их мы не сможем…
— Они отступают, отступают…Фольварк оставлен!
— Крюгер, выдвигайтесь вперед с разведкой. Я не хочу попасть в засаду…
Взяв с собой два «Леопарда» из полковой штабной роты, пару штурмовых орудий и спешенный взвод гренадер, Крюгер, приблизился к фольварку, на деле оказавшимся маслобойным производством. Просто по прихоти хозяина, архитектура фабрики была один в один позаимствована у прусских юнкерских поместий. В России еще и не такое увидишь. Несмотря на полный разгром внутри, несколько брошенных искалеченных орудий и горы пустых снарядных ящиков и окровавленных бинтов — никаких признаков засады обнаружено не было. Артиллерийский обстрел угас, стороны явно взяли короткую передышку. Заняв «шверпункт» и расположив пехоту и танки за строениями, Крюгер радировал в штаб, что можно выдвигаться вперед.
Вдруг один из гренадер, длинный и тощий ефрейтор, подошел к нему и сказал.
— Геноссе гауптман. Почва вибрирует…
Крюгер, посмотрел на солдата и стоящего рядом фельдфебеля.
— Что он говорит, Шолль?
— Говори яснее, Панцигер!!! Заорал фельдфебель. Геноссе гауптман, тебя не понимает.
Ефрейтор вздохнул и поправив весящий на шее штурмгевер повторил.
— Весь двор фольварка, засыпан песком. Я по молодости в карьере работал. Так вот когда самосвал «Либхерр» идет по дороге с грузом — почва, особенно песчаная вибрирует. Геноссе гауптман, сюда движется что то очень тяжелое.
Фельдфебель открыл было рот, что бы снова заорать, на подчиненного, но Крюгер, жестом остановил его.
— Покажите мне, ефрейтор, где это.
— Вот там, геноссе гауптман. Возле гаража. Смотрите…
Пауль присмотрелся к песчинкам, которые чуть подрагивали и для верности даже запустил в мелкий рыжий песок пальцы. Так и есть, вибрация. Что это может быть? Колонна танков….ну нет, если бы с пары километров, то да, но рева танковых дизелей не слышно…Если идет танковый полк в сотню машин, то рев слышно издалека без всякой вибрации. Неужели…
— Фельдфебель Шолль! Мне нужно подняться на возвышенность.
Шолль огляделся.
— Если только на элеватор, но я бы не советовал…Русские наверняка начнут стрелять, если вас засекут.
— Достаньте веревки и дайте мне пару солдат покрепче и посообразительнее.
Залезть на стену полуразрушенного воздушными торпедами элеватора, было сложно но все же Пауль справился. Оседлав кусок бетонной стены и взявшись за торчащую арматуру, Крюгер стал обшаривать биноклем, открывшуюся перед ним панораму.
— Бог ты мой! Вскрикнул Пауль когда наконец навел резкость.
Южнее дымящегося и побитого поселка Поташня, в степи, насколько хватало глаз, разворачивались в боевой порядок русские танки. Не батальон и не полк, явно больше. Проклятые газотурбинные «пфайферы»(3), мрачный ужас зимних боев под Киевом и Брянском, где Паулю, чудом удалось выжить. Ругая на себя, что не взял с собой радиостанцию и обдирая руки о торчащую арматуру гауптман Крюгер стал спускаться вниз, моля Бога, что бы успеть сообщить….
1. Langarmig- (нем.) Длиннорукий — штурмовая самоходка СО-122/65 «Тур» на шасси устаревшего танка СТ-65.
2. ХВТ- Холека — Владимирова Танковый Крупнокалиберный пулемет 15 мм. Самый мощный пулемет Второй Мировой
3. «Свистун», он же «Самовар» жарг. прозвище танка БТ-80 среди солдат Фольксвера за характерный звук работы газотурбинного двигателя.
Глава 26
Направление на Ободовку. Операция «Festung». День седьмой. 17 июля 2007 года.
— Еще одна атака, господин полковник, и от первого батальона, останется только пара штабных радистов и писарь…
Майор Филиппов, был абсолютно спокоен и даже не повышал голос. От громких звуков, начинали протестовать многократно поврежденные контузиями барабанные перепонки и накатывала глухота вперемешку с тошнотой…
«Видимо контузило еще раз» зло подумал Сергей, стараясь не заводится. В конце концов в том, что их Украинскую дивизию уже неделю, не снимают с передовой, несмотря на чудовищные потери — нет вины полковника Амельченко. Это приказ сверху, уровня командарма или даже выше. Пора бы уже привыкнуть, что русская пехота, на этой войне — расходный материал. Но материал — стратегический, меняющий ход мировой истории.
Полковник развел руками.
— Ничего не могу поделать, голубчик. Приказ, прежний. Стоять насмерть! Пока не развернется позади нас седьмая Сибирская стрелковая дивизия — есть приказ держать фронт…
— Да было бы кем держать, господин полковник…с трудом сдерживая нецензурную брань, ответил Филиппов. В ротах по тридцать человек не наберется, в бронебойной команде — никого не осталось. В «тяжелой»(1)роте — семнадцать человек и четыре единицы вооружения.
— Сотня уже есть — хорошо. Сколько «драгунов» на ходу?
— Шесть…Но у одного орудие из строя вышло…в ремонт гнать надо…
— Так чего же не гоните…
— Используем как санитарный транспорт. Накладно так, моторесурс гонять, зато раненые живыми до санчасти доезжают.
— Уже что-то…В иных батальонах. ситуация хуже. Вон у Баранова и полсотни с батальона не наберется…
— Господин полковник. Германец — ударит. мы не удержимся. Это я вам говорю, как человек с первого дня воюющий…Люди, на пределе возможностей. Или мы отводим полк на отдых и пополнение — или полк рассыплется…
Амельченко, не выдержал и треснул кулаком по антикварному столу, который таскал за собой в автомобиле интендантской роты.
— Прекратите майор! Есть приказ и вы его выполните! И если бы вы не были полным Георгиевским кавалером….
— Вы бы отдали меня под трибунал? Перебил командира Филиппов
— Нет, Сергей Федорович. Просто усомнился бы в вашей отваге!
Откозыряв, Сергей Филиппов вышел вон из командирского блиндажа, пробираясь извилистыми и неглубокими ходами сообщения на позиции остатков своего 1 стрелецкого батальона. Инженерная рота полка старалась как могла, углубляя позиции экскаватором и насыпая бруствера, Но после прорыва основных двух линий обороны полка, привести в порядок резервную линию, требовалось — время. Которое, вряд ли дадут немецкие панцер-гренадеры.
— Оборона 29 корпуса, весит на волоске! Голос генерала Улагая, гремел в трубке ЗАС (2)
— Почему вы медлите с основным контрударом, генерал-майор! Ваш демонстрационный отряд, уже погиб, пехота продолжает отступать! Вы понимаете к чему приводит ваше необъяснимое промедление!
— Сергей Георгиевич! Держите себя в руках и не повышайте голос! Ответил, как можно спокойнее, Громов, чувствуя, что готов взорваться и обложить высокостоящего генерал-полковника, отборным солдатским матом…
На пару секунд генерал Улагай, даже потерял дар речи от такого наглого ответа командира механизированного корпуса, хоть и генерал-майора.
Ждать, когда командующий армией наберется начальственного гнева и обрушит его на голову нерадивого генерал-майора, Громов не собирался и перехватив трубку поудобнее и бросив взгляд, на наручные часы. «Не более минуты, на этого бестолкового, не более» Подумал он…
— Сергей Григорьевич, 65 отдельный механизированный корпус, Громов подчеркнул интонацией, слово «отдельный», переброшен в полосу действий 8 армии по приказу командующего фронтом. И как командир, подвижного фронтового, соединения — приказы я получаю от генерала армии Риттера и начштаба фронта, генерал-лейтенанта Головина. Временная задержка с контрударом вызвано с уточнением разведкой фронта, сил и средств противника на направлении будущего наступления…
— Это приказ Михаил Ивановича Риттера? Ошалело спросил командарм, явно смущенный невозмутимым ответом Громова.
— Так точно, господин генерал-полковник. Не моргнув глазом, соврал Громов, вытягиваясь по стойке «смирно». Разрешите исполнять⁉
Отключившись от нервного командарма, Громов, вытер пот со лба и покосился на Некрасова, который смотрел на командира мехкорпуса, расширенными от удивления глазами…
— Вы только что, соврали генерал-полковнику, командующему армией, Дмитрий Иванович…!
— Плевать. Уже плевать, если контрудар провалится, меня скорее всего и так привлекут к ответственности, вплоть до трибунала. Здесь Константин Герасимович, либо грудь в крестах, либо — башка в кустах…Но безропотно, бросать в глупую мясорубку, отборный мехкорпус с опытными солдатами и новейшей техникой — не собираюсь. Мне Житомирского побоища, за глаза хватило…
— Но отряд Панютина⁉
— Он свою задачу выполнил. Брайт, приостановил наступление, он пока не понимает, что происходит и ждет повторной атаки в направлении от Лесничего. Основной удар — нанесем в стык 16 броне-гренадерской дивизии Шверина и 88 пехотной дивизии Ротта. Вот здесь…через Пятихатки в общем направлении на местечко Ободовка.
— Где ближайший тыл, 3 панцер-корпуса Брайта, его полевые мастерские, склады и заправщики с топливом…добавил от себя, начштаба, полковник Некрасов…
— Атака на окопавшуюся инфантерию противника? Без захода в пробитый нашими гренадерами коридор? Полковник фон Паннвиц, недоуменно посмотрел на Громова, лихорадочно вспоминая выученный в Академии, устав о действиях механизированных соединений.
— Этого нет в уставе, Виктор Генрихович… Угадав мысль комбрига и своего бывшего начштаба невозмутимо заметил Громов. В уставе, ничего не сказано, про беспилотные самолеты-наводчики. И беспилотные бомбардировщики…в довесок к точной артподготовке. Они размягчат оборону фрицев, потом пойдет мотопехота из «кавказцев» и «финляндцев» на бронемашинах при поддержке авиации и саперов. Их задача- закрепится на германских позициях и усилить наши фланги. Уже затем — в бой идут ваши «воющие черти», полковник и 8 гвардейская Сибирская танковая бригада генерала Калитина в первом эшелоне. Второй эшелон — пятнадцатая танковая бригада полковника Ламберта. Атака назначена, ровно на четырнадцать часов…ноль-ноль минут, господа офицеры. Прощу вернутся в свои соединения, время дорого…