Она рассказала ему то, что знала о череде несчастных случайностей, которые в совокупности привели к трагедии – страшной, одинокой смерти Карен. Ним начал было говорить о том, как он винит себя, однако Синтия его остановила.
– Нет! Мы все делали, что могли, Нимрод, но уже очень давно никто не давал Карен столько, сколько вы. Она бы не хотела, чтобы вы мучились и казнили себя. Там кое-что для вас осталось. Подождите!
Синтия скользнула за дверь и вернулась с листом голубой бумаги.
– Он был заправлен в печатную машинку. Карен всегда печатала долго и, видимо, работала над ним, когда… когда… – Ее голос сорвался.
– Спасибо. – Ним сложил листок и положил во внутренний карман. – Я могу что-нибудь сделать?
Синтия помотала головой.
– Не сейчас. – Когда он собрался уходить, она спросила: – Нимрод, мы еще увидимся?
Он остановился. Это было приглашение – явное и недвусмысленное. И он уже слышал подобное.
– Господи, Синтия, я не знаю.
Самое ужасное, что он хотел ее – такую открытую, красивую, готовую поделиться любовью. Хотел – несмотря на примирение с Руфью и всю свою преданность ей.
– Вы знаете, где меня найти, Нимрод, – сказала Синтия.
Уходя, он кивнул.
В машине по дороге в офис Ним вынул и развернул листок такой знакомой бумаги, только что полученный от Синтии. Поднеся его ближе к лампе на потолке, он прочитал:
Не странно ли, милый Нимрод,
Что огонь обречен погаснуть?
Свеча дрожит на ветру —
Любой огонь, что мы зажигаем,
Горит ярко,
Сгорает дотла,
И вот его нет.
Но свет, как и жизнь, вечен:
Малая спичка, фитиль, лучинка
Заключают в себе…
Заключают в себе – что? Что было там, в последних строках, которые подсказала Карен любовь? Теперь ему никогда не узнать.
Глава 20
В кабинет к Ниму по его просьбе принесли раскладушку. Когда он вернулся, она стояла заправленной, с простыней, одеялом и подушкой.
Вики уже ушла домой.
Ним по-прежнему думал о Карен. Несмотря на слова Синтии, чувство вины не отпускало: на нем лежала не только личная ответственность, но и ответственность за ГСС. Компания подвела Карен. Современный мир зависит от электричества, а в случае таких людей, как Карен, зависимость совершенно буквальная. Обрубать эту нить нельзя. Для любой энергетической компании надежность – главный принцип в работе, залог доверия – почти сакрального – со стороны потребителей. Увы, завтра этот принцип придется нарушить вновь – и не только завтра. Пострадают множество людей – бессмысленная жертва, которой вполне можно было избежать. И если отключения продолжатся, таких внезапных, непредвиденных потерь предстоит еще много.
Удастся ли ему когда-нибудь избавиться от вины за смерть Карен? Быть может. Но не скоро.
Хотелось облегчить душу, поговорить с кем-то, кому он доверял. Однако Руфи он о Карен не рассказывал, а теперь уже поздно.
Ним сел за стол и закрыл лицо руками. Просидев так какое-то время, он понял: нужно занять чем-то голову, чтобы отвлечься. Хотя бы ненадолго.
Весь день несчастья сыпались одно за другим, и он даже не прикоснулся к скопившимся на столе бумагам. Если не разобрать их сегодня, завтра их станет в два раза больше. Ним принялся за работу – больше, впрочем, не из практических соображений, а в попытке переключиться. Не прошло и десяти минут, как зазвонил телефон в приемной. Ним ответил по параллельной линии.
– Ты, наверное, думаешь, что на сегодня обязанности пресс-секретаря уже выполнены, – сказала Тереза Ван Бюрен.
– Ну, была такая мысль, Тесс.
Она усмехнулась.
– Увы, пресса никогда не спит! К тебе посетители. Представитель Ассошиэйтед Пресс с дополнительными вопросами для материала о веерных отключениях, который пойдет на всю страну. И Нэнси Молино – она не признается, какого черта ей нужно, но что-то нужно. Поговоришь?
– Давай веди их сюда, – вздохнул Ним.
Время от времени он искренне жалел, что мистер Йель покинул пост.
– Я пошла, – сказала пиар-директор несколько минут спустя, представив репортера из Ассошиэйтед Пресс, пожилого мужчину со слезящимися глазами и типичным кашлем курильщика. Нэнси Молино предпочла подождать. Репортер работал методично, задавал профессиональные вопросы и записывал ответы Нима, используя собственный вариант стенографии. Наконец он закончил:
– Попросить ту куколку зайти?
– Да, пожалуйста.
Дверь закрылась, снова открылась, и в кабинет вошла Нэнси Малино.
– Привет! – сказала она.
Нэнси, как всегда, была просто и одновременно стильно одета: шелковое отрезное платье кораллового цвета идеально оттеняло гладкую черную кожу. Красивое лицо с высокими скулами, казалось, утратило значительную долю надменности – возможно потому, что с момента их встречи в отеле «Христофор Колумб» и последовавших драматических событий Нэнси была настроена более дружелюбно.
Присев напротив, она скрестила длинные стройные ноги. Ним невольно бросил на них взгляд и отвел глаза в сторону.
– Привет! – ответил он. – Чем могу служить?
– Во-первых, вот. – Поднявшись с места, Нэнси положила на стол перед Нимом длинную бумажную ленту – копию телетайпного сообщения. – Пришло только что. Будет в утренних газетах. Мы хотели бы дополнить материал комментариями специалистов; ваш поместим в послеобеденном выпуске.
– Дайте я прочитаю. – Ним развернул кресло к свету.
– Да уж, прочитайте, если собираетесь комментировать, – лениво сказала она. – Не торопитесь.
Ним быстро пробежал глазами новость, потом вернулся к началу и прочитал более внимательно.
Вашингтон, Федеральный округ Колумбия, 3 мая. Для разрешения текущего нефтяного кризиса правительство США идет на решительные меры: готовится выпуск новой валюты, которая получит название «новый доллар». Новый доллар, равный десяти существующим, будет обеспечен золотым запасом.
Президент объявит о запуске в обращение нового доллара на завтрашней пресс-конференции в Белом доме.
Отдельные официальные лица в Вашингтоне уже назвали новую денежную единицу честным долларом.
Правительство предложит членам ОПЕК принимать платежи за нефть в новых долларах; ценовые вопросы станут предметом переговоров.
Предварительно страны ОПЕК выражают осторожный оптимизм, однако, по словам пресс-секретаря ОПЕК шейха Ахмеда Мусаеда, необходимо провести независимый аудит золотого запаса США, прежде чем будет достигнуто какое-либо соглашение, связанное с новой денежной единицей.
«Мы далеки от мысли, что США распространяли ложную информацию о своем золотом запасе, – сказал шейх Мусаед на сегодняшней встрече с журналистами в Париже, – однако ходят упорные слухи, что этот запас не столь велик, как сообщается официально, и мы не вправе их игнорировать. Мы хотели бы удостовериться, что обеспечение нового доллара золотом реально, а не эфемерно».
Как ожидается, президент объявит рядовым американцам, что новые доллары можно будет приобрести путем обмена старых по курсу десять к одному. Предполагается, что на первом этапе обмен будет добровольным, однако законодательство подразумевает обязательный переход на новую валюту в течение пяти лет. После этого старые доллары будут изъяты из обращения и сохранят свою ценность лишь как объект коллекционирования.
Во время пресс-конференции президента, несомненно, спросят…
Значит, вот она, та самая возможность, о которой говорил вашингтонский лоббист на прошлой неделе.
Нэнси Молино ждала его реакции.
– Я не специалист в области финансов, – начал Ним. – Однако, мне кажется, не надо быть гением, чтобы понять, что это, – он постучал пальцами по листу с новостью, – рано или поздно должно было случиться. Все к тому вело: сначала инфляция, потом зависимость от импортной нефти. К сожалению, эти меры сильнее всего ударят по среднему классу, честным труженикам, которые работали и копили деньги, а теперь будут вынуждены обменивать их по курсу десять к одному. И даже это – лишь полумера, способ получить отсрочку, чтобы перестать покупать нефть, которая нам не по карману, тратить деньги, которых у нас нет, и начать разрабатывать собственные, пока не освоенные энергетические ресурсы.
– Спасибо, отлично, – сказала Нэнси и отложила блокнот. – У нас в редакции вас считают Нострадамусом. И кстати, о прогнозах… В воскресном выпуске мы перепечатаем то, что вы говорили на слушаниях в прошлом сентябре, когда вышли из себя и на вас посыпались все шишки. Сейчас та речь кажется куда более разумной, чем казалась тогда. – Ее осенила мысль: – А вы не хотите мне сказать – под запись, – что чувствуете по этому поводу?
Повинуясь порыву, Ним выдвинул ящик стола и вынул папку. Оттуда он вытащил лист голубой бумаги и зачитал вслух:
… в момент триумфа
Сумел простить – понять —
И быть великодушным,
Чтоб оценить иронию судьбы
И улыбнуться.
– Неплохо, – кивнула Нэнси. – Кто написал?
– Близкий человек. – Ним вдруг почувствовал, что ему трудно говорить. – Близкий человек, который сегодня умер.
Повисла пауза. Потом Нэнси сказала:
– Можно мне прочитать целиком?
– Почему бы и нет? – Он передал ей листок.
Дочитав, Нэнси подняла взгляд.
– Женщина?
– Да, – кивнул Ним.
– Поэтому вы так выглядели, когда я пришла… будто по вам потоптались?
По лицу Нима пробежала улыбка.
– Если я так выглядел… видимо, поэтому.
Нэнси положила листок на лежавшую на столе папку.
– Может, расскажете? Не под запись, если хотите.
– Да, не под запись. Ее звали Карен Слоун. Она была парализована с пятнадцати лет. – Он умолк.
– Продолжайте, я слушаю.
– По-моему, она была самым прекрасным – во всех смыслах – человеком, которого я когда-либо знал.
Снова повисла пауза.
– Как вы с ней познакомились?