— Не можете же вы вечно прятаться в своей скорлупе! Вокруг нас такой прекрасный мир, и рано или поздно вам придется в него шагнуть.
— Вы обвиняете меня в отшельничестве за то, что я отказываюсь идти с вами в ресторан? — резко спросила Констанс.
— И поэтому тоже. — Он протянул руку и дотронулся до ее подбородка, пристально глядя в глаза. — Иначе как я могу понять ваши постоянные отказы?
— О, я объясню вам с большим удовольствием. Причин для отказа может быть уйма…
— Бросьте вы свою уйму! Я-то всего один. Составьте компанию одинокому бизнесмену, который вынужден проводить холодные вечера в пустом гостиничном номере. Нет-нет, молчите! Я убежден, вы не бессердечная гордячка, вы не откажете. Я знаю вас достаточно хорошо, вы не отвергнете приглашение старого друга.
— Старого друга? — удивилась Констанс. — С каких это пор вы записались ко мне в друзья?
— А разве не так? — Он приподнял черную бровь. — Разве вы считаете меня кем-то большим, нежели просто другом? Так кем же, скажите!
— Да отстаньте вы со своими намеками! Никем я вас не считаю, — заметила Констанс с досадой. — И не боюсь, — прибавила она для пущей ясности. — Дело в том, что я живу у брата. С моей стороны было бы невежливо разгуливать по ресторанам, когда Саймон ждет меня дома. Я почти не виделась с племянниками, да и Банга, должно быть, соскучился…
Она остановилась на полуслове и почувствовала, что медленно краснеет. Что я несу?!! — думала Констанс. А главное — зачем? Разве я обязана перед ним оправдываться?
— Я правильно расслышал? Вы произнесли мое имя? — подошедший Саймон обнял сестру за плечи, и она почувствовала, что еще никогда не радовалась появлению брата так сильно.
— Я приглашал Констанс отобедать со мной, но мисс Неприступность утверждает, что ваши дети обидятся, если она согласится, — обиженно объяснил Чарлз и добавил: — Банга тоже.
— Совершенно верно! — воскликнул Саймон. После этих слов Констанс готова была прямо-таки расцеловать умницу-брата. — Но я не понимаю, почему бы вам не зайти к нам на огонек, если вас, конечно, не испугает царящий у нас бедлам.
Констанс подпрыгнула как ужаленная. Даже воспоминания о детстве, когда Саймон больно дергал ее за косички и всячески обижал, вызывали в ее душе меньше злости, чем после этих чудовищных слов.
— Что вы, что вы! Не хотелось бы доставлять вашей жене излишних хлопот…
То, что Чарлз отказывался из вежливости, было ясно как белый день. Поэтому когда Саймон возразил:
— Ничего подобного! Бренда привыкла к неожиданному появлению гостей. Она не будет возражать, и Констанс тоже. Да? — Констанс поняла, что спорить дальше бесполезно.
— Да. — Она заставила себя криво улыбнуться и добавила: — Бренда против не будет.
— Тогда я с радостью приду. — Чарлз подарил Саймону официально-холодную улыбку, отдающую рекламной белизной Голливуда, и подозрительная Констанс углядела в ней некое подобие триумфа.
— Вот, я записал вам наш адрес, — быстро сообщил Саймон, протягивая Чарлзу листок бумаги. — Мы с сестрой очень рады, что можем хоть как-то отблагодарить вас за проявленную сегодня щедрость. И кто бы мог подумать, что человек, у которого Констанс снимает дом, посетит нашу скромную галерею?
Действительно, кто? — злобно думала Констанс. «Кто бы мог подумать?» — мысленно передразнила она Саймона.
— Я и сам этому рад, — откликнулся Чарлз. — Мне все у вас понравилось. Прежде мне не доводилось лицезреть творения вашей сестры, и теперь я вижу, как много потерял.
— Добро пожаловать к нам в галерею, — радушно пригласил Саймон. — У нас в продаже всегда имеются картины и поделки Констанс. В последнее время она стала пользоваться популярностью.
— Я обязательно заскочу, если будет время, и куплю какую-нибудь работу вашей сестры, — пообещал Чарлз без тени улыбки.
Ну все! С меня хватит! — решила Констанс. Но братец-то мой каков?! Неужели он не понимает, какую игру ведет этот непрошеный добродетель?
— Значит, придете к восьми? — уточнил Саймон, метнув взгляд на двери, к которым направлялась какая-то элегантная дама. — Тогда увидимся вечером. Мне надо перехватить миссис Маззони, пока она не ушла. У нее сеть магазинов…
— Не понимаю, зачем она-то здесь? — задумчиво произнесла Констанс, проводив брата взглядом. Чарлз мгновенно обернулся, чтобы посмотреть, о ком речь. — Ей больше нравится скульптура и современная живопись. Она просто обожала работы Роберта…
Констанс осеклась на полуслове, не веря собственным ушам: впервые после смерти мужа она произнесла его имя, не испытав при этом ни малейшего чувства вины.
— Он тоже был художником? — осторожно поинтересовался Чарлз.
— Нет, скульптором. И он был гениальнейшим из всех, — тихо уточнила Констанс.
— Вы не можете вечно жить воспоминаниями. — Голос Чарлза заставил Констанс поднять на него глаза. — Вы живы, а он мертв. Рано или поздно вам придется собрать в кулак всю свою волю и сделать шаг в будущее.
— Знаю. — Она мысленно упрекнула Чарлза за ту легкость, с которой он произнес последние слова. Но что он знал о ее ужасной семейной жизни?
— Правда? Вы действительно в этом уверены? — настаивал Чарлз.
— На все сто.
— Тогда почему вы сказали, что хотите остаться в одиночестве той ночью, помните? — вырвалось у Чарлза.
— Потому что я так хочу! Понимаете? Это мой выбор! — почти выкрикнула отчаявшаяся Констанс. — И я точно знаю, чего хочу от жизни!
Чарлз тихонько вздохнул и, взяв Констанс за руки, привлек к себе.
— А я вам не верю, — медленно протянул он, ощущая кончиками пальцев трепет ее податливого тела. — Вам думается, что это так, но вы себя обманываете, Констанс. Вы такая красивая, вы теплая, вы живая! Жить стоит не только ради картин и глиняных вазочек.
Чарлз наклонился и легонько коснулся ее губ. Запечатлев поцелуй, он резко выпрямился и не оборачиваясь зашагал прочь.
Несколько минут спустя, когда Констанс пришла в себя после столь неожиданного выплеска эмоций, она вдруг заметила, что галерея полностью опустела.
— О боже… — простонала она, прислонившись к прохладной стене. — И зачем я только приехала в Суррей? Зачем арендовала этот дом? Лучше бы мне никогда его не видеть…
Констанс страстно желала повернуть время вспять. Уж тогда бы она точно не повторила прошлых ошибок и не позволила Чарлзу Стэйну войти в свою жизнь.
7
— Спасибо, Бренда, накормили от души! Ужин был просто великолепен. — Чарлз откинулся на спинку стула и удовлетворенно улыбнулся.
Констанс сердито посмотрела на него. Ей показалось, что он вот-вот начнет облизываться, словно огромный сытый котяра. Опять хитрит! — подумала она. Едва появившись в дверях с полными руками шоколадок, вина и цветов Чарлз мгновенно покорил всех своим великосветским обаянием.
Невестка Констанс — умная, проницательная, бескомпромиссная Бренда — с первых же минут его прихода стала самой гостеприимностью, и даже дети, прежде чем лечь спать, поиграли с «дядей» и посидели у него на коленях.
И только Банга было не по душе все это веселье. Свернувшись калачиком, огромный пес лежал в прихожей и снисходительно наблюдал за царящим в доме переполохом.
— Да уж. Бренда у нас повариха хоть куда. Саймону крупно повезло с женой, — сказала Констанс, пытаясь улыбаться как можно более непринужденно.
— Еще бы! — Саймон так и просиял от гордости.
— Помоги-ка мне убрать посуду, — засмеялась Бренда, поднимаясь из-за стола.
— Давай лучше я? — напросилась Констанс, вскакивая с места.
— Не надо, — решительно остановила ее Бренда. — Ты останешься развлекать Чарлза, а мы с Саймоном управимся сами. Заодно и кофе сварим. Пересядьте на диван, там прохладнее. Можете открыть окна и полюбоваться нашим садом.
Так… Спорить с ними бесполезно. Похоже, все ополчились против меня, мрачно решила Констанс. Она украдкой взглянула на ухмыляющегося Чарлза и признала свое поражение. Все же это намного лучше, чем ужинать вдвоем при свечах.
— Сколько лет они женаты? — спросил Чарлз, оставшись наедине с Констанс.
Вопреки ее страхам он даже не пытался извлечь пользу из этого щекотливого тет-а-тета.
— Десять, — ответила Констанс и демонстративно села на стул, проигнорировав мягкий широкий диван. Краем глаза она заметила, как Чарлз удивленно вскинул брови. — Они поженились, когда Саймону было восемнадцать, а Бренде на год меньше.
— Рановато, — протянул Чарлз, качая головой. — Вероятно, все произошло втайне от родителей?
— Насколько я помню, да, — сухо ответила Констанс, всем своим видом показывая, что ей не терпится сменить тему. — Но потом все смирились, видя, как чудесно складывается их семейная жизнь.
— Что ж, бывают исключения из правил.
Констанс аж подпрыгнула.
— В каком смысле?
— В самом что ни на есть прямом, — ответил Чарлз, удивленно на нее поглядывая.
— Ну вы и циник!
— Возможно, — согласился он, оборачиваясь к окну. — Давайте-ка подышим свежим воздухом? Мне нравится гулять по вечерам… Конечно, если вы не боитесь простудиться.
Констанс почудился в его тоне некий вызов, и, поднимаясь с места, она уверенно произнесла:
— Я, разумеется, не боюсь, но ведь Бренда обещала кофе…
— Как только он будет готов, мы сразу же вернемся, — заверил ее Чарлз.
В саду была только одна маленькая деревянная скамейка. Констанс осторожно опустилась на краешек сиденья, пытаясь сесть как можно дальше от Чарлза. Он, видимо, опять воспользовался тем самым одеколоном, так как Констанс уловила хорошо знакомый аромат лимона и мускуса. Волнующий запах его кожи, смешавшись с тревожно-пьянящим парфюмом, производил на нее поистине волшебное действие. Чем больше вдыхаешь этот терпкий запах, тем сильнее кружится голова, пронеслось в затуманенном сознании Констанс. А тут еще Чарлз придвинулся ближе и как бы невзначай положил руку на спинку лавки. Констанс почувствовала, что ей нечем дышать.
— Как приятно вот так сидеть и наслаждаться теплым весенним вечером! — сказал Чарлз. В темноте Констанс не могла видеть его лица, но ей показалось, что он улыбается. — В доме было немного душновато, не правда ли? — Ответа не последовало, и, прерывисто вздохнув, Чарлз возобновил попытку завязать разговор. — Вы не ошиблись, обозвав меня циником. Хотя, что в этом плохого? Не понимаю!