Репортёры разместились в партере зрительного зала. Туда же добавилось немало сотрудников института, а галёрки заполонили студенты московских институтов и университета. Под гром горячих аплодисментов и восторженных криков Александр и Агата вышли на сцену и уселись в приготовленные им кресла рядом со столиком. На столике стояли бутылки с напитками и стаканы. У кресел стояли микрофоны — всё было готово к плодотворной работе. В зале между рядами также стояли микрофоны для тех, кто пожелает задать свой вопрос и к ним уже начали занимать очередь наиболее предприимчивые работники пера и блокнота. Александр вспомнил: ещё не принято «занимать очередь», жаждущие благ или информации пока ещё «встают в хвост».
Свою речь он хотел начать так: «Дамы, господа и представители бесполых форм жизни…», но не решился. Побоялся, что публика не доросла до такого юмора, а потому начал вполне традиционно:
— Судари и сударыни, позвольте вас приветствовать! Полагаю, все уже знают, что послужило причиной нашего сбора, а потому сразу перейду к делу. Брошюры с техническими данными нашего самолёта, который я традиционно назвал «Агата» с присвоением номера, указывающего на его очерёдность в линии наследования этих машин. За моей спиной висит карта с нанесённым на ней маршрутом, и все видят зияющую лакуну в этом маршруте: от испанской границы до Москвы. Сразу скажу: кусочек маршрута от Мадрида до границы с Францией мы нанесли чисто автоматически, поэтому лакуна насколько обширнее. Мы ещё не решили куда повернём после сброса вымпела над столицей Испании — на север или на юг. В одном случае нам придётся огибать весьма недружелюбную Великобританию, в другом случае не менее враждебно настроенную Италию. По расстоянию оба маршрута примерно равны и особой выгоды не обещает ни один из них.
Александр оглядел зрителей, они внимательно слушали, многие репортёры стенографировали речь в блокноты. Впрочем всех ждёт сюрприз: на выходе из конференц-зала делающие смогут купить магнитофонную запись речи и сам магнитофон для воспроизведения. Любопытно, сколько из подготовленных трёхсот магнитофонов останется не раскупленными?
— Но я сказал о завершающем, самом коротком и безопасном этапе, а до того нам придётся обогнуть всю планету. Взлетим мы из Москвы, и полетим на восток, склоняясь к югу. Над Токио, нежно любимым нами со времени знаменательного перелёта, мы сбросим приветственный вымпел и примем топливо с самолёта-заправщика. Второй вымпел мы сбросим над Гонолулу, это город на Гавайских островах. Третий вымпел будет сброшен над Вашингтоном, там же мы заправимся ещё раз, и этого керосина нам хватит до Москвы. Мы непременно поприветствуем столицу Португалии ибо безмерно признательны этой стране, её и народу и правительству за горячую встречу во время первого нашего полёта до Нью-Йорка. Напомню присутствующим, что мы были пожалованы португальскими графами и высшими орденами этой державы, и с гордостью носим эти титулы и ордена.
Александр коснулся колодки с орденскими планками на своём мундире, и Агата повторила его жест.
— Мадрид мы во время первого своего перелёта не поприветствовали, о чём безмерно сожалеем, но непременно сделаем это, на сей раз. Вот, вкратце, и весь наш план на беспосадочный перелёт, который мы изначально планировали по семидесятой параллели. Благодаря гению и трудолюбию учёных, конструкторов и инженеров, создавших газотурбинные двигатели, мы получили возможность увеличить маршрут почти в два с половиной раза, а потратим на него всё те же семьдесят часов. Пользуясь случаем я хочу поблагодарить всех причастных к созданию моторов, самолётов и бесчисленного множества приборов, которые мы будем использовать в этом полёте. Заодно поприветствую галёрку, где сейчас находятся студенты. Господа! Вскоре вы вступите в элитный и весьма привилегированный клуб создателей новой техники, вам предстоит создавать новую технику, раздвигать горизонты достижимого и вообще, вероятного.
— У-у-у!!! — восторженно взвыла галёрка, да так громко, что отдельные слова, крики и прочие проявления приязни потонули в неразличимом шуме. Партер разразился аплодисментами. Улыбающийся Александр дождался, когда шум достигнет максимума, и вот-вот пойдёт на спад, только после чего поднял руку, а когда настала тишина, закончил:
— Это главное, что я хотел поведать почтенному собранию. А теперь прошу задавать вопросы. Только не забывайте представляться, ведь нам с супругой надо знать с кем мы общаемся.
— Алоизий Саймонс, «Вашингтон пост». Мистер Павич, читатели моей газеты часто задают вопрос: в какую сумму обошелся вам самолёт «Агата Четвёртая»?
— Вообще-то это коммерческая тайна, но лично вам по секрету я её открою: именно этот самолёт, включая его двигатели, радиостанцию, автопилот, установку для производства авиационного керосина и другие вещи были израсходованы два с половиной миллиона золотых рублей. Но! На базе «Агаты Четвёртой» уже создаётся пассажирский самолёт, способный без промежуточных посадок долететь из Москвы в Нью-Йорк, а уж западное и восточное побережье Североамериканских Штатов свяжет надёжно и не очень накладно для пассажиров.
— Но позвольте! Сколько же пассажиров планируется в таком самолёте, для достижения коммерческой эффективности?
— На первых порах около двухсот. Правда, к величайшему нашему сожалению, придётся отказаться от отдельных кают. Все пассажиры будут находиться в общем пространстве и сидеть будут в креслах, впрочем, позволяющим спать в положении полулёжа. Агата сейчас продемонстрирует возможности такого кресла.
Агата нажала рычажок, и, надавив на спинку, опустила её. Потом она снова вернула спинку кресла в прежнее положение.
— Как видите, такую операцию может произвести и женщина, так как ничего сложного в этой операции нет, да и физические усилия невелики.
— Анастасия Сергеевна Терехова, московское отделение международного журнала «Стильные вещи ХХ века». Если позволите, мой вопрос к Агате Юрьевне.
— Готова слушать и отвечать. — склонилась к микрофону Агата.
— Вся Европа затаив дыхание следит за ростом вашего сына Юрия. Мы следим за ним с момента, когда появились первые слухи о беременности, а это произошло после вашей блистательной эпопеи на острове Корву. Расскажите нашим читателям, кок дела у Юры и как он относится к тому, что его мама вместе с папой совершает подвиги всемирного масштаба?
— Несколько неожиданный вопрос, Анастасия Сергеевна, но поверьте, очень приятный. Юре уже четыре года, он здоров, активен и очень-очень любознателен. Мальчик весь в папу — красив, умён, решителен и бесконечно обаятелен. У него абсолютный слух и прекрасный голос. Мальчик разучил уже не менее сотни детских песен и неутомимо обучает им своих друзей, а друзей у него — вся малолетняя округа. Мы не стараемся ускорить развитие мальчика, более того: считаем так называемые «развивающие технологии» опасной и вредной ересью. Но дети играют в школу, и Юра во время этих игр выучил русский и немецкий алфавиты и научился читать на двух языках. Он не один такой в этой компании. Пятилетний сын нашего дворецкого и четырёхлетняя дочь одной из горничных демонстрируют похожие успехи. Сразу скажу, эти дети получат всю возможную помощь в своём развитии и образовании. Что касается наших с Александром Вениаминовичем отлучек, то сын, конечно же, расстраивается, но он умный мальчик и отпускает нас, ведь мы выполняем свою работу. Кстати Юра уже выдвинул грандиозную идею: тот, кто соберёт какое-то количество листовок, которые мы сбросим с приветственными вымпелами, сможет по почте обменяться с такими же предприимчивыми людьми в других городах. И вот тот, кто соберёт все наши листовки, сможет претендовать на нашу специальную награду. Право, не знаю, как относиться к этому замыслу, да и не представляю, откликнется ли на него хоть кто-то.
В зале вспыхнул шум: люди оживлённо обсуждали слова Агаты. Александр подмигнул жене: держись, мол, я с тобой! Агата тепло улыбнулась в ответ. Они искренне гордились сыном, а Александр, знакомый с рекламными и информационными технологиями будущего, был уверен в успехе задумки Юры. Теперь бы придумать, как сделать из предстоящей суеты с листовками нечто достойное, а в идеале — полезное для страны.
— Клаус Ремке, «Берлинер моргенпост». Меня безмерно огорчило то обстоятельство, что вы не пролетите над Берлином и не приветствуете немцев. Однако мой вопрос, адресованный как его сиятельству, так и её сиятельству, о другом. Появились странные слухи, что вы сворачиваете отношения с германскими авиастроительными компаниями и авиаперевозчиками. Наши читатели хотят знать: так ли это?
Агата подняла руку:
— Вы позволите ответить мне одной? Уверяю, я озвучу нашу общую семейную позицию, подкреплённую всей мощью Российской империи.
Она посмотрела на журналиста и на гостей в зале и продолжила:
— Господа и дамы, решительно и однозначно утверждаю, что любые слухи о сворачивании наших отношений со Вторым Рейхом и шире — с Германией, являются злонамеренной ложью. Кто бы ни распространял такие слухи, они являются лжецами, какие бы цели они ни преследовали. Одновременно я хочу обнадёжить наших германских друзей. Каким бы мы ни полетели маршрутом, мы непременно посетим Берлин.
Вопросы следовали один за другим и на все давался обстоятельный ответ. Кое в чём пришлось слукавить, но в целом ответы были честными.
— Гуго Карпентер, специальный корреспондент «Нью-Йорк Таймс». Мистер Павич, что вы скажете о перспективах русско-американских отношений? Я имею в виду большую статью лорда Уинстона Черчилля о том, что равноправные отношения между Россией и САСШ являются чем-то противоестественным и незаметные пока противоречия непременно выльются в виде войны.
— Да, я читал эту статью, написана она остроумно, даже с блеском, за что автору моё искреннее восхищение. Но мысли высказанные в статье более чем спорны. Главный тезис статьи уже вызывает недоумение. Я говорю об утверждении, что англосаксы являются солью земли и самим господом предназначены управлять миром. Но возникает вопрос: кто нашептал мистеру Черчиллю эту мысль, уж не Сатана ли? Или англосаксы, вернее их элита настолько слилась с евреями, что вообразила себя ими?