— Тогда пошлите лёгкие корабли с морской пехотой!
— Шторм такой силы, что миноносцы и даже лёгкие крейсеры должны отстаиваться в гаванях или уходить на морской простор. В прибрежной зоне, на мелководье при таком волнении слишком велик риск удара о дно.
— Хорошо! Когда вы сможете послать людей для поимки Павича?
— Только тогда, когда утихнет шторм.
Наутро, хотя ураган бушевал с неослабевающим энтузиазмом, Александр отправился на охоту. Сопровождать его пошел Эндрю, заодно взявший на себя обязанности не только егеря-инструктора, но и экскурсовода:
— Насколько я понимаю, кроликов на остров завезли местные жители, таким образом создавшие для себя охотничье угодье. Для кроликов тут достаточно пищи, врагов нет, вот они и плодятся. Я подобный способ хозяйствования видел в Англии.
— Да, вполне разумно. А как вы ловите зверьков?
— В силки. Это самый простой способ. Сейчас мы проверим те, что мы с Гарри расставили утром.
— Правильно ли я понял, что ты хочешь поговорить со мной без двух лишних ушей?
— Правильно, мистер Павич. Опасайтесь Гарри. Он недалёкий парень но с очень хорошо промытыми мозгами.
— Что ты имеешь в виду?
— Тот простой факт, что если он сочтёт, что сможет передать вас англичанам, он не задумываясь сделает это.
— Как интересно. А то что он при этом не получит от меня двадцать тысяч фунтов?
— Во-первых он не верит вам. Во-вторых, он надеется получить хотя бы десять тысяч от англичан. И наконец, он искренне считает, что даже потеряв в деньгах ему следует выполнить свой долг перед королём… Ну, так как он понимает свой гражданский долг.
— Действительно, тяжёлый случай. Но, прости Эндрю, хотя разумнее пристрелить балбеса, мне жалко этого дурачка. Но давай поговорим немножко о другом. Я уверен, что как только утихнет шторм, сюда придёт английский флот. Придёт за мной. Вам тоже мало не покажется, могут обвинить в дезертирстве.
— Да, на гребаном флоте трижды проклятого величества именно такой порядок. Что же, давайте искать способ покинуть этот клочок земли.
Эндрю невесело засмеялся, вытирая лицо от струящихся дождинок:
— Знаете, ваше сиятельство, я был так рад, что оказался здесь! После тупости, мерзкого морального и физического надругательства над собой почувствовать себя свободным… Это счастье. Я тут как миллионер на каникулах! Не поверите, я обожаю крольчатину во всех четырёх доступных видах, причём без соли и специй. Я готов есть эту крольчатину и дальше, лишь бы снова не оказаться в кубрике, а кругом Гарри, Гарри и снова Гарри. И эти тупые высокомерные офицерские рожи… Нет, ваше сиятельство, полусырые кролики без соли и специй прекрасны! Именно такими кроликами должны питаться миллионеры на каникулах.
— Понимаю тебя, Эндрю. Каникулы ты продолжишь в России.
— Чёрта с два, ваше сиятельство! В России я буду проектировать котлы.
— Хорошо! Тогда я подарю тебе остров с кроликами. Будешь ездить туда на выходные. А я в качестве злобной шутки попрошу прислугу прятать от тебя соль и специи.
— Договорились, ваша светлость! — уже освобождённо расхохотался Эндрю.
— И всё-таки Эндрю, позволь мне уточнить один момент. — задумчиво проговорил Александр — Для меня важно знать: ты так низко оцениваешь Гарри из-за того что он простой матрос?
— Что? Господь с вами, ваше сиятельство, я тоже матрос, и совсем несложный, на плечах ни единой лычки. Дело совсем в другом. Гарри типичный люмпен со всеми вытекающими невеликими достоинствами и громадными недостатками. Вот мы вернёмся с охоты, просушимся, поедим что нам бог послал и сядем у огня и станем болтать о том, о сём. Все истории Гарри о пьянках, драках и совсем немного — о бабах. Но откровенно говоря, я думаю, что Гарри до сих пор девственник, поскольку ни одна шлюха не даст ему бесплатно, а деньги он бережёт только на выпивку.
— Изумительная характеристика, ей-богу она похожа на правду.
— Ещё бы ей не быть правдой! А не дай бог, мы заведём разговор о чём-то сложнее мордобоя и зарабатывания денег, Гарри сначала заскучает, а потом преисполнится самых чёрных подозрений — не смеёмся ли мы над ним или не собираемся ли мы его обмануть. Посмотрите с другой стороны: вы любите русских, считаете себя русским, готовы положить свою жизнь за Россию. Но ведь совсем не считаете братьями русских люмпен-пролетариев, правда?
— Справедливо. Ну, бог с ним, с Гарри. Когда вернёмся, я публично вручу ему деньги и дам посильную работу, впрочем, вряд ли он станет трудиться.
Эндрю секунду подумал и осторожно просил:
— Публичное вручение денег… Это обязательно?
— Что? Ах, совсем нет! Просто моя супруга владеет журналом, в котором детально публикует мои приключения. Вот увидишь: она пришлёт к вам репортёров, которые выведают все детали вашей робинзонады и наделают уйму снимков. Согласись: для женского журнала ваша история, поданная в соответствующем ключе, просто находка.
— Ну если дело в этом…
За разговорами обошли невеликие охотничьи угодья маленького острова, взяли десяток яиц на гнездовье каких-то чаек, да и отправились обратно. Вернее, собрались, но тут Александр спросил:
— Эндрю, насколько сильно была повреждена ваша шлюпка?
— Буквально в хлам. Но я понял вашу мысль, ваше сиятельство, и могу предложить кое-что любопытное. Пойдёмте.
Они преодолели поросшую колючим кустарником возвышенность, и вышли к небольшой бухте, врезавшейся между песчаными холмами. Ближе к береговой кромке из песка торчали какие-то деревянные и металлические детали, но зыбучая основа уже наполовину всосала в себя эту конструкцию.
— Что это?
— Это обломки немецкого гидросамолёта. Здесь он сел на вынужденную. Потом рядом на воду сел другой гидросамолёт. Лётчики пересели на него, да и улетели.
— И?
— Потом пришли мы с Гарри, открутили поплавки, благо лётчики бросили пару гаечных ключей. Конечно, мы отнесли поплавки повыше, чтобы не смыло волной.
Эндрю показал на кусты на некрутом склоне, где кверху дном лежали два узких и длинных предмета.
Александр первым делом подошел к останкам самолёта. Да, тут ловить нечего: лицензионная 'Ласточка была основательно раскурочена близким взрывом зенитного снаряда, к счастью для экипажа пришедшегося на мотор. Из семи цилиндров два были пробиты насквозь и восстановлению не подлежали. Стойки опор поплавков тоже были повреждены, впрочем, это неважно: самолёт, к тому же наполовину погрузившийся в песок, уже никогда не взлетит. Но ведь от этих обломком можно отколупать массу всего полезного и нужного.
Александр внимательно осмотрел руину самолёта и нашел отличную заготовку для инструмента — какой-то штырь. Возможно это тыла какая-то тяга, теперь и не определишь, но отломанная представила собой что-то вроде фомки, даром что с тупыми концами. Уже используя фомку Александр принялся ковырять стык крыла и фюзеляжа.
— Что вы делаете? — удивился Эндрю.
— Сейчас сам увидишь. — пропыхтел Александр.
Действительно, не прошло и пяти минут, как в его руках оказался дюралевый лист примерно тридцать на сорок сантиметров. Под взглядом Эндрю Александр согнул края листа в виде бортиков, а углы сплющил и загнул.
— Теперь будет на чём пожарить нашего кролика, а заодно и яичницу.
— Ну вы даёте, ваше сиятельство! Теперь понятно, почему вы князь, а я простой матрос. — вздохнул Эндрю — Ведь видел я этот дюраль, и руки у меня откуда надо растут… А ведь не догадался.
— Не расстраивайся. — махнул рукой Александр — просто у меня учителя были получше. Ты и сам молодец: вон догадался приготовить поплавки, мы из них сладим катамаран, да и свалим из этих райских мест, пока сюда не набежали разные черти.
Он пошарил в растительности да и нашел несколько разных полезных травок: черемшу, дикий укроп, полынь и немного зверобоя.
Гарри, получив из рук нового Робинзона корявую, но вполне функциональную сковородку был счастлив. А когда опротивевший за прошедший месяц кролик был приготовлен со специями, хотя и без соли, вообще ушел в нирвану.
— Мля… Щас бы только пару стаканчиков джина, хотя можно и рому… — мечтательно проблеял он отваливаясь на свою лежанку.
При помощи двух гаечных ключей, фомки, ножа и массы полупочтенных выражений за два дня тяжёлой работы удалось отстыковать крыло самолёта и присобачить его к поплавкам, сделав некое подобие катамарана. В качестве мачты приспособили второе крыло, ободранное до скелета. Парусами стали тряпки, некогда снятые Гарри и Эндрю с мёртвых сослуживцев. Александр был искренне им благодарен за предусмотрительность. Наконец на третий день в землянку ворвался Эндрю, вышедший было проверить силки:
— Ваше сиятельство! Ветер переменился!
— Конкретнее!
— Ветер северный, довольно сильный.
— Понимаю! С попутным ветром мы быстренько доберёмся до Германии. Собирайтесь, ребята!
Гарри неожиданно опустился на лежак, тоскливо глядя на товарищей по несчастью. Он то раскрывал рот, пытаясь что-то сказать, то с щелчком зубов, закрывал его.
— Ты чего менжуешься? — прямо спросил его Александр.
— Дак эта… Васьсиясь… Германцы меня сразу в лагерь запрут. Я ж для них тово… военнопленный.
— Гарри, ты со мной. — успокаивающе проговорил Александр — Со мной тебя оденут в цивильную одежду, накормят вкусной едой и никто пальцем не тронет. А жить ты будешь в отдельном номере гостиницы.
— Без Эндрю?
— У Эндрю будет свой гостиничный номер. Чего ты волнуешься, Гарри? Теперь ты зажиточный джентльмен, веди себя как подобает твоему новому статусу.
— Очковато как-то. — всё ещё испуганно пробормотал Гарри, но было видно, что он понемногу наполняется уверенностью.
Катамаран столкнули с песчаного берега, и удалось это не без труда: остров никак не хотел отпускать своих пленников. Но вот утлое судёнышко заплясало на волнах, а попутный ветер наполнил импровизированный парус.
— Знаете, ваше сиятельство, я очень не уверен в крепости нашего руля. — задумчиво проговорил Эндрю — Боюсь, от морской воды фанера быстро расслоится.