— Вместо балластных цистерн там — просто вода в отгороженный отсек. Для всплытия воду вытесняют воздухом от компрессора. Тупо строительный компрессор, магистраль воздушная — обычные металлопластиковые трубы, представил? И клапана — водопроводная гребенка со строймаркета. Лют и Веддинген курят за углом, щенки.
Всего там четыре наркодружинника. Ну как, если наркобарон, значит, наркодружина. Они ж кокаин возят в этих своих самотопах. Один сторожит сам товар, второй и третий посменно в рубке капитанят, а механик, как обычно, спит на дизеле. Буквально, больше там и негде. Что? Шум, грохот? Не слышу, Рок, громче крикни! — Датч приставляет к уху ладони трубочкой, после короткого смешка продолжает:
— Шучу, дизель отдельно, и полка для спанья худо-бедно есть… Но вообще-то — в жопу их наркосмелость… А второй способ — вот. Катер мы уже имеем, загружать «тунца» научились. Реви говорит, харвестер уже под водой все маячки расставил. Так что сейчас «тунца» пакуем, Балалайка за нами самолет прислала.
— А я все думал: испытание уже завтра, а мы еще здесь… Датч. Что мы с Балалайкой? Мы с ними совсем навсегда?
— Ты против?
— Нет, я наоборот подумал… Если мы как-то стабильно зацепились… Давай и правда зафигачим аквапарк на Мальдивах где-нибудь? Оборудование купили, бумаги нам выправят. Ведь не всю жизнь жопой пули ловить… — Рок застегивает костюм, выпутывает из клапанов цепочку и жетон, расправляет цепочку и убирает под застежку.
— Это что из Токио пришло в конверте? — как бы невзначай интересуется Датч.
Тихий японец кивает. Встает, оправляет снаряжение, говорит:
— Нырну, соберу маячки на дне. Вытянешь сам?
— Вытяну, он же пустой, воздух один да эти твои патиссоны. Потом на рацию придешь? Про аквапарк надо бы со всеми обсудить.
— Может, не стоит наших грузить перед операцией?
— Знаешь, кто как, — всерьез озадачивается Голландец. — Кто говорит, не надо строить планы, примета плохая. А кто напротив: «Если тебе не будет для чего жить, тебя убьют.»
— Жить для будущего аквапарка?
Голландец вздыхает всеми шестью пудами:
— Для будущего, Рок. Просто для будущего.
Будущего нет, потому что мы его не сделали.
Мы все готовились, собирались с духом, исполнялись решимости, писали планы, накапливали ресурсы, считали обоснования…
Мы уже придумали, как оно будет в том будущем, мы уже натащили туда все приятное, интересное — разумеется, выбросив скучное и неприятное.
А будущее все не наступает, и, похоже, без нас не наступит.
Пора уже делать.
— Делай раз…
Прицельная марка ползет по серому силуэту робота-черепашки. Двурукая удобно закрепила противотанковое ружье на ограждении рубки; прошел первый сигнал; Реви плавно выбирает слабину спускового крючка — выстрел!
Робот с номером десять валится на левую сторону; из пробитого пулей гидропривода разливается масло. По катеру никто не стреляет в ответ — это значит, все отвлеклись на трибуны.
На трибунах крик, вой, истерика.
Комментатор верещит в мегафон, заводя зрителей и между делом выдавая наукообразную цифирь. Типа, на нашем полигоне сегодня сорок две мишени, из них прокляты богом и людьми десять кораблей Тумана. Мясник Лос-Анджелеса — Нагато! Бич Побережья — Айова! И в эпицентре гвоздь программы, Чума Китайцев, легко-тяжелый крейсер… Угадайте, дамы и господа, сделайте ставки, я пока что расскажу вам об экипаже нашего воздушного ангела возмездия…
О самом комментаторе тоже интересно было бы послушать. Ведь он тут новичок. Прежний горлопан внезапно простудился, взял расчет и съехал с квартиры. Поскольку проводить конкурс времени не оказалось, то на его место взяли приличного белого парня — не какого-нибудь чечако из Пуэрто-Рико, не наглого красавчика-латиноса из Мексиканских болот. Про ниггеров, конечно же, даже и не заговаривали. Посоветовали мальчика пристойные люди с Манхеттена. Да и что там работы: по бумажке прочитать параметры взрыва, ну и чего-нибудь героическое завернуть про доблестные вооруженные силы. Сюда люди приезжают не ведущего слушать, он тут бантик на торте… Вишенка на подвязке… Короче, нафиг он тут не нужен.
Вот и биографию приличного парня никто шерстить-проверять не стал. Охранников да стюардов просеивали, отбирали — они с оружием посреди важных персон расхаживают, порядок поддерживают. А у говорящей головы за микшером что в руках? Микрофон. Обыскали, предупредили: ляпнешь какое слово некрасивое — на дне морском найдем, да вон там, поближе к эпицентру, привяжем…
Ведущий даже свет на полигоне отрубить не может — рубильник у тех, кому положено. Вон, забегали, защелкали своими пукалками.
Поздно, карапузики. В руках Бенни микрофон и микшерский пульт, и шестисотваттные колонки, на митингах орать, да поднимать народ на революцию.
И теперь против жалких автоматических винтовок да совсем уж никчемушных пистолетиков на понтоне ревет зверь, который самого человека страшнее.
Толпа!
А всего-то и надо было крикнуть в микрофон, что пилоты ошиблись, не на те мишени заходят.
И закачался понтон с левого борта на правый, и бросились зрители к гидросамолетам, катерам да кораблям — всей массой на одну сторону. Накренили плот, и от этого еще пуще напугались. Покатилась охрана кто куда, упустила диверсанта из виду. Растворил Бенни окошко в комментаторской, да и растворился в прозрачных водах южных морей.
Так что двум курсантам первой роты их собственные заготовки насчет пожара даже не пригодились.
— Делай два…
Реви переводит прицельную марку на робота с большой цифрой «шесть». По-глупому надо роботу кабину пробивать, и пилота в кабине — чтоб наверняка. Но это уже война прямая, тут у всех военных живо рефлексы включатся. А так — отказ гидравлики. Иди думай, то ли клапан отржавел на свежем воздухе, то ли тропической жарой масло перегрело, да расширившимся от перегрева маслом прокладки выбило.
Но для этого и попасть надо так, чтобы никто лишнего звука не услышал, никто лишней вспышки не увидел. Для этого нужен мастер превосходный, куда там строевикам, те хоть бы по силуэту с двух километров не промазали…
— Готовы, готовы, отход свободен, свободен, — шепчет Двурукая в микрофон.
Пошли-и-и-и!
Кошки взлетают из воды; по тросам на борта намеченных кораблей взлетают аквалангисты. На моторной подвеске поднимаются, потому как до взрыва шестнадцать минут, бомба от самолета отделилась уже. Раньше начинать нельзя: никто бы тогда комментатору не поверил, и паника бы не случилась.
Десять кораблей — десять человек; люди бегом обшаривают палубы. Как правило, аватары долго искать не надо. Сильно замучены такой жизнью проекции, все им уже безразлично. Стоят кто где, и подчиняются любому приказу человека, не разбираясь — кто этот человек, вправе ли он командовать.
Команда всем отдается одна: проекцию выключить!
Ядро туманника совсем небольшое и носится в самой аватаре. Когда ядро перестает аватару обрабатывать, осыпается та горкой пыли — и на палубу звонко бумкает округлый предмет, сильно похожий на патиссон — это и есть ядро, это и есть туманный корабль.
Тут его аквалангист подгребает в сумку и бросается к борту. Спускается тоже осторожно: если в спешке об воду ударишься, или там запутаешься в тросе, никто ждать не будет.
А до взрыва уже двенадцать минут. Крутится в поле мишеней «яхта сэра Джона Фицжеральда», подбирает аквалангистов. Некогда им вплавь добираться, часики тикают; сыплются в воду черные силуэты: первый, второй, третий… Шестой… Девятый…
— Долбить конем, что ты там телишься, Рок! — шипит Двурукая в микрофон.
— Она еще уходить не хочет! — изумляется Рок. — Говорит, она тут по своей воле… С какого же хрена ты доброволец?
И вся команда слышит через микрофон японца смазанный ответ аватары:
— Достала такая жизнь. Лучше сдохнуть.
— А мы тут надумали уже, что решила на прорыв пойти, — удивляется Рок. — Или там хитрый план какой… Давай быстро! Вырубай проекцию и пошли с нами!
— То и плохо, — почти неслышно за ветром отвечает аватара, — что все более сложные замыслы разрушены. Просто хочу, чтобы все это кончилось… Чем одни люди лучше других?
— Вот этого человека помнишь? — Рок выдергивает за цепочку жетон. Некстати замечает стрелки на часах.
Десять минут. Катер успеет уйти на десять километров. Это если сейчас; это если вояки на роботах еще не разобрались в причинах внезапных типа отказов якобы гидравлики почему-то строго в одном секторе; это если добежать до борта…
Рок сглатывает пересохшим горлом.
Аватара берет кругляшок нержавейки. Она не человек. Может произвольно стереть любой кусок памяти. Раньше считалось, что аватары не чувствуют боли. И уж подавно — не испытывают эмоций.
Так почему же тогда СА-24 не очистила кусок памяти, в котором длинный морской пехотинец случайно сцарапал с нее этот трижды долбанный в проушину жетон?
— Мне сейчас кнут врубят, я тебя пополам сломаю…
— Проекцию выключай, овца!!! А там пусть врубают хер в собаку, голое ядро никому ничего не сделает! С-с-уука-а, девять минут же!!!
Дзынь!
Рок подхватывает ядро, помещает в сумку, бежит к борту. Под бортом родной катер «Лагуны» — американский торпедоносец РТ. За рычагами сам Датч, в стрелковом гнезде Двурукая с противотанковым ружьем, на палубе вповалку аквалангисты из «Отеля Москва», выложившиеся в коротком забеге. Кто нашел свою цель на палубе, а кому пришлось на радарную площадку белочкой взлетать… А потом еще и назад, быстро — но аккуратно, высоко же.
Японец соскальзывает по тросу; Датч двигает сектора газа всех трех двигателей — быстро, решительно! Катер почти встает на дыбы — и по широкой дуге уходит в сторону трибун. Как бы там ни сложились ветер да обстановка, а все же трибуны размещаются в самом безопасном со всех точек зрения месте. Летчики ведь могут ошибиться и в самом деле, а не только в воображении комментатора.
Комментатор тем временем не спеша плывет к условленной отмели. Бенни делает ровные гребки, бережет дыхание… И только доплыв до места, замечает, что не один.