– Начинай уже. Ты пиццу жрешь быстрее, чем мысль формулируешь.
Захар с удовольствием кивнул и повел пальцем по границе района:
– Университетский опыт показал, что меня не устраивает тот круг общения – одни проститутки да наркодилеры с тремя классами образования. То есть планку надо повышать. Видимо, я с вами, отличниками, слишком долго общался, психику мне повредили. А что если я захвачу весь город? В какую сумму нам обойдется ограда и охрана? Зато внутри мне бесплатная рабсила – а куда они денутся? Воспроизводство населения тоже обеспечим, я в этом спец. Хотя на мою жизнь и этих хватит.
Короленко усмехнулся:
– Теперь подтверждаю: психика точно повреждена. Захар, я понимаю, что тебе нужно что-то безумное. Но разве обязательно что-то настолько глупое? Ты всерьез решил, что сможешь собрать компромат вообще на всех полицейских и ФСБ-шников в стране? Да физически не сумеешь обойти каждого. А это значит, что твою лавочку прикроют через секунду после открытия.
– То же самое ты говорил про университет, – напомнил он.
– Да, но масштабы были намного меньше. И это в любом случае было ненадолго, мы вовремя свалили – до того, как до федеральных служб слух дошел. Это еще тебе очень повезло, что успели.
– Я вообще везунчик, Андрюха! Ладно, сам слышу, что перегибаю. Тогда что делать – не высовываться? Подобрать под себя весь теневой рынок, трафики и мелких дельцов? То же самое, что в университете, только в национальных масштабах?
– По крайней мере, звучит хоть немного разумнее. Особенно про не высовываться. Не такая уж всемогущая у тебя сила, чтобы творить что в голову взбредет. Может получиться, если действовать не нахрапом, а постепенно. Серьезные люди в поле твоего воздействия даже не попадут – уговорят из снайперки раз и навсегда, и на том конец твоим приключениям. Я бы на твоем месте вообще свою способность не афишировал. Пусть от нее будет прок в действительно сложной ситуации.
– Ты прав, – Захар серьезно кивнул. – Скорее всего и начинать лучше в другом городе, а то у меня близкая родня не будет довольна. И что, ты со мной?
– С тобой, – после недолгих размышлений ответил Короленко.
– Почему же? И почему ты до сих пор не вышел на наших шахматистов?
– Думал об этом, но теперь всё сильнее уверен, что даже думать об этом не стоит, – Андрей смотрел прямо и показывал, что врать не собирается, но Базука все равно на всякий случай усилил влияние. – Я чувствую, что ты в наших заучках нуждаешься – просто как в компании людей, которых на самом деле уважаешь. Но чтобы они были с тобой целиком и полностью, ты можешь их заставить стать такими же. Не хочу их впутывать и постараюсь тебе не позволить их впутать насильно. А для этого мне лучше быть рядом и изображать твой незыблемый тыл.
Базука тоже не отрывал от него взгляда, но даже признаков фальши не улавливал:
– Допустим. Тогда почему же я из тебя до сих пор не сделал такого же, как я?
– Потому что я и так здесь. Черт знает, чем закончится эта затея, но ты в ней точно не останешься один. Сказал бы, что поступаю так из-за тебя. Но на самом деле – из-за других людей в большей степени. Я буду хотя бы стараться тебя ограничивать, когда ты начнешь перегибать палку. И даже если перегнешь, я буду стоять рядом и разочарованно качать головой. Это и называется настоящей дружбой.
Захар отвел взгляд и задумчиво улыбнулся. Вот Андрей его недавно хвалил за то, что он до сих пор не потерял последние ориентиры – а ведь не только за счет его характера такое произошло. Просто этот раздражающий тип всегда находился рядом и клевал ему мозг разумными аргументами. Настоящая дружба, не поспоришь. Это даже не благодарность – просто само собой так выходит. Но хотелось проверить, чтобы уже никогда не сомневаться:
– Нам для начала нужны стволы. Я знаю, где отец хранит лучшие и чистые от всяких баз. Возможно, там же найдем и ту партию героина, которую он после смерти Марата отмутил. Надо же с чего-то начинать.
– Ты хочешь ограбить собственного отца? – Андрей наконец-то поддался шоку.
– Не ограбить – позаимствовать, – поправил Захар. – Он даже не заметит. И мы в любом случае собираемся отсюда уехать.
Короленко не думал слишком долго:
– Ну хорошо. И не думаю, что слишком опасно, если нас с тобой там все же схватят его люди. И после уедем из города. А Вера как же? С собой силком потащишь?
– Зачем? Потом позовем уже на все готовенькое. Давай вздремнем, а ночью двинем.
Андрей улегся на спальный мешок, но уставился в потолок и решил развить тему:
– И здесь Веры нет. Она вообще знает, что я жив?
– Знает, вчера сообщил. Спи уже, а то ночью будешь как недавний зомби.
– Похоже, что она уже тебе надоела.
– Закатай губу обратно! Не так все. Ты же меня знаешь – я люблю побеждать. Веру я уже победил, потому и остыл. Но я ее люблю и буду с ней. Просто кроме нее собираюсь еще и делами заниматься.
– Ясно. Только сомневаюсь, что Вера все это одобрит. Она – не я. Она не была с тобой рядом и не наблюдала весь процесс твоего падения. Вообще не представляю, чтобы она ответила тебе взаимностью.
– Ответила! – Захар настаивал раздраженно. – Можешь не верить, но она сама ко мне пришла – и тем маневром размягчила меня, как булку в молоке. Потом, правда, опять засомневалась. Пришлось переубеждать кардинальными мерами. Поэтому мы вместе и будем вместе, а твой хотельник мы к нам и близко не подпустим. Без обид.
– Да какие там обиды? Она давно к тебе неровно дышала. А я сейчас просто счастлив тому, что жив. Но я не позволю тебе ей навредить.
Базука отвернулся на другой бок и закрыл глаза, заканчивая тему:
– Проблема была бы актуальна, если бы я сам хотел ей навредить. Спи уже.
* * *
Это было самое простое ограбление даже в их истории. Просто Захар точно знал, где стоит охрана и в какую именно пристройку им надо войти. Там без труда набрал код, отключил сигнализацию, и они просто вошли в большое помещение с сейфами и стеллажами.
– Вот нам и два пистолета, – через минуту он уже радовался находке. – Ого, прихватим и этот револьвер!
Андрей едва не рассмеялся, но ответил тихим шепотом:
– Мы за антиквариатом пришли?
– Знал бы ты, сколько он стоит, уже пихал бы его в карман. Ладно, ты прав, – он вздохнул. – А то и правда на воровство у собственного отца похоже. И без таких подарков разживемся. Патроны должны быть в том ящике. Но ты и на всякие белые порошки внимание не забывай обращать.
Здесь был склад полезных и совершенно бесполезных вещей. Какие-то старые лампы и картины – вряд ли обладающие исключительной ценностью, раз хранятся в таких условиях. Возможно, Максим Валерьевич оставил что-то как память, ему площади позволяют хранить любое количество приятного сердцу хлама. С нижней полки Андрей вытянул коробку, но и в ней оказался не героин, а стопка старых фотографий. Он посветил фонариком, чтобы рассмотреть. И уже на третьей хмыкнул:
– Интересно, а кто у нас тут в колготочках? Неужто будущая гроза района?
Базука подошел к нему, глянул из-за плеча, узнал свою розовощекую мордашку в годовалом возрасте и предупредил:
– Щас в бубен прилетит, Андрюш. Вот уже-уже летит, чуешь?
– Чую, ага, – тот едва сдерживал хохот. – Я вот тоже в богатой семье вырос, а у меня ни одной фотки в колготках нет. Может, у моих родителей на колготки денег не хватило?!
– Андрей, – Базука старался держать себя в руках. – Сосредоточься, не время для стёба. Мужики раз в полчаса полный обход делают, сюда бы не заглянули. Как думаешь, нам нужен пулемет? Вон он стоит… А мы дотащим до машины пулемет? О, а винтовка точно пригодится!
Короленко закрыл коробку с фотографиями и сунул ее под мышку, чтобы в спокойных условиях обсудить. Побежал помогать, но героина они так и не нашли, а запас оружия уже собрался нехилый. Базуке даже пришлось выбирать, что взять, а что оставить – соображал по количеству найденных патронов, чтобы над этим потом голову не ломать. Он безумен, он ведом злым духом, но именно он плюнул на себя и пошел мстить за Андрея. Тот об этом вспомнил, когда рассматривал очередной ствол, и вдруг понял, что в их отношениях недомолвкам места нет – или хотя бы в тех случаях, когда чужие интересы не страдают:
– Захар, я должен признаться. Вместе со мной вернулась и моя сила, я снова антидот. Но если хоть немного меня уважаешь, то никогда не будешь это использовать.
– Знаю, догадался уже, – удивил друг. Подумал и тоже сообщил: – Ладно, раз наступило время исповедей, тоже признаюсь кое в чем. Я заставил Веру освободиться. Угрозами. Просто не оставил ей выбора. И чуть ли не на следующий же день об этом пожалел.
Андрей замер – он подобного очень боялся и собирался предотвращать, но никак не предполагал, что им придется обсуждать уже свершившийся факт:
– Ты что сделал? Охренел?! – он забыл об обстановке и повысил голос. – Пожалел, говоришь?! Ах ты сука… ты же ей приговор подписал!
– Какой еще приговор? Не кипятись, – Базука понял, что их признания совсем не симметричны, и для своего он выбрал неподходящее время. – Все с ней отлично.
– Она же больше прежней не станет! Урод, ты вообще понимаешь, что натворил?!
Он выронил коробку и заехал кулаком в челюсть человеку, которого полминуты назад считал достойным его поддержки и сострадания. Захар удар пропустил, отшатнулся, но и сам тянуть не стал. Хотя и заорал матом, чтобы Андрей успокоился – у него странное представление об успокоении. Вот примерно так они умиротворенно и достигали гармонии:
– Гнида! Только о себе и думаешь!
– Да о ней я думал, идиот ты конченый! Она потерялась – не знала, что делать. Ей нужно было к какому-то берегу примкнуть, чтобы больше себя не изводить!
– Я тебя прямо здесь урою!
– Ну так урой! Успевай до того, как тебе инвалидность оформлю!
Базука удачно пнул его в корпус, и тот отлетел, снося стеллаж. Как раз в этот момент в помещение и ворвался мужик с пистолетом наперевес. Ну надо же, тут охрана, оказывается, не глухая – какая неожиданная осечка в плане. Захар его заметил, резко присел, но Андрей схватил с полки какую-то вазу и со стороны швырнул. Мужик от неожиданности чуть не упал, но теперь к нему подлетел Базука и треснул по голове. Они продолжали ругаться, но уже шепотом, укладывая бессознательное тело на грязный пол. А потом схватили вещи и побежали на выход, пригибаясь и не будучи уверенными, что еще кто-нибудь не заявится. И уже в этом побеге обоим было ясно, что даже такая размолвка их в стороны не развела – а это показатель.