кончил физико-математический факультет МГУ. Работал инженером-химиком в Донбассе.
В 1952 г. вышел из печати его роман „За правое дело“, так и не оконченный автором. Роман подвергся травле со стороны партийной критики. После смерти писателя в 1964 г. рукописи его были конфискованы органами КГБ.
На Западе в издательстве „Посев“ был издан роман Вас. Гроссмана „Все течет…“»[112].
В континентовской биобиблиографической справке немало ошибок. Это объяснимо. Минуло десять лет после смерти Гроссмана, история же ареста рукописи мало кому была известна в подробностях.
Но из всех ошибок принципиальна в данном случае лишь одна. Получается, что летом 1975 года в редакции «Континента» еще не знали, как озаглавлен второй роман гроссмановской дилогии.
Три месяца спустя вышел пятый номер журнала. И опять в журнальном оглавлении указано: «Василий Гроссман — Роман За правое дело»[113].
На седьмой странице — опять разъяснение. Там указано, как в предыдущем номере:
Значит, когда номер готовился к выпуску в начале осени 1975 года, редакция журнала все еще не знала, как озаглавлен второй роман гроссмановской дилогии. Меж тем шесть месяцев уже минуло с начала публикации.
Ситуация изменилась, когда готовился к выпуску шестой номер «Континента». Шел уже 1976 год. В журнальном оглавлении указано: «Василий Гроссман — Жизнь и судьба»[115].
Разъяснение дано на сорок второй странице. Там указано:
Далее — в редакционном врезе — предисловие. Редакция, указав новое заглавие, сообщала:
«Как нам стало известно в последний момент, именно так назвал автор вторую книгу романа „За правое дело“. Принимая во внимание волю покойного писателя, мы продолжаем публикацию глав этой замечательной книги под новым названием.
К сожалению, объем и периодичность „Континента“ не позволяют нам напечатать роман полностью. В ближайшее время это сделает одно из западных издательств.
Трагическая история рукописи романа будет рассказана нами в послесловии в конце публикуемых глав»[117].
Редакция не объяснила, почему лишь «в последний момент», когда был подготовлен номер, «стало известно», как озаглавлена вторая книга гроссмановской дилогии. Это вроде бы странно. Рукопись ли была доставлена, копия ли, но заглавие все равно одно, а не два.
Впрочем, случалось немало странного при издании рукописей, доставленных из СССР. Не все полагалось объяснять.
Однако прошло немало лет, Советского Союза уже не было, а мемуаристы все равно не комментировали странную путаницу с заглавиями второй книги гроссмановской дилогии. Не предложили объяснений и литературоведы. Словно и не заметили странные ошибки[118].
Объяснений нет до сих пор. Но, допустим, причина — технического характера.
К примеру, в «Континенте» началась подготовка гроссмановской публикации на основе первой из отправленных Войновичем пленок, а там не был сфотографирован титульный лист или негатив оказался неразборчивым. Потом в редакцию попал второй экземпляр, вот и пришлось редактору исправлять ошибку с изрядным опозданием.
Это, подчеркнем, лишь гипотеза. Никаких документальных подтверждений нет. Возможно, таким образом и объясняли себе читатели причину изменения заглавия в пятом номере «Континента».
Но известно, что журнальная публикация изначально готовилась под руководством главного редактора. С 1976 года в подготовке участвовала и его заместитель — поэт Н. Е. Горбаневская, тоже недавняя эмигрантка. Кто-то из них и подготовил редакционный врез, дав от имени редакции два обещания.
Лишь одно из них редакция выполнила, что отмечалось ранее. Публикация завершилась в восьмом номере, там же помещен и фрагмент мемуаров Ямпольского: «Последняя встреча с Василием Гроссманом».
Другое обещание редакция не выполнила, и это также отмечалось ранее. Гроссмановский роман не был полностью опубликован «в ближайшее время». Минуло почти четыре года, прежде чем книгу выпустило швейцарское издательство.
Липкин был первым, кто попытался объяснить, в силу каких причин столь велик интервал между отправкой микрофильма и публикацией книги. В послесловии к мемуарам заявил: «Пять лет зарубежные издатели русской литературы отказывались опубликовать „Жизнь и судьбу“, — как мне стало известно, потому, что, по их мнению, роман о Второй мировой войне теперешним читателям будет неинтересен, а о лагерях уже написал Солженицын».
Однако Липкин так и не сообщил, кто же хлопотал за границей об издании романа и от кого были получены отказы. Равным образом не объяснил, откуда ему «стало известно», на что ссылались «зарубежные издатели русской литературы».
Зато из рассуждений мемуариста с необходимостью следует: «зарубежные издатели русской литературы», не желавшие публиковать вторую книгу гроссмановской дилогии, руководствовались соображениями коммерческого характера.
Вот это и сомнительно. «Зарубежным издателям русской литературы» оказывали финансовую помощь различные иностранные фонды и общественные организации, благодаря чему можно было публиковать книги мизерными тиражами. Прибыль — редкая удача в подобного рода деятельности. На такое обычно и не ориентировались. Издательские доходы от солженицынских публикаций — исключение, а не правило.
Войнович тоже попытался объяснить, в силу каких причин журнальная публикация не обусловила скорое издание гроссмановской книги. Рассуждал о том в мемуарном романе.
Обиду не скрывал. По его словам, в «5-м номере „Континента“ появились отдельные, плохо выбранные, отрывки. И все. Я не понимал, в чем дело. Потом до меня дошло, что обе пленки попали к Максимову, причем Горбаневская утверждала, что на пленках разные тексты и плохо читаются. Но, как я потом понял, никто их прочесть особо и не старался. Максимову роман не понравился. Горбаневской — тоже. Максимов послал роман с кислой припиской Карлу Профферу, но тот тоже интереса не проявил».
Войновичем упомянутый Проффер в ту пору руководил американским издательством «Ардис». Подчеркнем: он, по словам мемуариста, «интереса не проявил» именно потому, что характеристика романа, данная Максимовым, не была положительной. Оказалась «кислой», так как редактору «Континента» и его заместителю не понравилась вторая книга гроссмановской дилогии.
Возможно, «не понравилась». Существенно же, что в остальном Войнович ошибся.
Это объяснимо. В 1976 году он еще гражданин СССР, доступа к эмигрантской прессе не имел, по случаю ознакомился лишь с пятым номером «Континента», про остальные не знал, вот и оценивал заграничные события на основе слухов и критического отношения к Максимову. Оно таким осталось, даже когда Войнович сам оказался в эмиграции.
Что до оценки романа Максимовым и Горбаневской, так в континентовском редакционном врезе это ясно выражено. Книга, подчеркнем еще раз, признана «замечательной».
Если не знать, что Максимовым опубликовано более трети романа, то можно характеризовать как «отдельные, плохо выбранные отрывки» напечатанное в пятом выпуске «Континента». Однако публикация началась в четвертом. А в завершающем — восьмом — главы романа Гроссмана и статья Ямпольского.
Больше года продолжалась в «Континенте» публикация глав романа. Это очень много, особенно — для ежеквартального журнала. На уровне рекламы Максимов и Горбаневская сделали все, что могли.
Да, говоря о них, Войнович ошибся. И все-таки ясности нет. Допустим, «кислой» была максимовская «приписка», но ведь не только Проффер «интереса не проявил», другие издатели тоже — в 1975–1978 годах. А потому уместен вопрос о причине игнорирования романа.
Стандартные разгадки
Причина игнорирования романа вполне очевидна, если учитывать контекст эмигрантской периодики. Ситуация та же сложилась, что и в 1970–1974 годах.
Войнович указал, что копию рукописи отправил Максимову. Значит, во Францию. По домашнему ли адресу доставлен микрофильм, в редакцию ли «Континента», все равно, адресат один.
Но была и немецкая публикация. В оглавлении июльского номера «Посева» за 1975 год сообщается:
«Василий Гроссман. Природное стремление человека к свободе неистребимо! Глава из неопубликованного 2 тома романа „За правое дело“»[119].
Сама публикация начиналась с пятьдесят третьей страницы. Там указано:
«Ниже печатается фрагмент из неопубликованной части романа-эпопеи В. С. Гроссмана (1905–1964) о минувшей войне — „За правое дело“. Опубликованная в 1952 году в журнале „Новый мир“ (№№ 7–10) часть романа была встречена восторженно и читателями, и критикой, но вскоре подверглась партийному разносу. Редакции журнала пришлось выступить с публичным покаянием… Последующие страницы так и не увидели свет.
Кагебисты, нагрянувшие на квартиру к умершему в опале писателю, изъяли его архив. Однако — не все. Так, законченный Гроссманом за год до смерти роман „Все течет…“ (впервые художественно показавший истоки сталинщины и ленинизма) попал в Самиздат, а оттуда — за рубеж. В 1970 г. он был выпущен издательством „Посев“ (переиздан в 74-м)»[120].
Количество ошибок в биобиблиогафической справке опять непринципиально. Тут важно, что континентовский номер вышел почти одновременно с посевовским, и в обеих редакциях еще не знали, как озаглавлена вторая книга гроссмановской дилогии. Стало быть, путаница с заглавиями — одновременно в Париже и Франкфурте на Майне. Похоже, две одинаковые копии попали в редакции.