Освещение здесь было таким же тусклым, как и в любом другом убежище.
Зато все остальное было другим. «Райисполком» представлял из себя огромную мастерскую, в которой изготавливали почти все, на что были способны производственные мощности, доступные людям после Войны.
Здесь отливали пули, переснаряжали патроны, ремонтировали оружие. Зачастую, конечно, приходилось собирать один годный к стрельбе автомат из нескольких, или использовать с огромным трудом добытые ремкомплекты.
Имелись в наличии и кулибины местного разлива, которые пытались изобретать оружие или модифицировать заводские образцы. По мнению Нельсона, получалось так себе, но почему-то местные сильно гордились такими людьми. Хотя, наверное, было за что.
Однако, имелись здесь и свои проблемы. «Райисполком» был перенаселен и, по понятным причинам, увести часть людей в более-менее свободные переходы – в «Тридцатый комплекс», например, было невозможно. Да и не горели желанием местные перебираться из богатого перехода-мастерской в «тридцатку», которая была таким же переходом-крепостью, как и «Домостроителей».
Перенаселение усугублялось еще и тем, что львиную долю пространства занимали импровизированные «цеха» и стоянка для караванов. Вот и приходилось народу ютиться в комнатушках с нормой в четыре квадратных метра на трех человек.
У мародера даже в самый плохой год было больше места, особенно, если учесть, что никто не стал отнимать у него семейную комнату, которую передали свежеиспеченной ячейке общества после его свадьбы с Мариной.
Здесь таким могли похвастаться только самые богатые: старшие мастерада начальство. Остальным приходилось жить в относительной бедности. Народ открыто выражал свое недовольство установленными порядками, но администрация игнорировала все жалобы.
Вот и получалось, что работа у людей есть, еда есть, а перспектив никаких. Поэтому не любил Нель «Райисполком», не нравился он ему, в отличие от ярмарки в «Театре кукол» или крепости на родных «Домостроителях».
Мародер оказался под прицелами сразу четырех автоматов. Его новоприобретенный «сто четвертый» охранник повесил за спину и присоединился к товарищам. Теперь Нельсону предстоит тяжелый разговор, нужно будет объяснять, как он умудрился вернуться с того света.
Нель стащил с лица противогаз и аккуратно приторочил его к поясу, после чего поднял руки. Один из бойцов на мгновение отвлекся, навалился на створку гермоворот, подвинув ее на место. Схватился за колесо.
Лязгнул, запираясь, гермозатвор, и наступила тишина.
Тишина, конечно, не была абсолютной, где-то стучал молоток, едва слышно жужжала ручная дрель, разговаривали люди. Но почему-то у мародера звенело в ушах, и он ждал первого вопроса, с которого начнется разговор.
Разговор о том, как он умудрился остаться в живых, и этот разговор будет, скорее всего, походить на допрос.
Разговор, который мародер не сможет поддержать, потому что он вообще не может говорить. И теперь ему надо объяснить это местным. А это гораздо сложнее, чем рассказать, как он оказался жив после того, как все уже успели похоронить его.
– Как выжил? – спросил один из охранников.
Мародер в ответ покачал головой, после чего показал пальцем себе на верхнюю губу и сложил руки крест на крест перед собой. Естественно, он не владел языком глухонемых, как и никто из окружающих, но надеялся, что простые жесты помогут ему объясниться.
– Чего? – переспросил один из бойцов, который не понял значения жеста. – Кто-нибудь что-нибудь понял?
Мародер на всякий случай повторил свою пантомиму, надеясь, что на этот раз ее смысл дойдет до адресатов. Парни переглянулись.
– Не можешь говорить? – спросил охранник, который впустил Неля в переход.
Нельсон изо всех сил закивал, демонстрируя, что парень своей догадкой попал в самую точку, после чего показал на свою голову и ударил кулаком о ладонь. Он не был уверен, что парням интересна причина, по которой мародер молчит, но решил все же как-то обозначить ее.
– Ничего не понимаю, – замотал головой охранник, который, похоже, совсем не разбирался в жестах.
– Все просто, – отметил новоявленный переводчик еще до того, как мародер повторил свой жест. – Получил по башке и теперь не может говорить.
Получалось, конечно, грубовато, но достаточно точно.
– А такое возможно? – засомневался один из охранников. – Может быть, стоит его закрыть пока, и на дознание?
– Возможно, – кивнул самый старший из бойцов, которому на вид было уже около шестидесяти. Совсем старик, но крепкий и жилистый. – Можно онеметь даже если тебя по голове не били. Отправим тебя на поверхность, встретишься с какой-нибудь тварью, в штаны наложишь от страха и разговаривать разучишься.
– Ну ты выдал, Старый, – ответил парень.
«Старый» прозвучало как прозвище. Мародер вдруг вспомнил, что именно так и звали одного из местных охранников. Правда, несмотря на возраст и опыт, он вовсе не был старшим в дозоре.
Старший все это время молчал, с сомнением рассматривая Нельсона. Его звали Егором, и с ним Нель был более-менее знаком, хотя, конечно, хлеб они пополам не ломали и из одной фляги не пили.
Егор продолжал осматривать Неля, будто пытаясь найти какие-то незнакомые черты в его лице. И, разумеется, не смог обнаружить ничего криминального – с виду мародер выглядел обычно, ничем не отличаясь от себя прежнего.
А заглянуть в черепную коробку и увидеть расположившегося там ментала было, конечно, невозможно. Рентгеновским зрением, подобно супергероям из дурацких американских комиксов, Егор не обладал, но чутье у него было поистине сверхъестественное. Такому мог позавидовать и сам Нель.
Что-то мешало мужчине просто впустить мародера в переход.
Он никак не мог понять, в чем дело.
Старший продолжал тянуть время, а его подчиненные принялись обсуждать происходящее. В Нельсона уже никто не целился, и мужчина опустил руки.
– Вот правду про тебя говорили, – восхитился Старый, обратившись к Нелю. – Самый везучий из мародеров в городе. Вон, «Булат», и те войну с исламистами не пережили, а ты сдюжил.
– Говорят, жарко было там, на «Домостроителей»? – спросил тот, кто впустил мародера. – Ну, что вы там дали прикурить фанатикам, и чуть ли не до Московского проспекта их гнали.
Нель в ответ только пожал плечами. Даже если бы мародер и мог говорить, то ему попросту нечего было сказать, потому что он покинул поле боя до того, как все закончилось.
– А Халифа-то, говорят, так и не нашли, – вспомнил тот из бойцов, который предлагал отправить Неля к дознавателям, уже забыв о своей идее. – Типа, новое начальство «Ак мечети» обратилось к вашим, чтобы вернули труп и дали похоронить как положено, а полковник ваш сказал, что нет Халифа. Хотя остальные трупы исламисты забрали.
– Я думал, что труп им не выдали, чтобы потом на могилу Халифа молиться не ходили, – вставил Старый. – Как в свое время, когда пиндосы Бен-Ладена убили, его труп в океане утопили. Чтобы не поклонялись, как Ленину.
– А кто такой Бен-Ладен? – не понял молодой.
– Да, был такой. Вроде Халифа местного, только круче. Финансировал фанатиков по всему миру, взрывы устраивал, воевал и с нашими, и с пиндосами, – охотно просветил своего товарища Старый.
– Ладно, – прервал диалог своих подчиненных Егор. – Тебе придется пойти к коменданту перехода и рассказать все. Куда ушел с поля боя, как получилось, что онемел. Понимаю, что меры, может быть, излишние, но уже несколько дней кто-то на рейдгруппы Конфедерации нападает. И люди эти без знаков различия и прочего. Так что извини, но тебя придется допросить.
Нельсон развел руками и кивнул, соглашаясь с условиями начальника охраны. Тому явно стало легче на душе. Видимо, не хотелось крутить мародера и тащить в допросную.
– Верни автомат, только разряди, – приказал Егор. – Потом проводи его и доложи коменданту.
– Без проблем, – кивнул боец, снял со спины автомат, закинув туда свой.
Быстро отщелкнув магазин, парень дернул затвор и ловко поймал в воздухе выброшенный экстрактором патрон. Загнал его обратно в магазин и протянул разряженное оружие Нелю.
Мародер охотно принял автомат, забросил его за спину, после чего сунул магазин в один из свободных карманов на разгрузке.
– Пистолет разряди, – потребовал Егор.
Нельсон без возражений исполнил требование мужчины, разрядив свой трофейный Ярыгин, после чего, конвоируемый одним из охранников двинулся к кабинету коменданта.
Начальник охраны посмотрел ему вслед, и внезапно почувствовал облегчение. Будто весь день мучился головной болью и наконец его отпустило. И словно какая-то пружина, давящая на мозги, вдруг исчезла вместе с неприятными ощущениями.
И только тогда Егор понял, что ему не понравилось в облике мародера.
Обычно карие глаза Нельсона на этот раз были абсолютно бесцветными.
Но начальник охраны так и не успел сосредоточиться на этой мысли – с противоположной стороны гермоворот вновь постучали.
Мародеру было понятно, что на разведгруппы Конфедерации нападали те же люди, которые держали его в переходе на «Доме детского творчества». Некому больше было совершать атаки.
Пришлым нужно было узнать что-то о городе и они пытались взять языков, которые могли бы рассказать им об этом. Так уж вышло, что единственным доставшимся им языком оказался мародер.
Который все равно не был способен рассказать что-нибудь. Язык без языка, наверное, кошмарный сон для разведчика. И такому даже пальцы сломать или обстругать ножом нельзя – чем же он тогда писать-то будет?
А взять языка в открытом бою – совсем не то же самое, что случайно выкопать полумертвого мародера из-под завалов. Не каждому по силам.
Комендант «Райисполкома» жил и работал в одном помещении – сказывался недостаток пространства. Его комнатушка могла вместить лишь небольшую ученическую парту, похоже, притащенную из ближайшей школы, два таких же неудобных стула и простенький диван с обивкой в синий цветочек. Зато целой, не рваной, и даже пружины в сиденьях, по виду были на своих местах.