Уснул.
Герман Илов нервничал. «Старею, — думал он, — старею, чувствую себя неуверенным, поэтому дергаюсь еще сильнее. Мои парни этого не понимают, но эти, эти чуют все. Как киборги-гончие, которым достаточно пары молекул в атмосфере, чтобы взять след».
От этих мыслей во рту появлялся противный привкус желчи. Ранее незнакомый Илову привкус той разновидности страха, какую испытывает жертва.
Илов старательно гнал от себя эти мысли, закинув в рот кубик ароматной жевательной пасты, остервенело жевал его, избавляясь от привкуса, жизнерадостно скалился и хохмил, когда к нему обращались его люди, и старался быть везде, пока шла подготовка к выходу.
Олег знал свое дело — вынужден был признать Синеглазка. Он подобрал отличную группу, где все участники удачно дополняли друг друга, никто не испытывал к товарищам неприязни или излишней привязанности и все были отличными профи. Сам Синеглазка, знавший их не первый год, не смог бы предложить более удачного состава.
Поэтому тренировки прошли успешно, и они опережали график. Появившееся время Олег со своим молчаливым помощником использовали, чтобы дополнительно проверить все оборудование, и вот, все было готово.
Они выходили.
Две двойки ушли вперед, забирая влево и вправо от маршрута основной партии. Пополз по равнине, вздымая клубы пыли, тяжелый транспортный модуль, под завязку забитый оборудованием. Лишь один отсек был пуст, если не считать системы креплений. В ответ на вопрос Синеглазки, почему не используется столько пространства, Олег лишь посмотрел на него ничего не выражающим взглядом и ушел.
Монитор, на который шла картинка с «птички» — подвешенного над колонной дроида, — показывал сейчас арьергард колонны: замыкающая двойка в «Гоплитах» двигалась вдоль колеи, оставленной транспом.
Синеглазка поднял дроида, высматривая Олега с телохранителем — те несколько минут назад спрыгнули с борта транспа в легких разведочных «Богомолах», над которыми колдовали вплоть до самого выхода, и ушли куда-то вбок.
И тут же затрещала рация.
— Господин Илов, вы в курсе, что за нами ведется наблюдение?
Синеглазка почувствовал, как возвращается горько-кислый привкус и тяжело бухает сердце.
— Вы уверены в этом? Мои люди такого приказа не получали.
— Уверен, что не ваши. — В голосе Олега слышалась насмешка. — Это один человек, он прекрасно замаскирован и, насколько могу судить, устроился на наблюдательном пункте еще с ночи. Знаете, о чем это говорит, господин Илов?
Герман знал.
Счет в банке на сельскохозяйственной планете превратился в нечто абстрактное, зато приблизилась и стала отвратительно реальной перспектива насильственной смерти. Скорее всего, быстрой — Олег и его подручный производили впечатление существ максимально рационалистичных, эти не будут тратить время на красивости и демонстрации, им это просто не нужно. Убьют быстро и эффективно и пойдут своим путем. Но быстро — не значит безболезненно.
— Успокойтесь, господин Илов. Подобные вопросы просто не входят в вашу сферу компетенции. Мой сотрудник сейчас решит эту проблему.
Чокнутому Менеджеру было очень интересно. Экспедиционная партия двигалась быстро, четко, была очень хорошо подготовлена. Они пошли на цель. Куда? Где-то в горах. Что они собрались искать? Они отрабатывали подъем и транспортировку каких-то больших цилиндрических предметов. Доставали из расселин, паковали в транспортировочную пену, отрабатывали погрузку с прикрытием и экстренный отход.
Собирались эвакуироваться с точки в экстренном режиме. Что-то опасное? Или готовились к возможному преследованию?
Интересно, интересно. Будет о чем рассказать знакомым, которые заглянут на огонек. Не всем, конечно, не каждому встречному-поперечному, но нескольким, которые не будут болтать. Это же так интересно. А потом надо будет сходить туда, куда идут эти. И посмотреть. Наверняка останется что-нибудь стоящее.
Рассвет встал над плоскостью, как иногда это бывало, враз — свет стал ослепительно белым, залил невозможную эту степь, сконструированную безумным игрушечником, раскидавшим по ней гигантские скалы и крохотные комки плоти, непрерывно меняющие форму, словно оживший кошмар шизофреника. И в этом взорвавшемся свете Чокнутый увидел тень. Человек подобрался сзади, и он даже ничего не услышал, не почувствовал, хотя именно феноменальное чутье помогало ему выжить до сегодняшнего дня. Но этот человек — он казался не более материальным, чем тень. Он стал видимым только в ярчайшем свете.
Чокнутый попытался откатиться, рвануть в сторону под прикрытие обвалившейся скалы, но тень прыгнула ему на грудь, и грудная клетка взорвалась болью. Хрустел позвоночник, рвался из груди крик, но никак не проходил в горло. Легкий скафандр не выдерживал нечеловеческой мощи натиска неизвестного убийцы. Чокнутый задергался, забился из последних сил, отвоевывая еще несколько мгновений жизни, но мозг уже сдался. Успокоился, принял неизбежное. Убийца зафиксировал объект, примерился, убедился, что цель выбрана правильно и возможный рикошет не повредит ему самому, и прижал дуло безгильзового пистолета к шлему жертвы.
Щелчок выстрела, голова жертвы дернулась, судорожно вытянулись ноги, и все стихло. Убийца поднял тело так, словно оно ничего не весило, и легко побежал туда, где темнела расселина. Скинул тело, понаблюдал, как оно, нелепо размахивая руками, исчезло из виду, и отправился туда, где оставил свой симбот.
Вся операция заняла у него не более пяти минут. Дождавшись, когда опустится лицевая пластина симбота и загорится зеленый огонек, сигналящий, что атмосфера в норме, он вышел на связь по защищенному каналу. Слышал его только Олег.
— Объект ликвидирован, — доложил убийца бесстрастно.
— Следуйте утвержденным маршрутом, мы выбиваемся из графика.
Из графика они фактически не выбивались, но любая непредвиденная задержка увеличивала риски, напоминала о непредсказуемости, о факторе Хаоса, а этого Олег не терпел.
Впрочем, это не касалось убийцы. Он выполнял поставленные задачи и делал это с максимальной эффективностью. Приказ поступил — и он перевел симбот в режим экономии ресурса. Ему надлежало следовать параллельно маршруту основной группы. Сюрпризов, подобных этому любопытному наблюдателю, больше быть не должно.
Группа шла, не останавливаясь, стандартные сутки. Менялись патрульные двойки, отбыв смену, из-за мониторов уходили спать дежурные, лишь Синеглазка безвылазно сидел в своем кресле, неотрывно глядя на блок мониторов, на которые шла картинка с камер дроида и головного дозора. И постоянно переводил взгляд на два черных экрана. Туда должно было идти изображение и телеметрия с симботов Олега и его телохранителя. Но не шла. Лишь в правом верхнем углу мигала зеленая точка, сигналившая о нормальной работе основных систем симбота.
— Решили лишний раз напомнить, кто тут главный, — пробурчал он себе под нос и рявкнул на старшего смены: — За трассой смотри, нечего коситься!
Но на душе было тревожно.
На самом деле Олегу было глубоко наплевать на Синеглазку и его уязвленное самолюбие. Илов и его люди были расходным материалом. Недорогими инструментами, подлежавшими переработке после выполнения миссии. Просто он действовал в соответствии с принципами максимальной автономности и максимальной незаметности. Чем меньше данных о себе, тем меньше следов в случае опасности он оставит.
Мелькнула на границе видимости верхушка Меняющейся Скалы — как всегда текучая, оплывающая, словно свеча, и снова вырастающая сама из себя.
Треснул в динамике разряд, захрипел голос дежурного:
— Всем снаружи внимание. Слева по курсу две сферы. Предположительно — блуждающие входы.
Тут же приблизился телохранитель, они пошли уступом, контролируя территорию. Поднялись впереди пыльные фонтаны, вынырнули на поверхность серо-стальные сферы, словно открылись два гигантских глаза подземного чудовища. С визгливым скрипом открылись, выпуская на поверхность белесые фигуры, похожие на обмотанные истлевшими бинтами скелеты. Они выпрыгивали из сфер и вставали у входа, ссутулившись, стояли, наблюдая черными провалами на месте глаз за проходившим транспортом. Полезли из сфер гибкие, белесые, как бинты, языки, обвивая стоявшие фигуры… и сферы исчезли за холмом.
Олег и его телохранитель не испытывали потребности в отдыхе. В системы питания их симботов была закачана составленная по особому рецепту питательная жидкость, метаболизм регулировался вживленными при рождении имплантами, полностью подконтрольными тренированному сознанию. Боевые машины шли к цели.
Олег и самому себе не признавался, что к храму селимовской цивилизации его влечет болезненное желание лично узнать, увидеть, понять, чего добивались существа, основой которых была ненависть к своей сути и всему, что их окружало. Ненависть, отрицание и жажда полного перерождения. Они отвергли реальность и решили построить новую, в которой существовали бы лишь они. Но какими они могли быть, во что хотели превратиться сами и превратить свою ненависть? И почему на Перекрестке находились лишь свидетельства их существования, осколки их технологий, но не встречались они сами?
Олега жгуче интересовал вопрос — кем они стали? Он не мог ответить точно, почему его волновало это. Возможно, это дало бы ему понимание того, кем может стать он, отвергнув свою нынешнюю личность. Личность, которой не было.
Ночью движение вынужденно замедлилось, но в ответ на предложение Германа остановиться и переждать до рассвета Олег лишь сухо бросил:
— Прикажите удвоить внимание. Двигаемся. Мы едва укладываемся в график.
И они шли по светящейся фиолетовым огнем равнине, следя за перекатывающимися ажурными костяными шарами, рассыпающимися сверкающими звездами, скользящими под поверхностью гибкими тенями, слушая взрывающийся шипением, щелчками и обрывками инопланетной речи эфир.
Вместе с первыми проблесками рассвета они подошли к району поисков. Транспортный модуль, осторожно лавируя между гигантскими глыбами, обточенными неведомыми строителями, прополз к месту стоянки, которое уже обследовали и подготовили передовые двойки.