Девчонка, встреченная Ларри вчера у кромки пляжа, знала все эти языки, и невесть сколько еще. За ночь, кроме прочего, незнакомка успела научить его признаваться в любви пятью способами — и материться на еще большем числе наречий. Хотя, казалось бы, морскому пехотинцу — куда уж больше!
Короче — ночь удалась.
А утро Ларри не так огорчило, как озадачило. Без всякого смущения девчонка попросила монетку — любую, лишь бы металлическую. «Ведь бесплатно только птички поют». Получив серебрянные полдоллара, размахнулась — и с неженской силой зашвырнула кругляшок в океан.
На вопросительный взгляд ответила: «Деньги мне на**й не сдались. Но в блоке меня все равно е**т каждый день за просто так. Чувствовать я ничего не чувствую, и от этого какая-то пустота.»
Ларри так и сел на колючий белый песок. Он вырос в местах совсем не буколических. Видел результаты разборок местных банд; несколько из его друзей попадали под каток. Молодость Ларри прошла бурно, жаль, что ни разу не весело. Но девчонка не походила на запуганную должницу мафии.
«В каком… Блоке?» — только и спросил О'Брайан. Незнакомка, опять без капли смущения, указала рукой прямо на объект охраны. На серый куб федеральной тюрмы «Соленый Берег», для охраны которой Ларри перевели в Калифорнию только вчера.
«Так ты…»
«Мы тут… Несем искупление, как говорит этот» — проекция туманника помахала узкой ладошкой — «Провозвестник… Проповедник… Да ты не перекашивайся. Мы ведь в самом деле ничего не чувствуем. Кроме кнута, но тот как-то вживлен… Я пока не разобралась. Вот сейчас его включат на малую. Если через пять минут мы не явимся на поверку, включат на полную. Так что я побежала!»
Ларри тоже побежал — прямиком к лейтенанту. Офицер пожал плечами. Видно было, что О'Брайан не первый и даже не десятый с таким вопросом. Так что командир внешнего кольца охраны только плечами пожал: «Неужели ты, рядовой первого класса, не помнишь, сколько погибло людей в ходе войны Тумана? Неужели не справедливо, если пленные туманники возместят хотя бы часть ущерба? Что? Охранники насилуют пленных? А ты, храбрый драконоборец, кого всю ночь драл во славу святого Георгия? Ты не знал, она сама тебя сняла? Да-да, вот военной полиции так и скажешь. Факты таковы, что ты охранник, а она эта самая пленница…» Лейтенант подошел под визжащий и хлюпающий кондиционер, оторвал от катушки бумажный платок, вытер шею и бросил в мусорное ведро поверх кучи таких же. Прожег О'Брайана серо-стальными глазами:
«Ларри. Мы люди взрослые. Политика не делается в белых перчатках. Смотри на вещи реально. Кого парням трахать на этом соленом полуострове? Куклам хотя бы безразлично. Ученые им вообще то руку отрежут, то голову в реактор засунут. И ничего, живут. Не беспокойся о них. Они же вообще не люди!»
Ларри сделал безукоризненный оборот через левое плечо и вышел из штабного модуля в жаркий день. Офицер поглядел вслед, сплюнул. Вернулся за стол, вытащил бланки рапортов, отлистал форму шесть-альфа — «Прошение о переводе», и форму пять-пять-зеро — «Характеристка с места службы». Кипу бланков засунул обратно в ящик. «Прошение» и «Характеристику» положил перед собой. Вытащил черную гелевую ручку — если к уходящему солдату офицер относился хорошо, то заполнял клеточки синим стержнем, а для данного случая годился, пожалуй, черный. Офицер засопел, вписал в первые графы имя, звание… Когда вечером узнавший кучу грязных подробностей о новой службе О'Брайан пришел с накорябанным на четвертинке листа рапортом, лейтенант молча вытянул из ящика заполненные документы и ткнул пальцем: «Подписывай здесь. И здесь. Черт побери, разве ты, гребконем, не ирландец, или не из Техаса? Ларри, они натурально не люди, зуб даю!»
Рядовой молча подписал бумаги, аккуратно переложил их в папку с личным делом. Откозырял.
«Сэр, а мы после этого люди, сэр?»
Лейтенант оскалился:
«И когда пойду долиной смертной тени — не убоюсь я зла! Ибо я самая злое***чая тварь в этой гребаной долине! Любые враги должны при одном упоминании о нас разбегаться и срать дальше, чем видят! Может, тогда они побоятся разрушать наши города, убивать наших отцов и калечить наших братьев.»
О'Брайан развернулся к выходу; тогда офицер бросил вслед:
«Повзрослеешь, мальчик, поглядишь, какими средствами приходится поддерживать порядок. Поглядишь, как оно бывает без порядка. И ты вернешься, Ларри. Зуб даю, гребконем!»
Тут уже по уставу отвечать не требовалось. Ларри пошел на пристань — и внезапно понял виденного под Белым Домом волосатого чувырлу с плакатом. Помнится, Ларри спросил у деда: на что надеется этот патлатый, ведь в одиночку никто не может ничего изменить!
Дедушка раскрыл семейную Библию, приплывшую еще из Дублина, перекинул несколько ломких листов и прочел: «Отойди от зла — сотворишь благо».
Самый старший О'Брайан говорил, что коричневые пятна на страницах — кровь Пасхального Восстания, но Ларри до того дня даже и не пытался поверить. А тут поглядел на сведенные скулы деда — и не ухмыльнулся, как всегда делал в ответ на богословские нотации старика.
И вспомнил почему-то именно на горячем песке, в скулеже кислого ветра с мангровых проливов, когда шел к пристани на вечерний катер. Сжимал в ладони жетон той девчонки — ночью в особенно заковыристой позе грабли морпеха оборвали тоненькую цепь — и думал, что из-за потери жетона ей вряд ли станет хуже, чем есть.
— … Есть, получается в мире, вещи, которыми я точно не буду хвастаться по пьянке тому же Синдзи. Хоть я и его инструктор, — сержант О'Брайан закончил повесть и откинулся на спинку жалобно скрипнувшего офисного тонконогого стула. Начальник всей науки НЕРВ — доктор Акаги Рицко — понимающе наклонила голову:
— Аске и Рей эти вещи тоже знать не стоит.
— Синдзи? Кто тут говорил о Синдзи? — Мисато влетела в дверь отсека, хлопнула полотном за собой, пробежала до стола совещаний, в который и вцепилась:
— Риц, поздравь меня! Риц, мне удалось загнать Синдзи в ступор! Он целый вечер ни на что не реагировал! Даже на меня! Даже на Аску! — Кацураги хлопнулась на второй стул, скрипнувший в унисон с первым.
Доктор Акаги переглянулась с Ларри О'Брайаном:
— А чем таким ты его удивила?
— Ну как же, ведь мы планируем выращивать собственные корабли прямо из ядра. Ну чтобы никто нам не предъявлял претензий за отлов чужих туманоидов посреди зоны чьих-нибудь исключительных экономических интересов.
— Знают цвайн — знает швайн… — буркнул сержант.
— А когда Синдзи услышал, что проекции мы поместим в школу для социализации… У него ведь есть опыт «разморозки» Рей Аянами! Ой, наверное, Синдзи представил, что мы всю эту лоли-орду повесим на него! Ой, Риц, какое у него было лицо-о-о!
— Мисато.
— А?
— У тебя с ним точно ничего нет?
— Рицко! Да как ты могла так подумать! Да…
— Просто ты кричишь, будто вы сто лет женаты. Успокойся уже. Насколько я знаю Синдзи, он вполне мог забеспокоиться и о более серьезных вещах.
— Например?
— Например… Мисато, можно тебя попросить действительно никому ничего рассказывать из того, что ты услышишь сейчас? Я же знаю, что ты можешь, если надо.
— А надо?
— Очень.
Кацураги помолчала. Потерла виски — Рицко поразилась, как мгновенно подруга постарела лет на десять. Но затем начальница оперативного отдела с силой провела по лицу ладонями — как сняла с себя корку печали — и вновь засияла улыбкой первой красавицы всея НЕРВ:
— Риц, я знаю, ты любишь пообъяснять. Так ты, пожалуйста, в этот раз попроще, покороче. Для тупых майоров из первой горнопехотной, хорошо?
— Разве что для тебя… — согласилась Акаги. — Вот смотри. Мы пока что этим вопросом не интересовались никак, у нас вполне хватало дел по главному профилю. Но вообще-то задача НЕРВ не исчерпывается только Ангелами. И последствия Второго Удара — тоже.
— Ты хочешь сказать, Туман — следствие катастрофы, которую мы называем Второй Удар?
— Я хочу сказать, что Туман — не единственное такое следствие.
— Вот почему Синдзи так упирал на «штурмовых ведьм»… А что еще может затянуть в эту воронку?
— Не знаю, Мисато. Не знаю. Но Туман и Удар связаны, даже гадать не надо. Удар сдвинул земную ось! Это какие же были высвобождены энергии! Что же там происходило в эпицентре! Нам придется привыкать к тому, что множественность миров — унылая скучная реальность. С возможностью не только подхватить из соседнего мира парочку принцесс и повесить над камином тройку-другую драконьих голов — но и дождаться чумных крыс или там отработанного плутония. Тут возникают сразу два вопроса…
— Откуда Синдзи об этом знает? В смысле, вот он уперся в «штурмовых ведьм» — это что, кто и откуда?
— Вы будете смеяться, госпожа майор, — О'Брайан хлопнул о стол увесистой пачкой бумаги, — но это персонажи вашей же японской манги. Кстати — как и крейсера Тумана.
— Ты еще скажи, что мы тоже персонажи манги, — фыркнула Мисато, не зная, смеяться или возмутиться. Рицко засмеялась:
— Про наш бедлам разве что аниме снимать, двадцать шесть серий!
Сержант ответил неожиданно серьезно:
— Мне иногда снится, что вокруг разруха, руины атомной войны… Я сплю в анабиозе, а мое сознание странствует по виртуальному миру… Среди роковых красоток, — Ларри коротко поклонился сразу обеим собеседницам, — Среди мировых проблем, которые простой морпех вроде меня героически решает, стоя за плечом у сильных мира сего… Наконец, среди мерзких врагов — которых, в кои-то веки, разрешено стрелять!
— А потом? — заинтересовалась Акаги.
— А потом я вспоминаю федеральную тюрьму Соленого Берега. И надеюсь изо всех сил, что уж мое-то сознание не настолько гнилое, не настолько извращенное, чтобы придумать то, что делают в тюрьме с захваченными аватарами.
— А с кораблями? — невесело спросила Мисато.
— Про корабли я тебе сейчас расскажу, — Рицко потянулась на кресле. — На кораблях, в основном, испытывают новые виды вооружений.