* * *
Вера сразу же почувствовала странную напряженную тишину, когда вошла в квартиру. И сильно вздрогнула, рассмотрев Захара – он незваным гостем торчал прямо в зале. А на диване сидел отчего-то трясущийся Ромка. Она предполагала, что он заявится, даже готовилась высказать ему за вчерашнее, но вид младшего брата заставил ее сильно сжаться и держать паузу, предоставляя Базуке право первого слова.
– Вер, а я уже заждался, – он, конечно же, широко улыбался, а ее рассматривал каким-то ледяным взглядом. – И зря ты заставила меня так долго ждать – родители твои в комнате ругаются, при мне зачем-то начали высказывать друг другу наболевшее за столько лет. Надо же, а я считал твою семью образцово-показательной. А братишка твой, оказывается, непотребствами всякими занимается, когда в комнате один. Так интересно рассказывал. Хочешь послушать?
Ромка еще сильнее побледнел и обхватил себя руками. Он иногда выглядит взрослым, но в этот момент напоминал первоклашку, которого забросили без предупреждения в мир зубастых взрослых. Вера молча прошла, забыв разуться, медленно села в кресло. Она ему претензии высказывать собиралась. Но кому их высказывать? Человек, сидящий напротив, вряд ли вообще обладает какой-то совестью. Захар еще не закончил:
– Я что сказать-то хотел? Вер, это не я вчера громилу отправил. Накладка вышла, которая привела тебя к неправильным выводам. И я об этом узнал позже. Потому просто прими мои извинения, что такое допустил, и больше не нарушай своих обещаний.
Вера прочистила горло и посмотрела на него прямо. Врать она все равно не могла, потому и не пыталась:
– Может, и не ты. Может, и накладка – у тебя там такое окружение, что всего можно ожидать. Но ты сейчас сидишь здесь, рушишь жизнь моей семьи и самым банальным образом мне угрожаешь. Так и в каких выводах я ошиблась? Я правда пыталась. И ты был свидетелем, как сильно я пыталась. Но сейчас я вижу перед собой какое-то уникальное чудовище, к которому хорошо относиться просто позорно. Какую еще правду тебе добавить?
– Где ваша книга? Я бы тоже почитал. Три головы хорошо, но своя мне ближе.
– В секретном месте! – Вера морщилась, словно у нее заболели все зубы. – У Женьки в комнате, в нижнем ящике стола.
Ромка увидел смятение сестры и зачем-то решил оправдываться, поверх бледности покрываясь красными пятнами:
– Я вообще не понимаю, почему ему это рассказывать начал! Он же всем теперь разнесет… Что мне теперь делать?
Она вскинула руку, мягко ему улыбнувшись:
– Ничего, Ром. Кажется, придется делать только мне. И уж поверь, все парни в твоем возрасте делают в своих комнатах то же самое. Ты вообще ни в чем не виноват. А родители что?
Брат еще сильнее поник, когда из-за двери раздался материн крик.
– Папа зачем-то ей сказал, что она толстая. А мама про какую-то взятку… я вообще ничего не понял.
Вера прикусила губу, чтобы с помощью короткой боли прийти в себя и посмотрела снова на Базуку. В груди вскипала ненависть – еще сутки назад там была только страсть и сомнения, но сейчас обуревала злость. И ему придется об этом слушать, проклятие у него такое:
– И чего же ты требуешь, чтобы прямо сейчас свалить? Свидание? Мне завтра прийти? Хорошо, согласна. Мне как раз будет что сказать.
– О нет, – Базука удивил ее ответом. Он подался немного вперед, посмотрел сосредоточенно на ее лицо и продолжил: – Я ведь этого слушать не хочу. Но быть с тобой все равно собираюсь. Ты потерпи, любимая, это сейчас чуть-чуть неприятно, но есть вариант всё решить – и мы оба выиграем. Особенно я.
Поняв, к чему он клонит, Вера растянула губы в ледяной улыбке:
– Я уже согласилась. Надеюсь, скотч ты притащил? Потому что я физически не смогу молчать, какое омерзительное чувство к тебе сейчас испытываю.
– Нет-нет, дорогая, ты меня не поняла, – он заговорил тише, почти бархатно. – Я тебя люблю, Вер. А это означает, что хочу твоего счастья. Меня уже не изменишь, ты сама это подтвердила. Потому выход один: придется измениться тебе. И тогда все противоречия между нами будут закрыты.
Веру окатило холодом. Она и впрямь о таком не подумала. Вскочила нервно, зажала на секунду рот рукой. И затем выкрикнула:
– Нет, ни за что! Это же билет в один конец! Захар, подумай снова. Я нравлюсь тебе именно такой!
– Я же не тороплю с решением. – Он снова откинулся на спинку дивана. – Зови родителей, мы с ними всего пару минут поболтали. За такую длинную совместную жизнь обязательно найдутся какие-то спорные моменты: папаша посмотрел на молодую сотрудницу, мамашу не устраивает его зарплата, или еще что. Такие мелочи легко пережить, но посмотрим, что получится, если вывалить их всем скопом и криком. А что у них с работой? Там тоже есть в чем покопаться, у всех подобное есть, – Базука вынул из кармана смартфон и улыбнулся трясущемуся Ромке: – Начнем с тебя, малец. Говори пароль от соцсети. Украсим твою стену такими признаниями, что с тобой даже я бы разговаривать больше не стал.
Вера проклинала себя за все, даже за то, что на свет посмела явиться и такое натворить. Она понимала, что выбора у нее нет. Теперь ее очередь принести себя в жертву? Но разве Ник и Женька справятся, если и она перейдет к врагам? А скольким людям она навредит потом, когда ей станет на людей плевать? Неужели превратится в такую же мразь? Еще вчера она его целовала – безо всякого принуждения, полная надежд и смутных планов. А сейчас у нее рвотные позывы от вида этой кривой улыбки, похожей на оскал хищника.
– Не надо, Ром, – она говорила сухо. – Захар, дай собраться, я сделаю. Но только пообещай, что никогда не позволишь мне навредить семье или друзьям. Прямо сейчас дай мне слово! Хотя на твое слово вряд ли можно положиться…
– Вообще-то, можно, – он пожал плечами. – И обещать ничего не надо – ты сама этого не захочешь. Старые связи после освобождения не рвутся, они все еще имеют значение. Я же не навредил своему отцу, Андрею или тебе. Ну, до сегодняшнего дня, пока ты меня не прижала к стенке.
– После освобождения? – Вере хотелось рыдать. – Захар, очнись! Твое существование сейчас не имеет никакого отношения к свободе! Ты всегда был сам по себе, всегда делал что хочешь, ты шел только туда, куда намеревался идти. Но теперь ты как тупой болван – внутри тебя сидит черт, который вынуждает тебя так поступать!
– И тем не менее другого выхода я не вижу.
Вера зажмурилась. Она бы притворилась, изобразила бы, что все выполнила, но силу Захар прибавил до самых немыслимых значений. А значит, она или сделает, или не сделает – и он в любом случае будет знать. Так, стоит успокоиться. Решение все равно принято. Остаются друзья, хорошо было бы на них положиться. Но они не знают, что с этой бедой делать, она неизлечима! Слезы и надвигающаяся истерика мешали сосредоточиться.
Клетку внутри она нащупала почти мгновенно. И, боясь передумать, Вера просто рванула заслонку.
Распахнула глаза через пару секунд – удивилась, что вокруг ничего не изменилось. Все стало будто немного четче и ярче, но она долго и усердно жмурилась – глаза просто перенапряглись. Ей раньше казалось, что она должна в таком случае ощутить невообразимые изменения.
– Ну как? – Захар уже стоял с ней рядом, заглядывая в глаза сверху.
– Сделала, честно. И вроде никак, ничего особенного не чувствую, – призналась она. – Хотя все же твое влияние вроде бы слегка поменьше стало – на голову так не давит. Ладно, пойдем уже отсюда.
– Куда? В универ? – Захар и радовался, и присматривался, чтобы уловить в ней любые отличия.
Вера хмыкнула:
– Жить среди твоих грязных прихвостней? Еще чего! Нет, давай в квартиру, там красиво. И завтра с утра купишь мне новый телефон. А тому уроду, который меня за горло схватил, старый засунешь поглубже в зад. Исключительно личная просьба. Ты идешь, или так и будем друг на друга пялиться?
– Иду, – Базука облегченно выдохнул.
Но уже в дверях их окликнул перепуганный Ромка:
– Вера, ты куда? Ты снова остервозилась?!
Сестра обернулась к нему, но только чтобы бросить:
– Не беси, братишка. Я тебя, конечно, люблю, но лучше не беси. Удачки вам тут оставаться, скандальте потише.
Захар был счастлив – она теперь с ним. Для ее любви больше нет препятствий. И чего раньше нежничал? Надо было один раз решиться – и потом с удовольствием пожинать великолепные плоды. Но в машине после долгого поцелуя, который Вера и начала, все же с трудом вспомнил:
– Ничего, если к Женьке еще заедем? Книгу заберем.
Вера подумала и покачала головой:
– Нет, пусть у них остается. Захар, ты по сравнению с моими друзьями – дебил полный. Так пусть они эту муть и расшифровывают. А я перед ними притворюсь, что ничего не изменилось.
– Останешься с ними? – он удивился.
– Конечно. Это же ресурс! Тупо спускать ресурс только потому, что меня раздражают их нудные цели. Не переживай, они не догадаются.
Базука усмехнулся и, согласившись с аргументом, прибавил газа. На самом деле такой непредсказуемый поворот спровоцирован действиями Рудольфа, а он ему шею чуть не свернул. Надо будет некроманта поблагодарить. Хотя зачем, обойдется.
Он забыл про Рудольфа и про всех знакомых, когда Вера уже в лифте принялась стаскивать с него пиджак. Так долго ждавший этой близости, он немного опешил от ее напора. Девственности его любимая лишалась прямо в прихожей, но до утра он ее вымотал до такого состояния, что она уже даже стонать не могла, не то что говорить.
Когда Вера уснула, Базука вышел на балкон, чтобы продышаться и свернуть улыбкой челюсть. Вот, оказывается, где счастье все время находилось! И жить заново захотелось. И весь город под себя подмять. И еще пару вселенных мимоходом разрушить. Ну а то, что Вера стала другой – это ерунда. Наверное, он будет немного скучать по застенчивой и немного зажатой девчонке, которую надо было завоевывать и каждый день доказывать, что ее достоин. У новой Веры рамок нет, она без рамок как-то сразу стала проще. Зато отныне никаких забот. И из круга шахматистов