В этот момент у контролера в холле уже имелась информация, что офицер покидает здание, а значит, из закрытого ангара должна выехать персоналка, которая встретит Танжера у крыльца, как будто стояла там с самого утра.
Разумеется, генерал тоже узнавал о намерениях Танжера еще до того, как тот садился в машину. Но даже он не мог задавать подчиненному уровня полковника слишком подробные вопросы, если только сотрудник не находился под следствием.
Вместе с тем формально Танжер был обязан находиться на службе весь день, а генерал, тоже формально, мог подвергнуть его легкой экзекуции.
Завести разговор о том, что расходы на оперативные разработки растут с каждым кварталом, что отчеты на них предоставляются липовые и финансовый отдел может инициировать проверку.
В такой ситуации приходилось «сдавать» начальству какую-то конкретную информацию или хорошо подготовленную липу.
Впрочем, сдавать можно не сразу, можно поиграть в уязвленное самолюбие, намекнуть, что все норовят обидеть художника. Если начальник затеял разговор от скуки, он махнет рукой, но если он твердо намерен получить сведения о тайных операциях подотделов, то наступит на самое больное: «Ваши резиденты, офицер, используют агентуру как частную лавочку».
И тут надо сдаваться, ибо хуже только обвинение в государственной измене.
«Частная лавочка» – это уже намек на параллельную разведывательную структуру, которая, между прочим, может работать как на материнскую организацию, так и против нее, причем за ее же деньги. Поэтому тут обычно следовало признание: «Сэр, этот человек заместитель гендиректора в концерне. Он дает нам информацию, потому что мы прихватили его на сексе с секретарем…»
Если этого достаточно и начальство удовлетворено, «частную лавочку» в дальнейшем разговоре заменят на «подразделение», и это означает мировую. Однако и тут успокаиваться рано, ведь если на начальника давят сверху и требуют результат или голову виноватого, давление, по закону сообщающихся сосудов, переходит на нижестоящего подчиненного.
Если подчиненный вдруг приносил результат, о липовых отчетах забывали, но если результата не было, тему «частной лавочки» снова заостряли.
Лифт остановился и открылся тотчас, значит, в холле не было никого, кто бы отвлекал контролера от его работы. А что у него за работа? Правильно, сидеть ровно и пронизывать взглядом всех входящих и выходящих.
«Толстозадый», – мысленно обозвал контролера Танжер, оттого что в лифте у него слегка испортилось настроение. Это являлось следствием плохого сна, и, наверное, нужно было принимать снотворное, но таблетки были Танжеру противопоказаны, это он знал точно. От них он становился заторможенным и не мог выполнять работу.
Турникет открылся, и Танжер вышел в холл, замечая, что одновременно с ним из входной стеклянной двери появился офицер курьерской службы.
Вот оно как! Значит, не все тут так уж налажено! Не срабатывает система охраны, и иногда два человека все же встречаются в холле.
Ухмыляясь неудаче охраны, Танжер вдруг увидел у курьера пистолет. Никаких мыслей, никаких идей, решение за Танжера приняли его тело и интуиция. Он упал на гранитный пол, закрыв голову руками, понимая, что, если контролеры оплошают, «курьер» пристрелит его прямо на полу.
Но контролеры не оплошали, и все решилось в одно мгновение.
Странно, что он не слышал выстрелов, зато отчетливо ощутил запах пороха с привкусом железа.
– Сэр, вы в порядке?!
Танжер перевернулся на спину и увидел того самого парня, которого обозвал толстозадым. Контролер не был толстым, он не был даже упитанным, а напротив – поджарым. Электронный счетчик на его «девятке» показывал отсутствие восьми патронов, значит, стрельба тут стояла будь здоров, а Танжер ничего не слышал.
«Надо высыпаться…» – подумал он снова и, наверное, совсем некстати.
Держа на прицеле дверь, приставным шагом подошел второй контролер и, подав Танжеру руку, помог подняться.
– По инструкции вам нужно вернуться, сэр, – сказал он, продолжая смотреть на прозрачную дверь с таким видом, словно за ней кто-то мог прятаться.
Еще через пару секунд в холл стали выбегать контролеры из отдыхающей смены.
Бросив взгляд на тело стрелка, полковник Танжер отвернулся – стреляли метко.
Он уже знал, что ему делать, и следовать инструкциям в данном случае не собирался. Достав телефон, Танжер включил срочный вызов, и, пока полковник проходил через открытый турникет, генерал ответил:
– Да, полковник, мне уже доложили! Поднимайтесь, мы должны это обсудить!..
– Ни в коем случае, сэр, дайте приказ выпустить меня через «черный ход».
– Но послушайте…
– Сэр, пожалуйста! Я уже иду по коридору, пусть меня выпустят, потом я все объясню!
– Хорошо… Приказ уже послан, но оставайтесь на связи…
– Остаюсь, сэр.
Так, с трубкой возле уха, он прошел мимо других контролеров и, когда оказался на воздухе, продолжил разговор.
– Сэр, мне сейчас нужно убраться отсюда, ведь если они подключились к кампусу, я не могу доверять никому. Кроме вас, разумеется…
– Вы видели стрелка?
– Видел, сэр. Похоже, это человек, но точнее может определить только экспертиза.
– Но… куда вы сейчас, Джеймс? Может, лучше дать вам охрану?
– Сэр, а вдруг это был человек, и они обработали его психически? Кто тогда поручится за вашу охрану?
– Хорошо, Джеймс, вы человек зрелый, специалист опытный. Когда будет можно, выходите на связь.
– Разумеется, сэр, благодарю за понимание.
86
На ведомственной стоянке он оказался через две минуты. За это время противник едва ли успел просчитать подобный вариант.
Голубой «Мартин» за восемьдесят тысяч – машина начальника финотдела. Даже в спецслужбах финансисты ухитрялись жить красиво. А вот красный «Ранби-два», «колеса» высокой дамы с седьмого этажа – кажется, там техническая разведка. Лимонный «Хатсун», с затейливыми фонариками вместо поворотников, принадлежал кому-то из внутренней безопасности, а дальше вереница бежево-серого большинства – боевые авто, на которых и на операцию можно сгонять, и домой отлучиться.
Но Танжера интересовал вполне конкретный автомобиль, тоже не броский, частный и покрытый толстым слоем пыли.
Ключа или чипа у Танжера не было, ведь это была не его машины, зато в подкладке пиджака он с давних пор носил пластиковую спицу, которую не замечали даже самые хитроумные сканеры.
Раз, два, три – и дверца открыта.
Главное, договориться с охранником, а то устроят погоню – с них станется.
– Сэр, это машина капитана Руперта…
«Вот и охрана! Хорошо работают!»
– Я знаю, дружок, – даже не поворачиваясь, ответил Танжер, устраиваясь за рулем.
– Но нам приказано вас выпустить…
«А чего тогда пристаешь?» – подумал Танжер и, сунув руку под рулевую колонку, закоротил шину обычной булавкой.
Мотор завелся, а датчик топлива обрадовал – целых полбака.
Руперт купил машину давно, но ездил редко, поэтому поставил на служебную стоянку, чтобы иногда выезжать, скажем, за скрепками. Но поскольку скрепок в бюро хватало, машина пылилась без дела.
– Спасибо за помощь, сержант, – поблагодарил Танжер, проезжая под шлагбаумом.
– Счастливого пути, сэр.
Проскочив по ведомственной дорожке и добравшись до шоссе, Танжер притормозил и, посмотрев налево-направо, прибавил газу, заставив валкую машину чертить по асфальту бампером.
«Вот и славненько», – подумал он и облегченно перевел дух. Даже здесь, в кабине из тонкой жестянки, он чувствовал себя в большей безопасности, чем в бетонной коробке кампуса, системы охраны которого были доведены до совершенства. Но грош цена этому совершенству, если где-то внутри нее посажен «клоп» и вся информация о перемещениях внутри бетонного здания попадает прямиком к врагу.
Но почему они выбрали такой дурацкий способ? Зачем нападать на территории сверхохраняемого объекта, если следовало лишь подождать, пока «персоналка» с пассажиром выедет на шоссе? И тогда стреляй из чего хочешь, подбрасывай мины, тарань грузовиком – все карты на руках. Так почему же такой странный ход?
Загадки, загадки, загадки.
Встречная легковушка прошла в подозрительной близости. Танжер дернул руль вправо, однако уже понял, что нервничает. Паранойя, приятель, паранойя. Но имеющая основания.
А генерал-то шустер, успел просчитать, как Танжер решит сбежать, и позвонил на пост.
Зазвенел телефон, это был генерал.
«Легок на помине», – усмехнулся Танжер.
– Слушаю вас, сэр…
– Так, Джеймс! Тут такое дело… Я подумал, что ты рванешь со стоянки на какой-нибудь чужой машине, звякнул на пост, чтобы тебя выпустили, но мне сказали, что тебя уже выпустили по чьему-то приказу! Ты понимаешь, что происходит?
– Догадываюсь, сэр… – ответил Танжер, чувствуя во рту нестерпимую сухость.
– Я не подал виду, что недоволен, но мы сейчас же начинаем расследование: кто от моего имени отдал приказ охране стоянки…
– Да, сэр, понятно, – ответил Танжер и, выключив телефон, глянул в зеркало заднего вида. Сзади приближался фургон.
– Вот уж хрен вам, друзья дорогие… – сказал Танжер и вдавил педаль газа в пол. Машина вильнула кормой, но потом пошла ровнее, и фургон остался далеко позади.
Итак, кто-то выпустил его со стоянки, чтобы что?.. Для чего было делать это? А что касается машины – в ней мог оказаться маяк!
Танжер наскоро осмотрелся, управляя одной рукой и шаря другой под сиденьями, в бардачке, в карманах дверной обшивки. Иногда, когда времени мало, маяки бросали куда придется, но, видно, не в этом случае.
«Нет», – покачал головой Танжер. Если уж генерал не знал, на какой машине «сбежит» его подчиненный, то едва ли об этом догадывался враг. Скорее всего, здесь маяка не было, но на авось надеяться нельзя, и Танжер набрал очередной номер.
– Привет, Слим… Спишь?
– Нет, – соврал Слим. – Добрый день, дядя.
– Слушай, тут надо перышки почистить.