– Может, наверное, каждый более-менее грамотный. Но грамотным себя считает каждый, кто сумел простую программку написать, и потому девяносто девять из ста сразу же поймают. Первая заповедь хорошего хакера – до начала серьезной работы научись маскироваться... Спасает только качественная маскировка. Можно, конечно, пользоваться «троянами». Если использовать не слишком популярный, то это даст результат. Но непопулярный еще найти или написать надо, а потом придумать благовидный предлог, чтобы переслать по почте и чтобы при этом его не определил «антивирусник». А войти напрямую, как я сначала делал с сервером ГРУ, – это большой риск даже при умении маскироваться. Я, например, маскировался под корреспондента из Министерства обороны. Теоретически через спутник отследить хакера можно. И даже через оператора сотовой связи. Но на практике это слишком сложно – при неторопливости наших спецслужб, несовершенстве законов и пробках на дорогах, которые не позволят оперативно отреагировать даже на правильный сигнал.
В дверь позвонили. Берсерк, стуча по полу когтями, заспешил туда.
– Это привезли ордер на изъятие документов, – предположил Яблочкин.
Но майор Рославлев на всякий случай отстегнул клапан на кобуре пистолета. Открывать, естественно, пошел капитан Аведов.
– Мне, значит, на работу собираться... – встал и я.
– Тебе искать своего помощника, чтобы подключиться к прослушиванию ментовских переговоров и переговоров «Ареса», когда мы узнаем их телефоны, – заявил подполковник. – И побыстрее делать это... Как можно быстрее. Сразу начинаешь с ментов.
– Но... Вы же тут говорили... – я не понял ситуацию.
– А ты хотел, чтобы мы при Стаднюке послали тебя ставить на его же номер «прослушку»?
– Понял...
Помощник мне, в принципе, был почти и не нужен. Необходимы только стандартный ключ от щитка и «жучки». Но мой помощник, насколько я помнил, не захочет отдать все это. Он пожелает устанавливать сам, чтобы хоть немного заработать...
– На это, кстати, деньги нужны... Хотя бы баксов сто...
Подполковник Яблочкин вытащил бумажник и выделил мне пять тысяч рублей.
– Потом распишешься в ведомости и напишешь авансовый отчет. У нас квитанции не всегда требуются. Простой отчет, без подтверждения, по статье «оперативные нужды»... Если будешь машину заправлять, сохрани все-таки чек...
– А машины и люди, которые будут за «прослушкой» сидеть?
– Они уже сюда едут... Может быть, уже во дворе... Две машины, шесть человек... Бери их с собой... Они еще и подстрахуют, когда будете «жучки» ставить...
Я готов был ехать. В комнату вошли Вадим Палыч с Берсерком.
– Ордер привезли... Едем и мы...
Лучше всех на слово «едем» отреагировал Берсерк. Начал коротким хвостом махать. И при этом старался в лицо хозяину заглянуть, ища подтверждения.
– Едем, собак, едем... – повторил Вадим Палыч.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ВАЛЕРИЙ СТАДНЮК, КАПИТАН, НАЧАЛЬНИК ОТДЕЛА УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА АДМИНИСТРАТИВНОГО ОКРУГА
Машина дожидалась меня внизу. Я сел на переднее сиденье тряского «уазика», и мы проехали мимо оцепленного места взрыва. «Альфовцы» все еще продолжали работу и, кажется, уезжать отсюда не собирались. Теперь уже солдаты осматривали каждый квадратный метр оцепленного пространства. Что они могут там найти? Дело простое. И показания свидетелей уже давно нарисовали наглядную картину. Машина с гранатометчиком стояла, ждала. Задержанных вывели, как они были, в наручниках, перевязанных, но окровавленных, из подъезда и посадили в «уазик». Тот готовился выехать на улицу, остановился, пропуская поток машин. Со стоянки машина с гранатометчиком выехала. Время было рассчитано точно. Должен был загореться красный сигнал светофора на недалеком перекрестке, и тогда можно было бы выехать на дорогу без помех. И в этот момент грянул выстрел. Всего один. Водитель второй нашей машины как раз в магазин заскочил, сигарет купить. Он ничего не видел. И преследовать не мог. Он даже машину, из которой стреляли, не видел.
Мы оставили «альфовцев» на месте преступления, а сами выехали на дорогу рядом с обгоревшим остовом. Пусть ищут... Мы тоже искать будем... Еще там, в квартире Вершинина, я почувствовал, что ко мне по-прежнему относятся неплохо только сам Вершинин и капитан Аведов со своей собакой. Лучше всех, наверно, меня собака чувствовала. А этот майор из «Альфы» и подполковник из ГРУ явно мне не доверяют, хотя Вершинин и проверил мои звонки с мобильника. Майор с подполковником основываются на знании и понимании, а Вершинин с Аведовым, как собака, на чувстве. Они почувствовали, что я свой. Нюх у них собачий. Но меня понимание или непонимание других мало трогало. Я никогда на это внимания не обращаю. Я свое дело делаю и, как правило, добиваюсь результата. Потому что я сыскарь по профессии. Ищейка, которая носом людей и ситуацию чует.
– В управление? – спросил водитель.
Он мог бы и раньше спросить, когда на дорогу выезжали. А спросил, когда уже половину пути до управления осилили.
– В управление, – подтвердил я со вздохом.
Старший лейтенант Яковенко и лейтенант Ярков уже должны были вернуться с задания. Необходимо будет оформить ордер на изъятие документации в охранном предприятии, отвезти на подпись к старшему следователю по особо важным делам Югорову, которого я не знал, а потом еще в суд на подтверждение санкции. С одной стороны, работать с незнакомым следователем бывает порой сложно. С другой стороны, когда следователь не из прокуратуры и даже не из следственного управления ФСБ, а сразу из «Альфы» – это, наверное, будет большой помощью, и судьи не станут придираться из-за недостаточности доказательной базы. Антитеррористическая деятельность всегда проходит по принципу приоритета, и задержки быть не должно.
В моем кабинете по-прежнему дежурил, отвечая на звонки, лейтенант Суглобов.
– Подозреваемый на месте, – сказал я и сделал рукой жест, требующий освободить мое персональное кресло. Костя быстро и без возражений пересел на стул в торце стола – обычное его место, более привычное, чем за собственным столом в соседнем общем кабинете.
– И кто такой этот подозреваемый?
– Естественно, только ты... Сейчас начну допрос...
– Бить, надеюсь, сильно не будешь? А то я только-только говорить нормально начал. Меня утром даже глуховатая родная мама поняла... – говорил он все-таки совсем не так, как обычно, значительно медленнее, избегая резкого произношения слов.
– Терпи уж, раз подозреваемый, – сказал я, усаживаясь в кресло. – Где остальные?
– Не видел, не звонили.
Константин Суглобов, хотя и самый молодой сотрудник в отделе, и званием не вышел, тем не менее всегда считался моим внештатным заместителем и был в курсе всего... Более того, он в моем кабинете часто по моей просьбе заседал, чтобы на звонки отвечать... А мягкий и легкий характер позволял ему ладить и находить общий язык со всеми. Именно Косте я решил поручить неприятную обязанность. Вернее, перепоручить то, что мне Вершинин подсказал... С Толиком Ярковым поговорить по поводу незавидной судьбы молодожена.
– Приятная история, хотя вполне предсказуемая... Я еще на свадьбе что-то такое подумал. Только не пойму, зачем они номер Толика прослушивали.
– Все наши номера прослушивали. Кто-то из нас сдал Аведова и Вершинина. «Слил» информацию, в результате... Не ты случаем?
– Не помню... – поморщился лейтенант. – Зарплату я, кажется, в последнее время только в одном месте получаю... И как я это ему сказать должен?.. – Мое поручение явно пришлось Суглобову не по душе.
– Ты человек мягкий, сердешный...
– Может, не надо?
– Надо, Костя, надо.
– Где он сейчас?
– Вот-вот вернется. Они с Яковенко поехали в охранное предприятие, откуда эти парни. Выясняют, что за личности... И еще... Так, чтобы не при всех... Отзови и скажи...
Суглобов молча вздохнул. Это значило, что он согласился стать вестником печали.
Я остался в кабинете один и решил привести в порядок бумаги. Если нас временно передали в подчинение антитеррористическому управлению ФСБ, это вовсе не говорит о том, что по другим текущим делам с меня спрашивать никто не будет. Но работу я закончить не успел, когда услышал разговор за стеной. Значит, Яковенко с Ярковым вернулись. Не дожидаясь, когда они вместе заявятся в кабинет, я пошел на опережение и трижды стукнул в стенку. Три удара – значит, три звездочки, то есть вызываю старшего лейтенанта Яковенко. Хочется надеяться, что Суглобов не постесняется моментом воспользоваться и поговорит с Ярковым на семейную тематику.
Минуты не прошло, как дверь открылась, и сначала в проем просунулся живот, потом сам Вася Яковенко.
– Вызывал?
– А ты докладывать не собираешься, что накопал?
– Ничего не накопал... Нет у них таких сотрудников. Печать проверили... Подлинная... По крайней мере, похожая. Только экспертиза скажет, та ли самая. Генеральный директор клянется, что печать хранится у него в сейфе и он никому постороннему документы не оформлял. Сам он – отставной подполковник ФСБ. Я все же не поверил, все приказы у менеджера по персоналу, так теперь начальник отдела кадров называется, просмотрел... Близко такие не пробегали... Потом в бухгалтерии списки на заработную плату...
– Ведомости... – поправил я.
– Да, ведомости... Зарплату они в «Сакуре» не получали...
– Плохо... Тем не менее в «Сакуру» нам необходимо заглянуть. Правда, теперь и оснований не много, но составь текст ордера на выемку документов. Надо посмотреть, нет ли среди их клиентов предприятия «Арес». Тогда уже будет привязка... Подпись – старший следователь по особо важным делам Югоров из антитеррористического управления ФСБ России. Может, хоть подпись сработает, и ордер подпишут...
– Если по антитеррористической статье, могут подписать... – согласился Яковенко.
Он выйти не успел, как лейтенант Суглобов голову в дверь просунул.