– Нам надо вернуться в лагерь, – произнесла Эгвейн. Произнесла спокойно. То, что необходимо сделать, должно быть сделано. Возможно, ее капитуляция и излечила бы Башню, но ей не слишком в это верилось. И теперь все могло дойти до битвы между Айз Седай на улицах Тар Валона. Если она не сможет найти способ сделать так, чтобы ее план удался. – У нас есть дела, которыми необходимо заняться, – добавила она, подбирая поводья, – и совсем мало времени.
Она молилась, чтобы его оказалась достаточно.
Глава 17Секреты
Как только Делана убедилась, что семена попали в благодатную почву, она пробормотала, что лучше было бы не возвращаться в лагерь всем вместе, и ускользнула, пустив свою кобылу по снегу быстрой рысью, предоставив остальным продолжать путь в гнетущей тишине, нарушаемой лишь топотом лошадиных копыт. Стражи держались чуть позади, и сопровождающие солдаты, теперь, насколько могла видеть Эгвейн, обратили свое внимание назад, на фермы и заросли, вовсе не глядя в сторону Айз Седай. Все же мужчины никогда не понимали, когда следует держать рот на замке. Что и говорить, приказав мужчине молчать, вы только вынуждали его сплетничать еще больше, но, конечно же, только с ближайшими друзьями, которым он полностью доверяет, словно они, в свою очередь, не выболтают все каждому встречному поперечному, кто будет готов их выслушать. Стражи, возможно, и непохожи на остальных мужчин – на чем всегда и настаивали те Айз Седай, кто имел Стражей, – но, солдаты точно будут болтать о споре между Сестрами, и, без сомнения, расскажут, что Делане устроили форменный разнос. Женщина все очень тщательно спланировала. Если позволить этому семени пустить ростки, то может вырасти что-то похуже сорняков, однако Серая Восседающая себя очень ловко оградила от всяких подозрений. В конце концов, правда почти всегда выходила наружу, но частенько она настолько обрастала слухами, домыслами и ложью, что большинство людей уже ей не верило.
– Полагаю, нет нужды спрашивать, слышал ли кто-нибудь об этом раньше, – сказала Эгвейн весьма небрежно, нарочито изучая сельскую местность, по которой они проезжали, но она была довольна, когда все с изрядной долей негодования отвергли подобную возможность, включая Беонин, которая, играя желваками, сверлила взглядом Морврин. Эгвейн, насколько могла, доверяла им обеим – если бы они не намеревались придерживаться каждого слова клятвы, они бы не присягнули ей – нет, если только они не из Черной Айя. Маловероятно, но этим объяснялось большинство ее предосторожностей. Кроме того, даже клятва вассальной верности оставляет возможность самым преданным людям совершать отвратительнейшие поступки в полной уверенности, что они действуют исключительно вам во благо. А уж люди, которые были вынуждены присягнуть, вполне могут иметь огромный опыт по части уверток и самооправдания.
– Главный вопрос в том, – продолжила Эгвейн, – куда гнет Делана? – Ей не было нужды что-либо объяснять. Только не этим женщинам, искушенным в Игре Домов. Если бы Делана хотела всего лишь пресечь попытку переговоров с Элайдой, сохранив в тайне свою роль, она могла бы в любое время просто поговорить с Эгвейн с глазу на глаз. Восседающим не было нужды изобретать предлоги, чтобы прийти в рабочий кабинет Амерлин. Могла использовать Халиму, которая частенько ночевала на соломенном тюфяке в палатке Эгвейн, несмотря на то, что была секретарем Деланы. Эгвейн до такой степени донимала головная боль, что нередко только Халима своим массажем могла облегчить ее настолько, что Эгвейн удавалось поспать. В этом случае хватило бы анонимной записки, чтобы Эгвейн представила Совету указ, запрещающий переговоры. Самый дотошный придира должен был бы признать, что переговоры об окончании войны самым непосредственным образом относятся к вопросам войны. Но Делана явно хотела, чтобы Шириам и другие тоже обо всем узнали. Ее кляуза была стрелой, нацеленной в другую мишень.
– Раздор между Айя поддерживается и Восседающими, – сказала Карлиния холодным, как снег, тоном. – Возможно, это – раздор между Айя. – Таким тоном, небрежно расправляя замысловато вышитый белым по белому и подбитый плотным черным мехом плащ, она могла бы обсуждать цены на нитки. – Мне не понятно, зачем это ей, но если мы не будем очень осторожны, это даст свои плоды, и результат будет именно такой. И она не должна догадаться, что мы будем осторожны, или что у нас есть причина быть осторожными, и, по логике вещей, что-то одно, а может быть, и то, и другое – ее реальная цель.
– Первый ответ, что приходит на ум, не всегда правилен, Карлиния, – сказала Морврин. – Ничто не говорит о том, что Делана продумала свои действия так же тщательно, как ты, или что она думала таким же образом. – Полненькая Коричневая больше верила в здравый смысл, чем в логику, или только так говорила, но, по правде говоря, она, кажется, смешивала то и другое, что делало ее очень изворотливой и подозрительной к быстрым или легким ответам. А это было совсем неплохо. – Возможно, Делана пытается повлиять на кого-то из Восседающих в вопросе, который для нее важен. Возможно, она, в конце концов, надеется добиться, чтобы Элайду объявили Черной Сестрой. Независимо от результатов, ее цель может быть такой, о чем мы даже не подозреваем. Восседающие могут быть столь же мелочными как и все остальные. И, ко всему прочему, она могла иметь зуб на кого-то из тех, кого она назвала, еще с тех пор, когда была послушницей, а они ее обучали. Пока мы не узнаем большего, нам лучше сосредоточиться на том, что из этого выйдет, чем волноваться о том, почему. – Ее тон был таким же спокойным как и ее широкое лицо, но на мгновение ледяное спокойствие Карлинии сменилось холодным презрением. Ее рационализм не делал уступок человеческим слабостям. Или тем, кто был с ней не согласен.
Анайя рассмеялась почти по-матерински весело, из-за этого ее гнедой прогарцевал несколько шагов, прежде чем она сдержала его, заставив перейти на шаг. Деревенская кумушка, которую по-матерински развеселили проделки кого-то из деревни. Даже некоторые сестры были настолько одурачены, что не принимали ее в расчет.
– Не сердись, Карлиния. Очень вероятно, что ты права. Нет, Морврин, она, вероятно, права. Все равно, я верю, что мы можем пресечь любые ее попытки посеять рознь. – Это прозвучало совсем не так весело. Никого из Голубой Айя не шутил с тем, что могло помешать свержению Элайды.
Мирелле, соглашаясь, неистово кивнула, затем от неожиданности заморгала, когда Нисао сказала:
– А сможете ли Вы это пресечь, Мать? – Миниатюрная Желтая говорила нечасто. – Я подразумеваю не то, что пытается сделать Делана. Если, конечно, мы сможем выяснить, что это такое, – добавила она торопливо, делая жест в сторону Морврин, которая снова открыла рот. Это был властный жест, хотя рядом с другими женщинами Нисао и выглядела ребенком. В конце концов, она была из Желтой Айя, со всей присущей Желтым самоуверенностью и нежеланием отступать перед кем бы то ни было, в большинстве случаев. – Я имела в виду слухи о переговорах с Восседающими из Башни.
На мгновение все уставились на нее, открыв рот, даже Беонин.
– А зачем нам доводить до этого? – сказала наконец Анайя, опасным тоном. – Мы прошли весь этот путь не для того, чтобы торговаться с Элайдой. – Она была деревенской кумушкой с колуном, спрятанным за спину и твердым намерением пустить его в ход.
Нисао взглянула на нее и облегченно засопела.
– Я не говорила, что нам этого хочется. Я спросила, сумеем ли мы остановить все это.
– Не вижу разницы. – Голос Шириам был ледяной, как и ее бледное лицо. От злости, – подумала Эгвейн, – а возможно, от страха.
– Тогда подумай немного, и, может быть, увидишь, – бесстрастно сказала Нисао. Бесстрастно, как хорошо отточенное лезвие клинка – бесстрастно и… очень опасно. – Сейчас возможность переговоров обсуждается пятью Восседающими и все держится в тайне, но долго ли так будет продолжаться? Как только распространится слух о том, что обсуждалась сама идея о переговорах и была отклонена, много ли пройдет времени, прежде чем наступит отчаяние? Нет, дослушайте меня! Все мы, исполненные справедливой ярости, отправляемся сюда вершить правосудие, и вот сидим здесь, уставясь на стены Тар Валона, в то время как Элайда сидит в Башне. Мы здесь почти две недели, и каждый понимает, что с таким же успехом мы можем просидеть здесь и два года, и двадцать. Чем дольше мы сидим, ничего не предпринимая, тем больше Сестер начнет отыскивать оправдания преступлениям Элайды. И тем чаще они станут размышлять о том, что мы должны восстановить Башню любой ценой. Вы хотите дождаться момента, когда Сестры начнут тайком одна за другой перебегать к Элайде? Я не представляю себя стоящей на берегу реки, и бросающей вызов Элайде только с Голубой Айя, и с вами за компанию. Переговоры, по крайней мере, позволят каждому увидеть, что кое-что происходит.
– Никто не собирается возвращаться к Элайде, – возразила Анайя, ерзая в седле, но взгляд ее был хмурым и обеспокоенным, а тон таким, словно она увидела это воочию. Башня неудержимо манила к себе всех Айз Седай. Очень вероятно, даже Черные Сестры стремились к тому, чтобы Башня снова стала одним целым. И она была совсем рядом, всего в нескольких милях – но полностью недосягаема.
– Диалог помог бы выиграть время, Мать, – неохотно сказала Морврин, и кроме нее никто не смог бы выразить полное нежелание одной интонацией голоса. Ее хмурый взгляд был задумчив и неприязнен. – Еще пару недель, и Лорд Гарет смог бы найти корабли, чтобы блокировать гавани. Это все изменит в нашу пользу. Без возможности подвозить продовольствие и отослать лишние рты город уже через месяц будет голодать.
Эгвейн с трудом сохранила спокойное выражение лица. Не было никакой надежды отыскать суда, чтобы блокировать гавань, хотя никто из них не знал об этом. Гарет дал ей ясно это понять, одной только ей, и задолго до того, как они покинули Муранди. Первоначально он надеялся скупать корабли по ходу движения вдоль Эринин, используя их для подвоза продовольствия до самого Тар Валона, а затем затопить их в устье гавани. Теперь они расплачивались за то, что добрались до Тар Валона, использовав Переходные Врата, и не только этим. Как только прибыла армия, с первыми же о