчас. Это слишком тяжело.
Она вышла к нему в коридор, закрыв за собой дверь. Ним успел услышать истерические рыдания Генриетты Слоун и вой Джози. У Синтии были красные глаза.