— Правильно.
— То есть нужно заранее прикинуть необходимость стыковки всяких болтов и посадочных гнёзд. И те деревянные балки, которыми подкрепили рессоры, просто так не сунешь — нужно понимать, куда совать и для чего это. А главное знать, как это сделать правильно и незаметно для постороннего наблюдателя… И вообще нужно додуматься до такого кунштюка. И это рассуждение приводит нас к пониманию, что там работала слаженная, профессиональная команда. Чисто финансовое содержание команды и постоянное поддержание на высоком уровне навыков её членов стоит неприлично дорого — это уже государственный уровень расходов.
Александр молча кивнул, а Агата продолжила:
— Теперь мы просто высчитаем, кому по плечу содержание такой команды. Подчеркну: команды абсолютно не болтливой.
— А вот это уже страшно интересно.
Агата победно улыбнулась: она очень ценила явные и скрытые похвалы со стороны мужа. Но не прерываясь и не отвлекаясь продолжила:
— Наверняка такие команды есть в Великобритании, России, Франции и Втором Рейхе. Североамериканские штаты могли и полениться создать что-то подобное, да и тонкие методы — не их стиль. То есть они ещё не созрели. Сразу отбросим Австро-Венгрию и Османскую империи: они уже не способны на такое. Дело не в патриотично настроенных офицерах с инженерным образованием, они есть. Дело в сгнившем управляющем слое. Турки, австрийцы, добавим к ним итальянцев и испанцев, не способны организовать работу такого высокого уровня.
— Весьма аргументировано.
— Теперь включим метод исключения, и определим, кто не мог провести таких операций. Казалось бы, из списка можно исключить Россию и Англию. — Агата замолчала размышляя.
— Что же нам помешает?
— Люди странные существа, у них, у каждого лично, у отдельных групп и у сообществ могут быть самые разные интересы. Скажем, смерть Николая Второго, вернее, его замена на Ивана Седьмого оказалась крайне полезна для России. Это значит, что нельзя исключить участие в деле русской спецслужбы.
— Резонно. Как же ты обоснуешь участие русских в ликвидации Георга Пятого?
— Элементарно. Георг последовательный и умный враг России. Но в деле о его убийстве я скорее поставила бы на британцев.
— Поясни.
— Георг был недостаточно гибок и при всех своих достоинствах, ставил интересы своего Дома выше интересов деловых кругов. Это одна из причин.
— На деле достаточно и её одной. Но продолжай: у нас нуждаются в анализе Франция и Германия.
— Как ни удивительно, но я, так сказать, полностью бы реабилитировала Францию. Ей, как державе, невыгодна смерть как Николая, так и Георга. По смерти Николая Второго Россия ушла в стан врагов Франции, а это кроме гарантии военного поражения ещё гарантирует невозвращение кредитов. Ну и не забудем о контрибуциях, которые придётся платить Франции. Что до Георга Пятого, и попыток его немножко прихлопнуть, то здесь тоже всё неблестяще. При нём Великобритания была крайне ненадёжным союзником, норовившим спихнуть на партнёра все проблемы, оставляя себе лишь доходы. А его сын, Георг Шестой и вовсе старается свести войну к простой мясорубке.
— Германия?
— С Германией вообще всё страшно запутано. С одной стороны переход России из Антанты в Тройственный союз полезен Рейху, но убивать ради этого монархов? А не возникнет ли после столь удачного опыта желания ликвидировать самого Вилли? Нет, Вильгельм Второй не пойдёт на такой шаг. Другой вопрос, что организовать подобные акции могут члены многочисленных псевдорыцарских и квазирелигиозных объединений, а их в Германии великое множество. Адепты таких организаций могут быть на военной или государственной службе, почему бы и нет? Им кто-то может подсказать, в чём заключаются истинные интересы Фатерланда. Да, они могут при этом пойти против воли кайзера, а потом с горящими глазами взойдут на эшафот — ради блага Германии, как они его понимают. Ты лучше меня знаешь, как различные негодяи ловко используют самые светлые и чистые порывы людей, особенно молодых и горячих.
— Любопытно… Германию мы со счетов не сбрасываем, так?
— Мы и Россию не сбрасываем. Мы с тобой выяснили, что Россия очень сильно выиграла от случившегося. Но я бы поставила на международных финансистов. Другой вопрос, что кто-то им очень сильно сломал игру, а потому последствия цареубийств привели совсем к другим результатам.
Помолчали задумавшись. Александр оглянулся на охранников: те очень грамотно расположились у своих машин, причём не всё толпой, а рассыпавшись по всей опушке. Кто-то собирал грибы, а может просто делал вид что собирает, кто-то возился у машины, что-то починяя. Часть охранников ушла в сторону, и там затеяли какую-то возню: то ли они боролись, то ли тренировались в скоростном извлечении оружия. Видно было плохо, мешали кусты. Но командир молодец: с этого направления теперь никто не приблизится.
— Знаешь, я бы включила в круг изучаемых объектов генеральные штабы, как России, так и Германии. — задумчиво проговорила Агата.
Александр вспомнил, как в его мире эволюционировала общественная дискуссия о силах, которые продвинули большевиков на вершину власти в России. Сами-то большевики, вернее совковые (не советские, а именно совковые) пропагандисты начисто всё отрицали, причём делали это как-то робко и ужасно глупо. Раз такое дело, то такие же только гораздо более наглые тупицы, из антибольшевистского лагеря, несли свой бред о жидо-масонском заговоре и зловещей роли германского генштаба. В конце-концов и те и другие настолько изоврались, что стало неприлично не только ссылаться на тех и на других, но и просто их слушать.
Последней по времени популярной версией восхождения большевиков, стала роль русского генштаба в событиях Революции. Понятно, что за столько лет правда настолько надёжно упокоилась под слоем подчисток, фальсификаций и бессмысленного хлама, что стало бессмысленно ожидать от историков даже намёка на правду. Кроме того, Александр, как человек, послуживший в органах военного управления и поработавший в администрации крупного района промышленного города, прекрасно понимал, что полузаконные и незаконные взаимоотношения Генштаба с мелкой партией вполне экстремистского толка никогда не были (да и не могли быть) оформлены документально. Ну не дураки же генералы и старшие офицеры, чтобы своей рукой подписывать распоряжения на расстрел самих себя, правда?
Так что остаётся надежда лишь на более или менее грамотную и правдоподобную реконструкцию событий тех лет.
— Аргументируй.
— Недавно я познакомилась с Алевтиной Никитичной Гагариной, служащей одного из отделений Генерального Штаба.
— С княгиней?
— Что? Ах, нет! Сама-то она из дворянского сословия, а вот её муж потомственный солдатский сын, его предок выслужился в унтера из крепостных крестьян, дед дослужился до поручика, а он уже подполковник в Генштабе.
— Так что с Алевтиной Никитичной?
— Она очень дотошно, хотя и весьма тактично расспрашивала о твоих взглядах на военное и народнохозяйственное планирование, и я передала ей всё, что мы с тобой обсуждали по сему поводу. Теперь я опасаюсь, что в этих беседах наговорила много лишнего.
— Не волнуйся, ты сделала всё правильно. Похоже, что своими беседами — ты с Гагариной, я с Ивановым, Юденичем, с теми германскими генштабистами на «Царе» подтолкнули группы, принимающие решения в наших державах к очень интересным решениям.
— Что же нам делать?
— Жить. И по возможности помогать правильной стороне.
— Похоже, у нас это единственный возможный жизненный путь.
— Раз мы обсудили эту коллизию, поедем домой. — заключил Александр — Надо бы пообщаться с нашим Юрой.
Агата молча расцвела счастливой улыбкой и встала.
Глава 13Жизнь на вулкане
Люди всегда селились у подножия вулканов, несмотря на постоянную угрозу землетрясений, выбросов ядовитых газов и извержений, и тому есть простое житейское объяснение: рядом с вулканами всегда собираются высокие урожаи. Газы, прорывающиеся и земных недр, просачиваются сквозь слои камня, а потом и сквозь почву при этом удобряют её. Сыплющийся сверху вулканический пепел тоже весьма плодороден, а поднимающиеся вулканический газ конденсирует влагу и на плодородную землю проливаются животворные дожди.
А то, что за постоянное благоденствие приходится платить нечастыми случаями тревоги и бедствия, то уж такова жизнь, за всё приходится платить.
По той же причине люди предпочитают селиться у морей, особенно на оживлённых перекрёстках, где процветают ремёсла и торговля, но в то же время велик риск военных невзгод и нападений пиратов.
Такие мысли крутились в голове Александра, когда он выходил из своего вагона на станции Клейнмихелево, что не так давно возникла на железной дороге от Курска к Белгороду. Всё на этой станции было не похоже на то, о чём помнил Александр. Во-первых, работали здесь исключительно паровозы — техника почти забытая в двадцать первом веке. В комплекте к ним были водонапорная башня, пара больших колонок для заправки паровозов водой. Бросались в глаза лёгкие рельсы и деревянные шпалы. Вагоны тоже были не похожи на те, из будущего, тем более что не было среди них экзотических сооружений вроде хопперов, полувагонников и прочих удивительных вещей.
Вагон Александра остановился не у вокзала, а чуть раньше, у высокой платформы с пологим пандусом для выгрузки тяжёлой техники и в основном предназначавшийся для обслуживания воинских эшелонов. Высокую кирпичную башенку диспетчерской ещё не построили, вместо неё была деревянная. А вот здание вокзала было то же, только ещё просто белёное и под тесовой крышей, а там, в будущем, его отделают красивой разноцветной мозаичной плиткой. Голубое здание церкви устремило ввысь свои шпили, а ведь там, в будущем, шпили, к сожалению, заменят на пошлейшие луковки. Ну и то, что под ногами. Пока здесь была скверная булыжная мостовая.
— Чем же тебе приглянулась эта местность? — спросила Агата, выходя на платформу.