накопанного снега в пещеру, отдуваясь, он вылез следом и привалился к стене плечом, хватая ртом воздух.
— Так не пойдет — произнес я — Не хапай так воздух. Хочешь свалиться с простудой?
— В моем возрасте считай верная смерть… — просипел старик, утыкаясь ртом в воротник и силясь унять дыхание — Годы уже у меня не те, Охотник. Ой не те…
— Возраст тут не так важен — возразил я, протискиваясь мимо него — Когда последний раз за лопату или копье брался?
— Да, наверное, лет пятьдесят тому назад — рассмеялся он — А тут разве что на похоронах снегом покойника заваливал, так там и остальные помогали. Я этому всегда удивлялся…
— Чужой помощи? — удивленно спросил я уже из темного отнорка.
— Ей самой. В Холле раньше ни в одном деле, ни от кого помощи не допроситься было. А вот как кого снежком навеки прикопать — так все рады по горсти кинуть! Что за люди…
— А я считаю, что так и должно быть — отозвался я, вонзая лопату в плотный снег — Это инвестиция.
— Чего-чего? — пыхтящий Сергей сгреб снег на остатки палатки и с недоумением глянул на меня — Что за слово такое?
— Инвестиция — повторил я — Денежное вложение.
— Только здесь не деньги, а снег в могилку вкладывают.
— Именно — улыбнулся я — Это как гарантия того, что вложенные инвестиции однажды вернутся к тебе хотя бы в том же объеме. А лучше в двойном размере.
— В смысле — горстью снега похоронного?
— Ага. Ты закапываешь мертвеца, чтобы однажды закопали тебя.
— Ха! Тогда я немало вложил в это дело! Скольких я здесь похоронил? Сколько горстей снега уронил на брошенные в трещину тела друзей? Наши братские могилы полны…
Я рассмеялся и швырнул в его сторону, выбитую из стены снежную глыбку:
— Вот видишь, Сергей. Жизнь прожита не зря. Теперь тебя точно закопают, а не бросят в углу.
— Ну… уже неплохо, верно?
— Согласен.
— Хотя я от личной могилки не отказался бы.
— Хочешь лежать под крестом?
— Хочу лежать узнаваемо. Ну чтобы подошли люди к холмику и на кресте прочли, что здесь лежит Сергей Блат, желающий всем благ. А лежать в общей могиле…
— Так для тебя лично никакой разницы уже не будет — заметил я.
— А вдруг будет? Похороны ведь не зря существуют — с отпеванием, с лежанием в крепком гробу, и чтобы крышку как следует заколотили.
— Похороны придуманы людьми — ответил я — Остальные живые существа просто возвращаются в экосистему.
— Куда?
— В природу.
— Кормом для зверья и червей?
— Ага — улыбнулся я — Кормом для зверья и червей. И удобрением в почву.
— Да ну… к черту всех этих голодных тварей! Я хочу спокойно сгнить в своем гробу! Чинно! И даже достойно!
— В автолизе очень мало чинного и достойного — вздохнул я и пожал плечами — Да и ладно.
— Любишь ты словечки странные использовать. Начитанный что ли?
— Начитанный — подтвердил я — Когда-то читал очень много. Стремился достичь порога. Хотел напитать мозг как можно большим количеством максимально разнообразной информации.
— Зачем?
— Вот и я думаю — зачем? — хмыкнул я — Но тогда считал, что этот метод приведет мне к качественному прорыву на рубеж выше.
— А что там выше?
Я пожал плечами:
— Ну… лучшее будущее. Больше денег и путешествий, больше осмысленной и осознанной жизни, меньше глупых поступков и меньше всякой порождаемой тупыми делами грязи…
— Ну да… слыхал я о таком. Не будешь умные книги читать — в тюрьму попадешь или всю жизнь чужие канализационные стояки чинить будешь. И
— Ну… как-то так — согласился я — Не настолько буквально, но…
Я не договорил. После очередного удара лопата подалась вперед и ушла в дыру почти полностью. Сопротивления там внутри не ощущалось — пустота.
— Куда-то пробились — тихо произнес я, вытягивая лопату и нанося удар рядом, чтобы расширить отверстие — Дай-ка ту садовую лампу, Сергей…
Дождавшись, когда в руку втиснут ровно горящую лампу, я просунул ее в отверстие. Заглянули мы туда вместе с Сергеем. И надолго замерли у дыры, глядя на открывшее за стеной относительно небольшое рукотворное пространство.
Стены сложены из ледяных блоков, пол устлан одеялами. Все белым белом — здесь осел иней, покрывший все белоснежным покрывалом, которое закрыло и пять вытянувшихся в дальнем углу мертвых тел.
— Это ведь не бункер Старого Капитана, так? — кашлянув, уточнил согнувшийся рядом старик.
— Не думаю — ответил я, вытягивая лампу и снова беря лопату — Это скорее тот самый прорыв на следующий рубеж. Сюда добрались самые упорные.
— И к чему это их привело? К могиле чуть дальше по коридору?
— Их не съели черви — я взглянул на ежившегося старика — Ты ведь об этом мечтал?
— Ну… тогда у них все получилось — пробормотал Сергей и схватился за край нагруженного снегом драного брезента — Я оттащу и вернусь.
— Проверь там все — попросил я — И будь осторожным! Ты запомнил положение сугробов у выхода?
— А?
— Медведь в засаде выглядит обычным сугробом — пояснил я — Просто небольшой бугор среди прочих. Ты запомнил положение сугробов?
— Конечно нет!
— Схожу-ка я с тобой — вздохнул я, вонзая лопату в снег.
— А… а эти? — старик глянул на пробитую стену.
— А этим уже торопиться некуда — ответил я, поднимая с пола охотничью рогатину.
Мы вернулись через полчаса. Перед этим убрали мешающий снег, проверили сугробы, заглянули в вездеход, успокоив остальных членов команды и рассказав о ходе дел. А дела были не особо радостные. Столько мертвых тел, столько погибших у самого входа в убежище… это все говорило о вымирании самого бункера и о том, что нас ждет еще немало крайне печальных находок. К этому я и постарался всех подготовить, рассказав все как есть и главный упор сделав на нашу с ними роль в происходящем. Мы не могильщики, мы исследователи или даже археологи. Мы не должны погружаться в чужие беды слишком глубоко — в них нет нашей беды. А вот разобраться в произошедшем — наша прямая обязанность как посланцев Бункера. Я уложился минут в пять и, судя по всему, справился с донесением главной мысли на отлично. Лица стариков посветлели, радист склонился над своим столиком, начав деловитый доклад, остальные принялись собираться со мной — дел предстояло немало и лишние руки не помешают.
На этот раз Филимон и Сергей начали с вытаскивания из снежных нор всего полезного. Сдавленные рваные рюкзаки, сумки, обрывки одежды с карманами, вбитая в снег всякая мелочь — они тащили в вездеход все подряд.
В ледяную гробницу я вошел первым, предварительно хорошенько расширив отверстие в стене. Войдя, помедлил лишь пару секунд, сделав глубокий вдох какого-то по-особому стылого воздуха, после чего, не приближаясь к мертвым телам, на коленях двинулся к противоположной стене. Ледяной потолок не позволял выпрямиться во весь рост, что вполне разумно, если есть задача защитить небольшое пространство и возможно хоть немного прогреть его имеющимися средствами. Пока медленно двигался, глаза отмечали различные важные мелочи. Вон там заросшая снегом вентиляционная отдушина — выходившая в оставшуюся позади цепочку пещерок. Я вошел через стену совсем рядом с заложенной блоками дверью. Рядом с мертвыми телами вроде как припорошенная снегом каменная площадочка. Очаг? Не удержавшись, дотянулся и проверил. Да. Под снегом смерзшиеся угли. Обычный обложенный камнями очаг без дымохода. Дров нет. Я двинулся дальше.
Одним размашистым движением я стряхнул со стены укрывающее ее покрывало сверкающего в свете карманного фонаря инея. Лучом света пробежался по ледяным блокам и сразу увидел квадратный контур, окаймляющий заложенный проход. Понадобился с десяток сильных ударов, чтобы выбить блоки внутрь и направить луч фонаря в затянутую снежной пылью дыру. Вглядевшись, я медленно кивнул и пробормотал:
— Вот как-то так…
За проломленной стеной из блоков начиналась большая и высокая пещера. Настоящая пещера с каменными стенами и потолком. Тут хватало снега и льда, но эта маскировка меня не обманула, равно как и не смогла скрыть главного — там впереди в высокой стене имелась железная дверь. Не ворота, а дверь — высокий прямоугольный проем, забранный цельной железной плитой, поседевшей от осевшего на нее снега.
Переступив выпавшие блоки, я вошел внутрь и, подсвечивая фонарем, медленно пошел по пещере, обходя лежащие на полу тела, машинально их считая. Дойдя до двери, я подвел погребальный бухгалтерский итог — еще восемь трупов. Тела нетронуты медведями или червями. Не тронуты они и тленом. Выражение мертвых лиц скрыл вездесущий снег, но от этого на душе не становится легче. Пришлось самому себе напомнить, что я здесь не в качестве плакальщика. Я должен оставаться бесстрастным. Хотя бы из практических соображений — отвлекаясь на скорбные лики можно пропустить важную мелочь.
Стальная дверь была неприступна — во всяком случае для тех бедолаг, кто прибыл сюда без подходящих инструментов. И без вездехода…
Но умершие здесь старики снова доказали свою живучесть и упрямство — стоило убрать снежное покрывало с двери, и я увидел многочисленные свидетельства силе человеческого духа. Глубокие зазубрины, достаточно длинный пропил у одного края, бессчетные царапины и неглубокие вмятины. Убрав остатки снега, я отступил на пару шагов, упер в дверь луч фонаря и на пару минут застыл, позволил себе на это время отбросить бесстрастность и погрузиться в эмоции.
Чтоб вас…
— Эту дверь да в музей бы — прошептал я, глядя на покореженный избитый металл — На самое видное место. И чтобы школьников вокруг водить — дабы видели на что способны сражающиеся до конца люди.
— Да… — глухо пробормотал вставший слева Сергей.
— Святые угодники — тихо произнес вставший справа Филимон — Там буквы… слова…
— Слова — подтвердил я, чуть подаваясь вперед и начиная читать то, что сумел разобрать — Нам не открыли — не откроют и вам. Уходите!
Бункер МЕРТВ! Уходите!
Не тратьте время! Идите дальше, люди!
Заберите мою одежду — и идите дальше!