– Ничего себе, – он сам поразился, когда поймал бестелесное нечто и принялся рассматривать. – Это же настоящая субстанция… Такое ощущение, что я куда угодно могу ее зашвырнуть… Андрей, держи первый подарок!
Он кинул дух в Короленко, а тот и возразить не успел. Только что-то выкрикнуть попытался, но уже через секунду замер и начал озираться, как если бы не мог припомнить, где находится. Пошатнулся, протянул дрожащую руку к машине – и темно-синий цвет засеребрился, заструился от его пальцев, растекаясь по всей лаковой поверхности новым окрасом.
– Да-а-а, – протянул он обескураженно. – Ну спасибо, всю жизнь мечтал. Ты что творишь, Захар? На черта мне эта хрень? О блин… я их теперь внутри себя чувствую, обоих! А почему антидот не сопротивляется? Они теперь по порядку включаться будут?
А Вера радостно захлопала в ладоши и запрыгала на месте:
– А мне силу Ника! Ура! Давай же скорее!
Базука шагнул ко второму и уже с нестерпимым удовольствием повторил трюк. Но, повернувшись к своей девушке, вдруг замер и нахмурился. А затем ударил зажатым в кулаке дымом себе в грудь, забирая способность себе. Вера заверещала:
– Жадина! Мне ты и так нравишься! Зачем тебе нравиться другим девицам?!
Но Захар покачал головой и потянул руку уже в ее сторону:
– Просто понял, что прежняя ты мне нужна больше. Эта стервозность сделала из тебя не ту Веру, на которой я когда-то залип. Я намерен завоевать тебя настоящую, а не эту однобокую фальшивку. Ну, и духов мне надо больше – чем их больше, тем я сильнее. У меня здесь враг посерьезнее предыдущих, собираюсь встретить его готовым.
Под ее возмущенные вопли он вытащил духа и из нее. Вера тоже обессиленно упала на землю, но уже через несколько секунд затрясла головой, пытаясь прийти в себя. А потом прошептала сквозь накатившие слезы:
– Мы свободны… Ребят, мы свободны! Бежим отсюда!
Николай бросился к ней, чтобы помочь подняться. Захар не стал их задерживать, хотя и понимал: эти даже вообще без силенок продолжат его донимать. Но ведь ему и нужно, чтобы донимали. Андрей тихо возмущался:
– Придурок… Хоть одного духа из меня вытащи, у меня голова раскалывается от того, как они сейчас долбятся в желании вырваться!
– Так выпусти, – предложил Базука.
– Ни за что! – тот рявкнул на него злобно. – Мы еще представления не имеем, во что тебя это превратит, но я точно пас! За Веру спасибо, конечно, но я-то каким макаром такой чести удостоился? Рубашки теперь менять буду, не меняя рубашки?
– Как хочешь, Андрюш, – Захар повернулся к другому ответвлению дороги – той, что вела в город. – Но мощный глушитель сил нам бы сейчас не повредил. Какой хороший перекресток. Все здесь собираются. Готов?
Короленко посмотрел туда же и сплюнул на пыльную дорогу. К ним несся огромный черный джип – и отчего-то без труда угадывалось, кто в нем едет.
– Не готов, – Андрей попытался собраться. – Он не дождался, решил навестить нас сам. Духа я отпускать не буду, даже не уговаривай.
– Некогда уже уговаривать, – Базука чуть наклонил голову, тоже намереваясь сосредоточиться. – Ствол при тебе?
– При мне, – Короленко проверил за ремнем на поясе. – Намекаешь, что можно стрелять в твоего отца?
– Только при условии, что он будет стрелять в меня. А такого никогда не произойдет.
Глава 17. Самая бесполезная способность
Машина остановилась, но из нее вышел не только Максим Валерьевич. Он зачем-то прихватил с собой телохранителей. Захар существенно снизил влияние – пока не стоило бить главным оружием. И просто наблюдал, как мужчины их окружают, становятся на одинаковом расстоянии друг от друга и пытаются испугать кирпичными лицами. Один вообще зачем-то держал в руках охапку сухих веток.
Отцу Захар улыбнулся, хотя неожиданно для себя понял, что ни о чем больше не хочет узнавать. Он с Андреем и шахматистами уже понял основное, а детали не играют значительной роли. Однако Максим Валерьевич все равно принялся объяснять:
– Для начала не кипятись, сын, все только для твоего блага! Я в свое время допустил серьезную ошибку, и всю жизнь страдал от того, что рядом со мной остались только прихвостни, а все настоящие друзья погибли.
– От твоей же руки? – уточнил Захар без интереса.
– К сожалению, да, – мужчина поморщился. – С духом иногда совладать сложно, а мои друзья так настойчиво выносили мне мозг, что я просто не сдержался. И уже десятилетиями об этом жалею. Представляешь, какое счастье я испытал, узнав, что ты повторяешь тот же путь, но я попытался сдержать тебя от той же ошибки!
– А если бы их убили Другие? Как Андрея убили.
Бойков-старший усмехнулся, покосившись на Короленко:
– Издержки в пределах необходимой погрешности. Для них было одно условие – тебя не трогать. И им я сообщил, что они и станут твоей командой. Но на самом деле всегда ставил на шахматистов. Тем вечером вы все вместе не выбрались бы, зато все, кто выжил, уже никогда бы в стороны не разошлись. По задумке вы все должны были освободиться, но молодежь нынче своенравная – все делаете поперек. И здесь, гляжу, их нет, значит, до сих пор не сработало. Но это ведь не проблема? Ты как раз один никогда не останешься.
– Не проблема, – подтвердил Базука. – Ты в курсе, что твой Рудольф толкал меня на их убийство?
Отец пожал плечами:
– Он сам не помнил, что конкретно делать, просто держал в уме, что ты для чего-то ему нужен. Он больше двадцати лет ждал своего звездного часа, но так до него и не дожил. Противный тип, не находишь?
– Но он твой друг. Почему же ты был один? – не понял Захар.
– Какой он мне друг? – мужчина рассмеялся. – Мы с ребятами были чемпионами области по шахматам, а этого дебила нам под патронаж приписали – достойным примером повлиять. Ванька Ручкин же был оторви да выбрось, его во дворе с первого класса Адольфом прозвали, а в институте уже интеллигентно совместили с фамилией, так и ходил с кличкой «Рудольф» полным отщепенцем. Но когда мы на духов наткнулись, он по невезению с нами был.
– Говоришь, твой путь повторяю? – Захар поднял бровь. – Только в моей истории я – Рудольф.
– Мелочи! – отмахнулся отец. – Он мне на нервы моралью не капал, зато хватило ума свалить на другой конец страны и никогда мне не попадаться. А я копал, искал любую информацию. Ботаников твоих сразу заприметил, делал ставку на Бабушкина Николая – эта способность незаменима. Но когда ты с ними связался, то решил действовать еще эффективнее. Мои люди много разных сайтов создали, в том числе и закидывали рецепт, как обменяться силами под видом устранения одержимости. И нате, вы его использовали, а дух всегда выбирает самого сильного носителя. Разыскал Ваньку, пообещал ему золотые горы – от своей дурной способности избавиться и получить новые, получше. Злишься? Имеешь право. Я хотел, чтобы ты сам подошел к этой мысли – мягче и без давления, но вы зачем-то Ваньку пришибли, как будто еще месяц-другой потерпеть не могли. Твоих друзей еще вернем и рядом с тобой поставим – не вопрос. А если они тебе не нужны, так я таких еще человек двадцать только в нашей стране нашел: и те будут или с нами, или против нас. Ты сам-то представляешь, каких дел мы наворотим, когда объединимся? Чур, бессмертие мое – у одной девахи в Якутии такая сила есть. Чего смотришь так угрюмо? Вопросы остались?
– Да, один, – после долгой паузы сообразил Захар. – Мать перед отъездом плакала? Она вообще помнит о том, что у нее сын есть?
Максим Валерьевич окатил его недоуменным взглядом:
– Ты сейчас себе детскую травму решил придумать? Нет у тебя травм! Ни единой – спасибо мне.
– Это и настораживает. Короче, я отказываюсь. Объединяться. Видишь ли, во всей твоей прекрасной истории есть один пробел – ты мне в ней не нужен. Дел я наворотить и с Андрюхой могу. Он мне хотя бы в душу не срал.
– Я боялся этого, – расстроился отец. Но вскинул голову и крикнул тому, что стоял с охапкой. – Миха, разводи костер. Захар, стой на месте смирно, я тебе вредить не хочу – дам шанс когда-нибудь передумать.
Вокруг как-то затрещало от синхронных движений – телохранители направили на Базуку пистолеты, защелкали предохранители. Короленко шумно выдохнул. Они с Захаром тоже выхватили оружие, но озадаченно озирались, не зная, к чему это представление. Упомянутый Миха выполнял приказ – скинул на землю ветки, поджег какую-то бумажку.
– Что происходит? – голос Базуки захрипел.
– Дух выбирает сильнейшего носителя, – Максим Валерьевич вытянул из кармана мешочек с какой-то травой. – Думаю, что мы с тобой просто поменяемся силами. Не дергайся, сынок, я не хочу, чтобы ты поранился об пулю.
Но Базука поднял руку в сторону и просто выстрелил, без какого-либо предупреждения. Миха дернулся и упал навзничь. Захар перевел пушку на следующего по очереди:
– Давай, пап, приказывай своим шавкам меня подстрелить. Только дух-то вместе со мной и сдохнет. А некромантов рядом больше нет. И лучше не дергайся – не хочу, чтобы ты об пулю поранился. Глянь-ка, а этот дух действительно окажется в том, у кого характер сильнее!
Но Максим Валерьевич лишь злобно всплеснул руками:
– Что ты устраиваешь, гаденыш?! Я тебе все это время пытаюсь втолковать, что самый главный ресурс – это люди! А ты мне целого Миху шлепнул! Киргиз, разводи огонь. Остальные, держите в прицеле Андрея и стреляйте, если только мой дорогой сын снова посчитает себя здесь главным! Захар, откинь пистолет.
Базука посмотрел на побледневшего друга, закусил до крови губу. И все-таки не смог его списать – что-то в словах отца было до абсолюта верным: он не мог остаться на белом свете совсем один. Кинул ствол на землю, поднял обе руки вверх и отступил. Но почти сразу заорал от боли и свалился на дорогу. Это Максим Валерьевич выстрелил ему в ногу, а затем подступил ближе и назидательно произнес:
– Все же в твоем воспитании есть пробелы – ты вообще не научился бояться. Ничего, до свадьбы заживет. О, гляди-ка, точно – дух окажется в том, чей характер сильнее. Прямо доказательство за доказательством!