Сона к путешествию в Крым готовилась капитально. То есть готовила капитально, чтобы по дороге еды хватило от пуза: общепиту она все же доверяла не очень. Но, обозрев нутро холодильника, она со вздохом себе призналась, что тут на два дня даже не легкие перекусы провианта не хватит, и отправилась в магазин за продуктами. И у соседнего подъезда заметила молодую женщину, старающуюся тяжелую коляску поднять по ступенькам. На руках поднять, потому что сидевший в коляске карапуз категорически из нее вылезать не хотел и на все просьбы женщины «встать на ножки хоть на минутку», мотал головой и лишь крепче вцеплялся руками в края коляски.
Сона естественно поспешила женщине на помощь, и лишь когда коляска оказалась наверху, подумала, что где-то она ее уже встречала, причем точно не во дворе. А та, тоже посмотрев на помощницу, спросила:
— А вы не Сона Воронова?
— Да. Я вас знаю?
— Скорее, встречались разок. Я Лена Ковалева, вместе с Алексеем училась. А сейчас диплом получила и меня направили интернатуру проходить в здешнюю районную поликлинику. Так что с сентября буду вашим участковым врачом. Мне здесь и квартиру дали, на третьем этаже, так что можете ко мне при необходимости обращаться в любое время. Двенадцатая квартира… а еще я вам в почтовый ящик записку кину с номером моего телефона. Алексей, конечно, и сам врач… но диагност он очень не очень, так что вы его диагнозам лучше не верьте, меня зовите. И, если вы не будете против, я к нему тоже иногда обращаться буду: как диагност он, конечно, никуда не годится, но вот по готовому диагнозу как лечебник он великолепен и в трудных случаях его помощь может оказаться неоценимой.
— Ну да, конечно, обращайтесь… если будет очень нужно.
— Было очень приятно познакомиться!
— Взаимно…
Встреча с будущей участковой врачихой Сону немного расстроила: хотя она и прекрасно знала, что в медицинском в основном девушки учились, ей не очень понравился тон, которым новая соседка описывала ее мужа. Но очень скоро это недовольство ушло, еще по дороге на Юг — а уж в Крыму она и вовсе об этом забыла. А по возвращении ей стало вообще не до соседки подозрительной: как Алексей и предупреждал, учиться было очень трудно. Он, конечно, помогал, но Сона видела, что Алексей и сам на учебе сильно устает, так что изо всех сил старалась науки постигать самостоятельно.
А Алексей науки, в общем-то, лишь «повторял», и учеба ему давалось очень даже легко. Но кроме учебы в институте он и многими другими вещами занимался — и вот тут напрягаться приходилось по полной. Сейчас ведь и уровень техники был совершенно иной, чем в «первом цикле обучения», и технологическая база оказалась большей частью ему незнакомой. Так что даже после того, как ребята из МГУ высыпали перед ним довольно большую кучу только что изготовленных приборов, полной ясности в том, как их применить, у парня не было. Но он точно знал, для чего их нужно будет применять — и это давало ему новые силы в разработке принципиально новых машин. Новых для этой реальности…
Глава 2
В институте Алексей на фоне прочих студентов особо не выделялся. То есть в группе-то он был одним из самых старших, а половина студентов только весной школу закончила — но все же вторая половина была уже людьми достаточно взрослыми, некоторые уже и семейными и даже с детьми, так что он был всего лишь «одним из всех». И в группе его не выбрали старостой или комсоргом, хотя кто-то из студентов такое и предложил, но руководство института, видимо, получило определенные инструкции и на парня «общественных работ» не навалили, что Алексея сильно радовало. Потому что у него и кроме учебы было очень много разных дел, и некоторые не терпели ни малейшей задержки.
Куча микросхем, которые ему принесли из МГУ, тоже была крайне интересна, но Алексей разумно предположил, что эти забавные коробочки из красивой розовой керамики с металлическими крышечками могут спокойно в столе полежать еще с полгода, и даже за год они не испортятся — а вот кое-что другое может «испортиться» очень скоро, поэтому он, сразу после того, как заканчивались лекции и семинары, мчался на «опытный завод» мединститута. И там проводил долгие часы, пытаясь что-то очень непростое изготовить. Получалось у него не очень (хотя он вроде бы давно «все изучил», однако нужной техники еще в мире не было и приходилось все делать ручками), и дома он появлялся очень поздно. Сона такому поведению мужа радовалась не очень сильно, но Алексей ей сказал, что ему обязательно нужно закончить начатую когда-то одну работу по фармакопее, а как только работа будет закончена, он вернется «к нормальной жизни», и она терпела. Тем более, что и сама очень много времени тратила на учебу: как ее Лёшка и предупреждал, все, что давали преподаватели, было для нее абсолютно новым и ей приходилось тратить очень много времени на то, чтобы просто «вспомнить» какие-то еще школьные материалы. Хорошо еще, что в библиотеке были все нужные ей книжки, да и преподаватели с кафедры общей математики с удовольствием ей помогали. То есть все же не нянчились с молодой женщиной, а помогали ей подобрать самые нужные книжки для того, чтобы она сама могла с науками разобраться. И она очень радовалась тому, что и Лёшка эти книжки и брошюры с удовольствием изучал: он сказал, что университетские математики прекрасные методички разработали, и ему по ним математику изучать даже проще, чем по лекциям, которые в Механическом читались.
Вообще-то парень и сам удивлялся тому, что банальную математику ему приходилось практически «с нуля» изучать: все же последний раз он с основами «вышки» сталкивался больше полувека назад и многое подзабыл. То есть напрочь забыл, и периодически ловил себя на мысли, что «сейчас осваивать науки стало труднее». Но на самом деле все же он действительно математику только вспоминал, а вспоминать что-то, даже хорошо забытое, всегда легче, чем все осваивать с нуля — но у него на учебу пока что просто времени не хватало, потому что он был занят совсем другим делом. И это дело отнимало даже не время, а «интеллектуальные ресурсы», причем, судя по тому, что он сумел завалить первый коллоквиум (так в институте назывался «промежуточный» пробный экзамен на первом курсе), ресурсы были заняты полностью. Хотя после суточной подготовки в «интенсивном режиме» коллоквиум-то он сдал, хотя и сам понимал, что знаний у него от такого не прибавилось…
В свое время Алексей Павлович приобрел (из чистого любопытства) очень интересный документик. Любопытство тогда ему обошлось в жалких пятьдесят тысяч британских фунтов, но это было время, когда цифры на счетах для него были всего лишь «символами», Вирджилл тогда любые его запросы в размерах менее полумиллиона удовлетворял буквально за день, не спрашивая, куда «русский парень» собирается тратить эти деньги. А документик был из числа «перед прочтением сжечь», и Алексею его тогда просто предложил выкупить некий товарищ из архива, уже не одну дюжину «совсекретных» бумажек советского периода ему продавший. Но прочие-то были относительно недорогими, в пределах десятка тысяч дохлых президентов — а эта…
Но это бумажка стоила того, что за нее заплатил «тогдашний» Алексей… правда он, узнав, что «товарищ» с полученными деньгами срочно территорию бывшего СССР покинул, потратил еще большую сумму на то, чтобы «товарищу» зарубежные денежки поперек горла встали. Даже не сам потратил, ему потом Вирджилл сообщил, сколько ему пришлось заплатить албанским отморозкам и целой цепочке посредников, сделавших жизнь подонку отнюдь не райской. Алексей тогда лишь посмеялся наивности «бывших советских сограждан», не имевших ни малейшего понятия о стоимости капиталистической медицины, а как может житься в закордонье инвалиду без копейки денег, он уже примерно представлял…
Саму же бумажку он тогда счел представляющей лишь сугубо «исторический интерес», но все же во время изучения фармакопеи он потратил пару месяцев (исключительно «личного» времени, пользуясь возможностями перехода) на более углубленное изучение вопроса — а теперь он счел, что документ этот имеет интерес сугубо практический и решил сделать так, чтобы он в текущей реальности никогда и не появился, однако проделать это было очень непросто. Хотя бы потому, что в прошлой жизни он лишь поверхностно изучил способы изготовления некоторых препаратов, вообще не предполагая, что когда-то кому-то это может понадобиться…
А теперь прошлые «случайные» знания выглядели исключительно полезными, ну а воплощать «теорию в практику» ему помогала большая группа фармацевтов с опытного завода. И помогали ему все с огромным энтузиазмом: Алексей сотрудникам (и работавшим на фабрике студентам) рассказал о «борьбе народов за освобождение от колониального ига», и товарищи сделали свои (хотя и не очень верные) выводы. Выводы-то были неверными, а вот результаты их работы оказались очень даже «верными», так что к началу ноября Алексей все же начал постепенно «возвращаться к нормальной жизни».
И начал обучать жену вождению автомобиля, хотя Сона особого энтузиазма в этой учебе и не проявляла. Алексей долго не мог понять, почему у нее освоение «личного легкового транспорта» идет с такими трудностями, ведь в свое время Алексей Павлович дочку обучил вождению буквально за пару дней. Однако «программистская привычка» внимательно рассматривать все условия задачи помогла и с этим ему разобраться: девушке ростом меньше метра-шестидесяти и весом под сорок пять килограммов было просто физически очень трудно справляться с довольно тяжелым управлением. Поэтому еще до того, как в Москве выпал снег, он с обучением жены покончил, поняв, что для нее это всего лишь форма изощренной пытки.
Однако мысль о том, чтобы посадить Сону за руль, он не отбросил, а решил к проблеме подойти с другого конца. Совсем с другого, правда, сильно жалея о том, что теперь у него нет даже принципиальной возможности «учиться в паре институтов одновременно». Учиться-то невозможно, но со студентами из других институтов общаться никто запретить не может! А сейчас в МАДИ, если он ничего не напутал, учился будущий его преподаватель в этом институте, про которого среди студентов ходили очень интересные байки. В частности, рассказывали о том, что он мог стать выдающимся конструктором легковых автомобилей, но его «сожрал» шарлатан от автомобилестроения Юрий Долматовск