Легба не мог не признать, что ораторские способности у ван Дайка имеются. Более того, он успел отточить их, поскольку буквально парой слов поверг сектантов в фанатичный экстаз и полностью подчинил их внимание. Это могло стать преимуществом, но демон был уверен: пока Вин не будет свободен, Чен не сдвинется с места, боясь стать причиной смерти брата.
– …но перед нами, соратники мои, не само искушение, а всего лишь его результат. До создателя сего мы доберемся чуть позже и дадим ему прочувствовать творческие муки, которые претерпел сам Господь, создавая мир. Да, перед нами всего лишь результат искушения, но этот результат действует так же. Своим существованием он демонстрирует нам греховность собственной природы. Находясь среди нас, он искушает не дожидаться иной жизни, а уже сейчас вступить в перерождение, чтобы обмануть время и оказаться в Эдеме. Своим поведением он доказывает змеиную сущность – прокравшись в чужой дом тайно, похищает то, что дорого людям…
Прошло уже пять минут, а помощи все не было. Дамбала отрапортовала – новых сообщений из Центра нет. Снаружи все было тихо и спокойно, в то время как внутри – демон чувствовал это – Каспер ван Дайк приближался к кульминации своей речи.
– Что можно противопоставить искушению? – спросил он.
– Веру! – единый выкрик сектантов был едва ли не так же страшен, как раздавшийся за этим новый стон Вина.
– Да. И вера оградит нас от искушения. Чем можно спасти тех, кто впал в искушение?
– Милосердием!
– Да. И милосердие поглотит яд, если он еще не зашел слишком глубоко. Но что ожидает того, кто сам плоть от плоти искушение, потому что ирреален и не должен существовать по закону Господа?
– Искупление!
– Да, – в этот раз Каспер ван Дайк сделал паузу. Глаза его налились кровью, губы искривились, и начали подергиваться пальцы на руке, которая все так же лежала на сердце. – И мы говорим, что искупление есть страдание. Мы говорим, что искупление – огонь, очищающий душу. Мы говорим, что сие есть благо и спасение, но не стоит в попытке помочь нечестивцу впадать в ярость. Не достойно просвещенным упиваться болью врага и смотреть, как он корчится в муках. Мы всегда должны помнить о самом главном, что заповедовал нам Господь – о сострадании. Так пусть же сострадание станет мечом, пронзающим искушение.
Легба слишком сосредоточился на том, чтобы достучаться до подкрепления. Излишне уверился в том, что они смогут дотянуть. Поддался плавности речи белобрысого и неспешности течения проповеди.
И потому пропустил момент, когда ван Дайк отнял руку от груди и вскинул вверх, сжав в кулак.
В этот раз Вин даже не кричал, а скрипел, словно царапали железом по стеклу. Этот вопль пробирался в нутро и впечатывался там. От бездны отчаяния, таившейся в крике, хотелось убежать, а невозможность сделать хоть что-нибудь, чтобы не слышать его, доводила до сбоя всех логических цыпочек, перемыкая их между собой.
Вопль оборвался так же внезапно, как и раздался, и в тот момент Легба понял, что теперь уже точно все. Череда смертей, с которых началась их операция, затронула и того, кто не мог убить даже при всем желании.
– Сострадание быстрой смерти, – прошептал белобрысый. Улыбка его свидетельствовала об извращенном удовольствии, которое ван Дайк получал от произошедшего. – Моя собственная модификация «волчьего кода». Ни разу еще не подводила.
– Приятно видеть улыбку на твоем лице, – голос Чена звучал мертво и бесцветно, будто не человек говорил, а посредственная программа давно сменившегося поколения озвучивала текст документа. – Если ты наслаждаешься происходящим, значит, мне сказали правду.
– Кто-то рассказывал тебе о моей улыбке? – ван Дайк изобразил театральное удивление. Поднял вверх вторую руку, чуть поклонился, будто хвастался – вот он я. – Скажи мне, что я ошибся, и ты не стальная мусорная крыса, посланная Центром, а обычный запутавшийся человек, который хотел проникнуть к нам в поисках душевной благости и потому слышал о ван Дайке в разговорах проповедников-одиночек.
– Не угадал, – Чен шептал еле слышно. Программа-читалка сломалась и засипела, зашелестела, тем же нечеловеческим звуком, который вырвался за минуту до этого у Вина. Только тише. И гораздо более грозно. На месте белобрысого демон – если бы он был человеком, радел о здоровье своего тела и имел возможность свободно распоряжаться собой – бежал бы уже без оглядки, прикрывая отступление десятком вооруженных фанатиков. – Не угадал. Это был не разговор. И не проповедник.
– Пытаешься играть со мной? – террорист на секунду прикусил губу, возвел глаза к небу, будто спрашивая у того совета, как поступить с дерзким неверным. – Что ж, ты меня даже заинтересовал. Отсрочил следующую казнь на один пустой разговор. Удиви людей. Видишь, они внимают нам. И попробуй удивить меня.
Вдали, за бараками, громко бухнуло. Демон метнулся к Дамбале, высунул раздвоенный тонкий щуп изо рта, понюхал воздух. Запах листьев смешивался с гарью.
Помощь? Девять минут. По времени – да. Дамбала прикинула направление до взрыва – нет. Прийти должны были не оттуда. Отсутствие предупреждающих маркеров – веский аргумент. Сила взрыва… Точно нет. За последний час за периметр не выносили столько взрыв-элементов. Заранее – тоже не могли положить, тот район как раз был тщательно проинспектирован змеей.
Легба вернулся в свое тело.
И Чен, будто только его и дожидался, удивил ван Дайка.
– Это был шпион, – он повысил голос и поднял глаза на фанатика. В глазах было пусто и серо, зрачки сжались до точки, будто близнец смотрел на слишком яркий свет. Или этот свет бил изнутри, и лишь несколько мгновений оставались до превращения света в огонь, который пожрет все и все вокруг.
И сектантов. И их лидера. И… Чен слегка повернул голову, и демон осознал. При случае это серое пламя пожрет и Легбу.
– Это был шпион. Он рассказал мне все про тебя, ван Дайк. Про ваш алтарь. И защиту. И кто вами управляет. О том, что твои проповеди равны лишь твоей жадности, и если кто-то предложит тебе больше денег, то ты развернешься против этой слепой толпы и начнешь убивать их с тем же удовольствием, что и Вина.
‹Chen: Бей›
В канале голос звучал точно так же. Хруст разрываемых букв. Разрываемого тела. Разрываемой жизни.
‹Chen: Бей, когда я скажу›
Странно. Но Легбе ни на секунду не пришло в голову удивляться, почему человек вдруг им командует.
– Убивать? – белобрысый, кажется, едва не поперхнулся, но затем расхохотался. – Ты думаешь, я убиваю? Я очищаю мир от скверны. От расплодившихся крыс. От цифровой чумы. От демонов и от тварей, которые не должны существовать в мире, созданном для человека. Я…
‹Chen: Сейчас!›
И Легба бросился вперед, не дослушав и не желая дослушивать. Одним прыжком демон преодолел расстояние, отделявшее его от ван Дайка, уловив краем зрения, как Чен мчится сквозь ряды расслабившихся фанатиков. Человек пытался выбраться из окружения, чтобы не заботиться об ударе в спину.
Демон же решил обратить неудобство в преимущество.
#8
Это было похоже на игру. На тренировку ловкости и координации. Перед тобой множество неповоротливых мишеней, на каждой из которых есть точки, куда надо попасть – знай себе прыгай и надавливай, а тела падают, забившись в судорогах, потеряв сознание или же корчась от невыносимой боли.
Смотри, как в их глазах постепенно исчезает чувство превосходства и осознания собственной силы. Наблюдай, как его сменяют страх, беспомощность и, наконец, отчаяние. Почувствуй, как руки потеют и сжимают оружие. Избегай неповоротливых фанатиков, мечущихся и рычащих от бессилия. Чувствуй собственное превосходство и наслаждайся ощущением всемогущества истинного повелителя перекрестков чужих судеб.
Да, это было похоже на игру, и именно поэтому Легбе легко удавалось обходить все морально-этические императивы, которые прежде мешали. А может быть, в том безумии, в котором они с Ченом пробивались в этот зал, родились новые, которым не так важна была чужая жизнь.
Первым Легба вырубил ван Дайка. Тыльной стороной ладони по шее, затем добавил локтем по спине, и вот уже тот валяется на пыльном полу, растеряв остатки пафоса.
Затем демон бросился в самую середину толпы. Раздавал удары и двигался дальше, совершая рывки в стороны, ныряя в просветы между телами, и повсюду его сопровождала вонь пота и крики раненых. Паника прокатилась волнами по рядам сектантов, и кто-то начал стрелять, а затем его порыв подхватили остальные. Не в силах уследить за быстрыми перемещениями Легбы, фанатики попадали в своих, порождая новые стоны, страх и панику.
«Пожалуй, это даже слишком легко», – подумал демон и на секунду остановился, высматривая Чена. Благо, сектанты, уже просто превратились в стадо, которое помышляло лишь о том, чтобы выжить.
Близнец – уместно ли так говорить теперь? – обнаружился в углу зала. Его противники, оставшись без командования и поддавшись панике, нападали все скопом, пытаясь взять числом. Они мешали друг другу и, вдобавок, не давали выстрелить тем, кто еще хоть что-то соображал. Чен же сейчас напоминал демона больше, чем Легба. С опустевшим взглядом и окаменевшим лицом, он методично орудовал ножом в правой руке и импульсником в левой.
Блокировал стволом удар, отводил в сторону, а затем резко втыкал острие между сочленениями брони, или же прямо в горло или глаз. После отпихивал труп под ноги остальным нападавшим и ввинчивался в толпу, принимаясь за следующего. Это вселяло ужас, но все-таки какая-то выучка у сектантов была, отступать они не собирались.
Когда большинство самых безрассудных оказались на полу, истекая кровью, остальные резко отступили-отпрыгнули назад, взяв Чена на прицел. Легба ринулся в ту сторону, надеясь если не предотвратить их залп, вновь смешав ряды, то хотя бы выдернуть напарника из окружения.
Прогремевшая рядом серия взрывов заставила здание содрогнуться. Оттолкнувшийся от пола демон полетел совсем в другую сторону, нежели собирался. Сектанты пошатнулись, а сориентировавшийся Чен бросился бежать, подобрав кевларовый щит с руки одного из трупов.