«есть этот заказ – сделать страну усредненной, однообразной, изоляционистской, послушной, как стадо, державой. Агрессивные маргиналы всегда хорошо чувствуют такой “госзаказ”».
Улавливаете? За всей этой внезапной борьбой с «госзаказом», четверть века исправно окормлявшим нашу передовую творческую интеллигенцию, включая Звягинцева, скрыты жесткие прагматические задачи, так сказать, три в одном пенном флаконе. Потому-то все сообщество и возбудилось как по команде. Первая задача – напомнить власти: художественное пространство в России – вотчина либеральной интеллигенции, и кормила она никому не отдаст. Вторая цель. Как избалованный ребенок пускает пузыри и сучит ножками за право не есть по утрам манную кашу, так вольные бюджетники борются за то, чтобы по-прежнему казна исправно раскошеливалась, не интересуясь, на что потрачены «наши» деньги и что получило на выходе общество. Согласитесь, от такой оплаченной безмятежности трудно отвыкать. И третье. С помощью срежиссированной истерики наши творцы по давней традиции посылают туда, на просвещенный Запад, сигнал: мол, мы здесь из последних сил боремся с очнувшимся российским Левиафаном и теми «активными маргиналами», которые посмели вернуть Крым и объявить вам, о свет наших очей, ужасные антисанкции. Нет ли у вас по такому случаю лишней пальмовой веточки или оскарчика?
«…И последнее. Моему сыну только на днях исполнилось 7. (Сыну Звягинцева, разумеется. Моей дочери 36 лет. – Ю.П.) Он не знает, кто такой Путин. Потому что живет в счастливой стране по имени детство… У нас дома нет телевизора уже много лет. В этом сентябре он пошел в первый класс. Уже в конце первой недели обучения на мой вопрос, что они изучают в классе, мой сын ответил: «В Москве есть Красная площадь, Кремль и зоопарк, а еще у нас есть президент Путин, он хороший и добрый». Вот это и есть госзаказ: вместо объективных знаний – идеология, вместе с писанием закорючек – пропаганда».
Ну, во-первых, если у Звягинцева нет телевизора, откуда он знает про «бездарную, унылую ложь о человеке, заполонившую экраны и телевизора, и кинотеатра». Эрнст на тайной пирушке рассказал? Во-вторых, Путин, нравится он или нет, – тоже объективная данность. Во всяком случае, до новых выборов. В-третьих, французский школьник знает не только Путина, но и то, что он очень плохой дядя. И тут, конечно, никакой пропаганды, а обыкновенное «напряжение смыслов». Право слово, от звягинцевского пассажа разит таким чемоданным инфантилизмом, что невольно вспоминаешь советский анекдот эпохи «отказничества».
– Папа, посмотри – мавзолей дедушки Ленина!
– Лева, сколько раз повторять, дедушка у тебя один, зовут его Марк Львович, и он похоронен в Бердичеве!
Честно говоря, раньше я думал, что фильмы Звягинцева не нравятся мне по причине их школярской витиеватости. Теперь я понимаю: мы просто живем с ним в разных странах с общим названием. В моей России есть и Красная площадь, и зоопарк, и Путин, и даже телевизор. В России Звягинцева, видимо, имеется лишь «струящееся тело произведения вольного ума». Что ж, струитесь и дальше за казенный счет, мятежные рантье! Власть-то у нас добрая до глупости…
«Ищу пассионариев во власти. С Фонарем…»
Американские выборы, закончившиеся 8 ноября, прошли с массой нарушений и манипуляций, оскорбительных для здравого смысла. Было очевидно, что большинство американских и мировых СМИ были под фактическим контролем клана Клинтон. Так что если кого-то и упрекать во вмешательстве в дела прессы, то только не Россию. Для победы Хиллари годились все средства. И до поры до времени это работало, отсюда ее первоначальные опережающие показатели. Признаюсь, я в ночь с понедельника на вторник, услышав первые результаты, выключил телевизор и уснул с горькой уверенностью в победе семейки Клинтонов. А наутро услышал то, что услышали все.
Был удивлен, а потом сообразил: просто сначала посчитали 40 млн. досрочно проголосовавших. А досрочное голосование явно делалось для того, чтобы победила Клинтон. Но дальше-то предстояло проголосовать остальным 180 миллионам избирателей. Проголосовать в реальном времени. А вот на этом этапе манипуляции в Америке, видимо, затруднены или вообще невозможны. У них нет центрального органа, где подсчитываются голоса, а все осуществляется на уровне штатов, и это не дает, по-видимому, возможности серьезной подтасовки.
Не так было, например, во время выборов в Мосгордуму в 1997 году, когда я пришел вторым, а через год одна женщина подошла ко мне на читательской конференции и сказала: «Должна перед вами извиниться, вы тогда выиграли, но нас, членов избиркома, просто заставили вбросить голоса из числа не явившихся за вашего противника…» В Штатах такие варианты, похоже, не проходят. Надеюсь, у нас сейчас тоже.
По-моему, еще важнее другое: выдвижение новых, неожиданных фигур, выходящих за рамки истеблишмента. Это наводит на мысль, что в целом американская демократия не так уж плоха. Нам есть чему у нее поучиться.
Нет, не давлению в пользу одного из кандидатов с помощью прессы – это и мы умеем. Не досрочному голосованию – тоже проходили. Не хамскому недопущению иностранных наблюдателей – у нас с этим как раз все хорошо: приходи, смотри, суй нос куда хочешь… А вот тому, как давать дорогу свежим силам – поучиться можно и нужно. Я давно наблюдаю нашу политическую жизнь и с горечью должен констатировать: «знакомые все лица!» Тасуются одни и те же, иные по третьему разу сменив убеждения и риторику. Неужели за 25 лет в обществе не возникло заказа на новую политическую партию, отражающую изменения демографического, этнического, социального состава общества?
Конечно, яркие люди есть. Вижу их в регионах, куда много езжу. Причем они не из внесистемно-оголтелой оппозиции, про которую я написал двустишие:
Мы создаем Кремлю проблемы
За то, что сами не в Кремле мы.
Они из тех, кто реально хочет улучшить жизнь в стране, в частности, преодолеть колоссальную социальную несправедливость. Ну, мыслимое ли дело, что у худруков московских театров (беру пример из хорошо знакомой мне сферы) годовая зарплата составляет 50–60 млн. рублей? А народный артист в губернии, где-нибудь в Ставрополе или Пензе, получает 15 тысяч в месяц. Они что, эти худруки, золотые яйца на сцене несут?
Уж и не говорю о скандалах, вроде того, что случился с известным топ-менеджером «Русгидро», который при нехилой зарплате в 300 миллионов еще себе и премию 70 млн. незаконно выписал. Не может быть, чтобы не нашлось политической силы, которая бы выступила против таких чудовищных социальных перекосов. Какая-то партия должна отражать интересы людей, которые за квалифицированный труд получают в сотни раз меньше, чем узкая прослойка избранных. А воз и ныне там. Вспомните питерский стадион, поглотивший бюджетные миллиарды. Если бы мы жили в Северной Корее, там бы живо выяснили, куда они исчезли, и виновных на этом же стадионе и расстреляли. А у нас воры и растяпы продолжают ходить с гордо поднятой головой.
Я бы с удовольствием поддержал депутатов, которые взялись бы за подобные расследования. Но вот недавно прошли думские выборы, и все, за исключением, может быть, коммунистов, тему коррупции и расслоения общества обошли. Да и коммунисты перед урнами говорят все правильно, а потом благополучно вписываются в сложившуюся политическую систему и до следующих выборов, мужественно стиснув зубы, мирятся с коррупцией и несправедливостью.
У меня теплится надежда на грядущие президентские выборы. Хочется, чтобы они прошли более ярко, резче обозначив проблемы и пути решения. И, конечно, на них должны вернуться дебаты. Пока у нас по традиции, запущенной Ельциным, действующий президент в дебатах не участвует. Выглядит это странновато. Конечно, я понимаю: американская система, вобрав опыт тайных обществ, выстроено так, что долговременный политический вектор определяет не президент, а совсем иные силы, пребывающие в тени.
У нас иначе, у нас иная политическая культура. Наша история замешана на самодержавной традиции. У нас от первого лица зависит многое, если не все. Несмотря на революции, эта традиция сохранялась – более скрыто при таких «спокойных» лидерах, как Брежнев, более явно при таких экстравагантных, как Хрущев. При авантюристе Горбачеве страна просто рухнула. При «царе» Борисе могла распасться окончательно. Если бы не Путин, России бы сегодня не было вовсе. Потому во мне борются два чувства: с одной стороны, хочется новых ярких людей, пассионариев, если пользоваться словечком Льва Гумилева… С другой стороны, как вспомню Собчака, Козырева, Бурбулиса из окружения вечно работающего с документами гаранта, сразу думаю: от добра добра не ищут. Тем более, что времена теперь сложные: санкции, оборзевшее НАТО, украинский гнойник… В этой ситуации преемственность элит не должна нарушаться. У нас в стране коней, даже если они не орловские рысаки, на переправе менять очень опасно. Однако речь именно об элите, а не раздолбаях, «жадною толпой стоящих у трона»..
И все-таки, откуда ждать новых фигур? Думаю, этот вопрос занимает и высшее руководство. Отсюда структуры вроде Народного фронта, где в дело включаются буквально люди с улицы. Но в нашей реальности все эти организации так быстро бюрократизируются, что человек с мощными идеями опять становится в них лишним раздражителем. И либо его убирают, либо он сам понимает, что ради собственного спокойствия лучше сбросить обороты. Помните народного депутата Румянцева? Где он теперь? А какой яркой фигурой был лет 10 назад Рогозин?..
Депутатский корпус мне все больше напоминает какой-нибудь застойный пленум ЦК КПСС. Правда, в 90-е годы среди депутатов было слишком много людей со странными фантазиями и просто с отклонениями. Это тоже плохо, потому что некому выполнять необходимую рутинную работу. Но когда пассионариев совсем уж мало, да и то они как бы делегируют свою буйность одному Жириновскому, возникает странное ощущение государственной недостаточности…