— К тому, что мои руки связаны явно больше часа назад. Ещё немного, и я не уверен, что смогу подписать бумаги и прочие передаточные записи на мои активы, а у меня накопилось очень много разного любопытного и ценного. Так что в случае, если я лишусь рук, вы получите по меткому выражению поляков ухи от шлезня, или по-нашему от селёдки уши.
Торнтон повернулся к правому охраннику и резко спросил:
— Он врёт по поводу связывания?
— Его сиятельство говорит правду. — на северный манер растягивая слова ответил тот.
— Гарри, развяжи эру сволочь! — рявкнул мистер Торнтон — А ты, Билли, проследи чтобы он не выкинул фокус.
Билли снял с плеча дробовик, переломил его, вынул патроны и вставил свежие, вынув их из кармана, пояснив нанимателю:
— Кабанья картечь.
Взял дробовик наизготовку и скомандовал:
— Гарри действуй, но не перекрывай мне сектор стрельбы.
Гарри грубо перевернул Александра на живот, в два взмаха ножа срезал сыромятные ремни, стягивающие руки и ноги, бросил их на пол. Сунул нож в ножны и отступил в сторону.
Александр неторопливо, нарочито не делая резких движений сел на нары. Для начала он стал шевелить пальцами, и такие простые движения давались ему с большим трудом. Постепенно подвижность улучшилась, и он поочередно стал массировать то правую, то левую руку. Скоро ногти стали менять цвет их иссиня-бледного на просто белый, а потом появился розовый цвет. Всё это сопровождалось всё возрастающей болью — возвращение жизни всегда сулит боль. В какой-то момент Александр потерял контроль над собой, и по его щекам потекли слёзы.
— Ещё совсем немного и этот человек утратил бы конечности. — пояснил Билли нанимателю смысл происходящего.
— Ладно. — решил Торнтон — Судя по всему это надолго, поговорим позднее, а сейчас мне нужно телефонировать в Лондон.
Троица вышла из подвала, дверь со скрипом закрылась, засов с лязгом встал на место. Александр, старательно изображающий немочь вскочил и принялся осматривать помещение. Да, здешний подвал был в несколько раз больше того, куда он попал в начале своих приключений. В план помещение было достаточно просто: прямоугольник десять на восемь метров, по оси разгороженный рядом деревянных колонн, с лежащими на них лагами. На них опирались балки перекрытия. Вдоль стен стояли деревянные, почерневшие от времени стеллажи, а кое-где, как рядом с нарами, на которых очнулся Александр, громоздились штабеля ящиков.
Странно, но Александра заперли не в отдельной тюремной камере и даже не в зиндане, а сунули в складское помещение. Может статься, в этом доме не было оборудованной тюрьмы с пыточной камерой? Может быть, если это старый купеческий дом, но не верится, что здесь не нашлось небольшого помещения с хорошо запираемыми дверями. Хотя всё могло быть куда проще: Александра кинули в первое попавшееся помещение по принципу «подумаем позже». А может, понадеялись на обездвиживающий препарат, вколотый пленнику. Никто ведь не знал, что тело Шолто Тавиша обладает способностью к восстановлению намного превышающей нормальную для любого человека?
Как бы то ни было, но оплошностью неприятеля следовало воспользоваться.
Александр обошел помещение и на верхней полке, под мелким хламом неожиданно отыскал неплохую дубинку, похожую на бейсбольную биту, только короче и с так называемым налобком, то есть торчащим из дубинки заострённым сучком. Между прочим, крайне опасное оружие, ненамного хуже настоящей боевой палицы.
Как Александр попал в этот подвал? Довольно просто. Это планирование и обеспечение тайных операций необычайно сложно, а для посторонних и для самого объекта спецоперации всё просто и обыденно до того самого момента как он оказывается в ловушке. Вот и Александр решил немножко расслабиться и по старой памяти сходить по грибы, благо пошел слой жнивников. Оделся в ватник, оказывается, для этой эпохи они обычны, на голову нацепил старый-престарый картуз, найденный в полузаброшенной кладовой, да и двинулся в лес. Да не один аз, а три походя подряд. От охраны он раздраженно отмахнулся, мол, мешают… Вот во время третьей вылазки его и спеленали. Александр нашел большую полянку, где обосновалась семейка шикарных красноголовиков — ядрёных, крепких, не больших и не малых, а в самую плепорцию. Он аккуратно выкручивал очередной гриб из лесной подстилки, когда Шолто Тавиш неожиданно проснулся и потянул носом воздух. А воздух и правда пах опасностью. Не разгибаясь и прекращая очищать ножом грибную ножку Александр осторожно оглянулся: всё верно, он в кольце. Пятеро крепких, и без сомнения чрезвычайно ловких мужчин готовились к завершающему броску. Не что же, надо прорываться. Александр, делая вид, что собирается перейти к следующему грибу, поднялся, и вдруг резко бросился вбок, туда, где два диверсанта наклонились друг к другу — пошептаться. Кулак смял одному из них горло, а глотку второго взрезал маленький, хотя и отлично заточенный грибной ножик. Взрезал — и улетел в сторону, потому что струя крови сделала конусовидную рукоятку скользкой как обмылок. Александр даже не подумал искать потерю, а продолжая начатое движение рванул вперёд, под защиту деревьев.
Хлоп-п! Шмяк! — и в сосновом стволе возник толстенький дротик с жёлтым хвостом. Ага! Это ловцы решили применить усыпляющее зелье. Оказывается, в эту эпоху додумались и до таких штучек. Ничего! Уйду, осталось совсем немного! Хлоп-п! Хлоп-п! Один дротик воткнулся в ватник сбоку, но тела не коснулся, а вот второй воткнулся в шею, под обрез съезжающей назад, практически упавшего картуза. В глазах сразу помутилось, но Александр ещё успел влепить сапогом в коленную чашечку первого из подскочивших загонщиков. Он со злобной радостью осознал, что сломал налётчику ногу — не умеют ещё восстанавливать изломанных суставов, а больше ничего сделать не смог. Ноги подогнулись, и он сунулся лицом в подрост молодой гоноболи.
Из палок, упаковочной бечёвки, стружки, набитой в ящиках между бутылками и собственной верхней одежды Александр соорудил собственное чучело, лежащее на нарах спиной к зрителям. Кроме того, он выбрал бутылку густого вина тёмно-вишнёвого цвета и вылил его на нарах под руками чучела. Сам же Александр, в обнимку с дубинкой притулился за штабелем в дальнем от двери конце помещения. Прошло довольно много времени, не меньше двух-трёх часов, Александр успел даже немного поспать, когда, наконец, раздался лязг засова, а потом и скрип двери.
Троица похитителей обошла штабель ящиков, и увидела бутафорию, сооружённую пленником.несмотря на сумрак, царящий в подвале, растёкшееся пятно под руками чучела увидели все, и непроизвольно бросились вперёд.
— Он вскрыл себе вены??? — взвыл Торнтон, а Гарри бросился ощупывать тело на предмет признаков жизни.
Именно этот момент Александр выбрал для своей атаки.Он стремительно бросился вперёд, благо утоптанный земляной пол не слишком сильно звучал под ногами, и ударил дубинкой по затылку Билли, держащего в руках свой дробовик. Налобок дубины легко вышел из раны, и тело ещё секунду назад живого человека грянулось оземь. Новый взмах, и дубинка лупит в висок Гарри, неизвестно когда выхватившего короткоствольный револьвер. Поворот, и удар округлым торцом такого удобного и смертоносного орудия в солнечное сплетение мистера Торнтона, уже почти вынувшего из кармана свой пистолет.
И тут Александр вспомнил трагикомическую историю, произошедшую в той жизни, на соседней улице. Офицер, не вовремя вернувшийся из командировки, обнаружил в постели жены постороннего мужика. Убивать изменницу и её хахаля он, конечно же, не стал, даже бить побрезгал. Просто проследил, чтобы она собрала свои шмотки до последней тряпки, вызвал такси и оплатил дорогу к маме. А потом сделал просто и смешно: он выгнал «карамельного мальчика» на улицу. Ну… Не просто выгнал, а натянул на голое тело его пиджак, а в рукава засунул ручку от швабры. Вообразите вид: босое голозадое тело с нелепо растопыренными руками блуждает ранним утром по улице. К кому бы ни побежал за помощью молодой придурок, бросались прочь — а ну как это опасный псих? Особенно решительно дистанцию разрывали женщины. Так он и блуждал, пока не подъехал экипаж ППС, вызванный кем-то по телефону.
Что любопытно, дело не дошло не то что до суда, а даже до милицейского протокола. Дело в том, что сын «карамельного мальчика», крупный чиновник, не стал раздувать скандала, наоборот сделал всё, чтобы замять неприятное происшествие.
Пока противник не пришёл в себя, Александр перевернул противника на живот и засунул оторванную от стойки для бутылок палку в рукава пиджака так, что её хватило ровно от локтя до локтя. А потом подвесил слабо шевелящееся тело на крепкий штырь, торчащий из столба. Мистер Торнтон повис в странной карикатурной позе, похожий на куклу-марионетку без управляющих нитей.
Александр полюбовался на получившуюся композицию и принялся отвешивать пощёчины. Не сразу, но похлопывание по лицу, наконец, дало результат: глаза Торнтона открылись, он осмысленно и зло уставился на своего противника. Повисло молчание. Александр стоял в обманчиво расслабленной позе, рассматривая подвешенного на крючок мужчину с равнодушием старого учителя, готовящего к препарированию лягушки перед уроком.
— Что вы от меня хотите? — первым не выдержал Торнтон. Казалось, он хотел сохранить вид оскорблённой невинности, но попытка оказалась вполне бездарной. Трудно сохранять достоинство болтаясь между небом и землёй подобно тряпичной кукле, вывешенной для просушки.
— Это я хочу узнать в чём дело. — парировал Александр отходя на пару шагов и усаживаясь на пару ящиков, стоящих один на другом — И постарайтесь подобрать достаточно весомые аргументы, любезный. Я, видите ли, с некоторых пор стал несколько недоверчив, причём именно в вашем отношении.
— Не понимаю, о чём вы говорите. — Торнтон сделал очередную бездарную попытку, на этот раз — уйти в глухую оборону.
— Вот как? — зевнул Александр — не смею настаивать, но вы, мистер Торнтон, как представитель разведывательного сообщества отлично знаете, что бесполезных, но потенциально опасных пленных принято физически уничтожать. Но вы, при всём моём желании, не можете претендовать на статус бесполезного. Более того, мистер Торнтон, я уверен, что вы являете собой весьма крупную фигуру в небезызвестном Клубе Молчунов. Вы следите за моей мыслью? Отлично. Так вот, с таковыми как вы, если уж появилась такая возможность, обращаются крайне жёстко.