— А как же сам Павич?
— Павич имеет квартиру в таком же доме.
— Но чего он добивается?
— Видите ли, он считает, что в космической отраслиразница в умственном и профессиональном развитии между инженером, рабочим и конструктором должны быть минимальной. А потому нужно развивать и воспитывать всех. И поднимать умственный уровень как можно выше.
— Понимаю. Эти вещи делаются не столько для нынешних взрослых жителей, сколько для их детей. Но кто руководит этой громадой?
— Общее руководство осуществляет академик Николай Егорович Жуковский, а ракетным отделением заведует Фридрих Артурович Цандер, создатель той самой студенческой группы.
— И в чём вы видите участие Германии, и её учёных?
— Это же очевидно, Карл-Альфред. Объединив наши научные, производственные, конструкторские и прочие возможности, мы обеспечим себе превосходство над любыми соперниками. В чисто военном и производственном отношении обеспечим. А когда мы доберёмся до ресурсов Солнечной системы, мы закрепим это превосходство навсегда.
— Воодушевляющая картина. Только бы не случилось с нами того же, что произошло с Испанией, Португалией, Римской империей и державой Чингисхана, которые умерли на пике своего могущества.
Новый город активно жил и развивался уже пять лет, а названия у него всё не было. Вернее было почтовое отделение села, куда приходила вся деловая и частная корреспонденция. Собственно село, в качестве базы для почты, определил сам Александр, его подкупило название: Верхнеправоторский Колодезь. Кругом были прекрасные деревни и сёла, даром, что с обычными названиями: Бобрышево, Ивня, Курасово, Зорино… Хотя были названия и «повкуснее»: Верхопенье, Рыбинские Буды, Высоконские Дворы… Но Верхнеправоторский Колодезь оказался вне конкуренции. Впрочем, высокое начальство ещё не обратило внимания на название городка учёных и конструкторов, так что никто и не педалировал вопрос о переименовании. А то, что почтовое отделение обзавелось двумя десятками филиалов с множеством сотрудников, именно для почтового начальства было благим знаком: много работы это хорошо.
По приезду Александр с Агатой отправились знакомиться с местными реалиями, и на первых порах их сопровождал начальник местной службы безопасности. Мужчина оказался впечатляющих статей: под два метра росту, косая сажень в плечах, причём фигура пропорциональная, как у профессионального гимнаста или пловца. И лицом хорош, пронзительно синие глаза и вьющиеся волосы в наличии. Агата увидев начальника охраны только ахнула:
— Уважаемый Денис Ахмарович, да вам, с вашими внешними данными блистать бы на оперной сцене! Неужели голос подкачал?
— Нет, Агата Юрьевна, голос не подкачал. — глубоким бархатным баритоном ответил мужчина — Дело в воспитании. Я презираю ремесло лицедея, так уж меня воспитали батюшка и матушка. А вот стезя офицера мне по душе. Двадцать лет я отслужил в пластунах, а потом стал жандармом, и уж оттуда меня, по просьбе его сиятельства, откомандировали защищать секреты этого города.
Экскурсию он начал прямо от калитки двора их дома, указав на раструбы громкоговорителей:
— Периодически мы проводим учения противопожарного, противохимического и иного характера, а команды населению передаются через наружную систему оповещения. В квартире у дверей висит табличка сигналов, прошу ознакомиться с нею.
Город оказался укреплённым и охраняемым на уровне лучших правительственных резиденций. Как оказалось, по периметру городских границ установлен двухметровый забор из колючей проволоки в два ряда, с обеих сторон обсаженный вьющимся колючим кустарником, за которым ухаживали ботаники из Лесотехнической Академии — они выводили специальные «охранные» сорта. Кому-то из них пришло в голову, что кустарники должны быть не только колючими и густыми, но и красивыми. Александр на его доводы отозвался сугубо одобрительно и увеличил финансирование. И вот сейчас Александр и Агата любовались цветущей анфиладой, по которой пролегала дорога, предназначенная для патрулей.
— Да здесь можно просто прогуливаться для удовольствия! — заметила Агата.
— Именно так и происходит, ваше сиятельство. Для отдыхающих мы установили скамейки и беседки, вот кстати взгляните… А зимой тут прокладываются лыжная и конькобежная трассы, правда, большую популярность снискали не одиночные катания на коньках, а прогулки на финских санях. Сам, знаете ли, люблю прокатить свою благоверную по ледяной дорожке. Порой затеваются презабавные гонки.
— Алекс, ты меня прокатишь на таких санях? — улыбнулась и приподняла бровь Агата.
— Думаю, мы будем кататься втроём. Разве Юрочке не понравится такое развлечение?
— А вот, обратите внимание на телефонный аппарат. Такте же установлены через километр-полтора — отвлёк их начальник охраны — У нас принято, увидев следы, идущие из-за пределов охраняемой зоны, извещать охрану.
— И каковы результаты?
— В нескольких случаях просто местные пейзане влезали в чаянии чем-нибудь поживиться, но в одном случае пришли поляки на британской службе, и цели их были зловещими.
— А именно?
— Они должны были выкрасть дочь одного из ведущих конструкторов для последующего шантажа.
— Чем же всё закончилось?
— Злодеев взяли, правда, дорогой ценой: трое моих сотрудников получили тяжёлые ранения, но по счастью, все вернулись в строй.
Жилой городок они объехали за четверть часа и обратили внимание, что к нему прилегает изрядная площадь, куда город может разрастаться. Почти в каждом жилом доме на первом этаже имелись магазины, мастерские и какие-то ателье. Отдельными строениями, с приличными участками для прогулок и игр, огороженные красивыми изгородями, имелись детские сады. Школы явно рассчитывались на гораздо большее количество воспитанников, чем детские сады, и у каждой были спортгородок с футбольной и волейбольной площадкой, а также полоса препятствий войскового типа. Это Александр приложил язык, а разработали её офицеры из Главной гимнастическо-фехтовальной школы.
Город выглядел очень зелёным: жилые кварталы перемежались обширными скверами, а на них виднелись асфальтированные дорожки площадки для катания на роликовых коньках, а также эстрады для самодеятельных и профессиональных артистов. На трёх обширных площадях стояли Дворцы культуры.
— Как же у вас дела с религиозным окормлением населения? — спросила Агата.
— Всё в полнейшем порядке. Имеются три православных церкви, католический храм, где служат священники из Италии и Испании. И в дальнейшем ротация будет проходить исключительно людьми из Южной Европы. Такова договорённость с римским Папой. Есть протестантский, вернее лютеранский храм, там священники немцы. Думаю, вам следует осмотреть буддийский дацан, он ничуть не уступает красотой и величием дацану в Петербурге. Имеется мечеть, я иногда захожу в неё. Вообще-то я православный, но супруга моя мусульманка, вот с нею я и посещаю сей божий дом. А она со мной иногда ходит в храм Приснодевы Марии. Но если вы, ваши сиятельства, воцерковлены, вас ожидает немалое разочарование: в нашем городе религиозная жизнь едва теплится. Так как обязательные посещения храмов отменены, храмы посещают лишь глубоко верующие, а их немного. Уж не знаю, каким образом его императорское величество выбивал из синода таковое разрешение для нашего города, но мы все искренне благодарны ему за него.
Следующим за школой этапом образования оказались три профессионально-технических училища, два техникума — машиностроительный и химико-технологический и пять институтов.
— Ого! Разве у вас хватает абитуриентов на такое количество институтов?
— Разумеется, не хватает. Фокус вот в чём: студенты приезжают со всей страны, а за время обучения они проникаются духом Верхнеправоторского Колодезя. Там, куда их отправляет судьба в виде распределения, они стараются воспроизвести здешние порядки и обычаи. У многих получается, хотя и с разной степенью успешности.
— Сколько же было выпусков?
— Четыре выпуска из ПТУ, два из техникумов и один выпуск из институтов. Правда, выпускников ПТУ мы никуда не отправляем, поскольку рабочих с достойной подготовкой не хватает отчаянно.
На главную площадь города выходят фасады главного православного собора, администрации города и пяти научно-исследовательских институтов. Как пояснил экскурсовод, в одном из них размещались ракетчики, во втором химики, колдующие над ракетным топливом, в третьем трудились учёные и конструктора, работающие над рельсотроном, с прицелом сделать из него стартовую систему для вывода полезного груза на орбиту Земли. В четвёртом институте проводили медико-биологические исследования в интересах авиации и космонавтики. В пятом пытались создать системы управления для летательных аппаратов. А на опытных производствах тут же воплощали в реале то, что сошло с конструкторских кульманов.
Александру докладывали о результатах, ведь многое не просто воплощалось в готовые изделия, но и становилось серийными образцами техники и вооружения. Скажем, полгода назад французы применили против германских войск боевые отравляющие вещества. Царь Иван Седьмой обратился лично к кайзеру Вильгельму Второму с просьбой не применять химическое оружие в ответ. И открытым письмом, растиражированном не только в прессе, но и в миллионах листовок, поставил ультиматум французскому президенту. Император Иван потребовал отказаться от использования химического оружия под угрозой ответного удара.
Разумеется, французские политики посчитали этот ультиматум блефом, и подготовили вторую химическую атаку против немцев. Но пока они ждали подходящего ветра, прилетели русские бомбардировщики и при помощи управляемых бомб поразили все пятнадцать позиций, где уже были выложены на грунт баллоны с отравляющими газами. Ветром густые облака отравы понесло в сторону городка Шарлевиль-Мезьер, что располагался в тылу французских войск и накрыли его на два часа. Из городских обывателей выжили лишь те, кто догадался, прикрывая лицо мокрыми тряпками, уйти поперёк ветра. Да ещё те немногие, кто поднялся на верхние этажи высоких зданий. Остальные полторы тысячи человек умерли в страшных мучениях.