— Боюсь, я не могу этого позволить, — твердо сказала Анна.
— Они хотят проверить комнату Мелани, — вставила Кит. — Вдруг там обнаружится что-нибудь этакое, ну, пузырек с таблетками или что-то еще.
— Спасибо, я поняла, — процедила Анна.
— Я уверена, там все чисто, — проговорила Кит, обращаясь к полицейским.
Она уже ведет себя так, подумала Анна, словно я лишилась рассудка, словно меня признали недееспособной и я не отвечаю за свои слова. Что ж, этого, пожалуй, следовало ожидать.
— Ступайте за ордером, — сказала она полицейским. — Приходите с нужными бумагами. Без бумаг я вам запрещаю обыскивать мой дом.
Атмосфера в кабинете мгновенно изменилась, полицейские подобрались, прежняя доброжелательная настойчивость сменилась откровенной спесивой враждебностью.
— Зачем вы все усложняете, миссис Элдред? — укорил первый.
— Я ничего не усложняю. Я лишь настаиваю на том, чтобы все делалось заведенным порядком.
— Если девушка умрет, — произнес второй, — виноваты будете вы.
— Насколько я поняла, ее жизнь вне опасности. Вы сами сказали, что она будет жить.
— Мам… — Лицо Кит выражало полнейшее непонимание. Она никогда меня такой не видела, напомнила себе Анна. — Мам, они хотят помочь Мелани.
— Существуют законы и принципы, — ответила Анна своей дочери. — Существуют правила. Стоит всего раз отступить от правил, и у тебя руки развязаны.
— Мы же не в Южной Африке! — воскликнула Кит.
— Это ненадолго! — отрубила Анна.
Кит умолкла. Первый полицейский примирительно сказал:
— Мэм, наверное, нам лучше побеседовать с вашим мужем. Когда он должен вернуться домой?
— Точное время мне неизвестно.
— Он не обязательно возвращается к обеду? Или к ужину?
— Вовсе нет.
— Обычно мы знаем, как с ним связаться, — объяснила Кит, но сегодня какой-то дурацкий день: у папы в ежедневнике записано одно, а он куда-то запропастился.
— Неужели?
— Да. В общем, нам с ним не связаться.
— Печально, — сказал второй полисмен. — Нам придется сообщить в участок, что мистер Элдред отсутствует.
— Я могу поехать с вами в больницу, — вызвалась Анна.
— Благодарю, мэм, но вы же не являетесь официальным опекуном девушки, верно? Значит, у нас проблема.
Что бы они ни говорили, думала Анна, ни одно их слово нельзя воспринимать буквально. Это особый диалект, каждое слово в котором чрезвычайно многозначно.
Полисмен смотрел ей за плечо — куда-то на стену. Анна обернулась, проследила его взгляд.
— Это фото, миссис Элдред. Правильно ли я понимаю, что это ваш муж?
— Да. — Анна взяла снимок со стола, прижала к груди, будто защищая Ральфа, сфотографированного на крыльце дома на Флауэр-стрит. — Если думаете поместить это фото на плакат «Разыскивается», вынуждена вас разочаровать. Снимку лет двадцать, если не больше.
— Правда? А как похож! Очень, очень похож. — Полисмен повернулся к напарнику: — Тот тип с холма в Бранкастере. Из дома торговки. Он? Видите ли, мэм, мы, оказывается, уже встречались с мистером Элдредом. Наблюдали, как он приезжает на маленькую ферму, у поворота с дороги перед Бернем-Дипдейл. Не удивлюсь, мэм, если и сегодня он отправился именно туда.
Всякий раз, когда полицейский произносил слово «мэм», Анне казалось, что ее бьют кулаком в живот. Он делал так специально и внимательно следил за ее лицом, дожидаясь, пока она моргнет.
— Вам знакома женщина, которая там живет? Она торгует на рынке.
— Вы имеете в виду миссис Гласс? — Анна холодно, равнодушно кивнула. — Поедете туда?
— Думаю, это будет нелишним.
Анна повернулась к дочери:
— Кит, когда Ребекка вернется от подружки, накорми ее, пожалуйста. Потом отвези в Фулшем и попроси у Эммы разрешения остаться ночевать.
— С чего бы это?
— С того, что я не хочу, чтобы она была здесь. Понятно?
— Твою машину взять можно?
— Нет, она мне понадобится. — Анна посмотрела на полицейских. — Офицеры, я поеду за вами.
— Мэм, мы не имеем права вам запретить.
— Возьми велосипед, дорогая, — сказала Анна дочери. — И зубные щетки не забудь.
— Я оставлю Бекки у Эммы, а сама вернусь.
— Нет, Кит. Останься вместе с сестрой. Сделай это для меня, хорошо?
Анна говорила резко, раздраженно. Кит уже успела привыкнуть к такому тону. Но только теперь она поняла, насколько натянуты материнские нервы.
— Что мне сказать Эмме?
— Придумай что-нибудь. Не все же мне стараться. Разве ты недостаточно взрослая, чтобы меня выручить хоть в этом?
— Нет, — призналась Кит. — Точно нет.
Анна взяла ключи от машины со стола — они лежали рядом с фотографией Ральфа. Она готовилась к такому повороту событий, подумала Кит, готовилась уехать, вон, и сумочка под рукой.
Выйдя из дома, Анна последовала за полицейской машиной. Если бы полисмены захотели, они легко могли бы оторваться, на каком-нибудь перекрестке; однако они неизменно дожидались и неспешно катили дальше.
Наступил вечер. Небосвод прочертили ровные полосы закатных лучей, цвет которых варьировался от королевского пурпура до белесой синевы. Эми Гласс проснулась, села в кровати, потянулась, размяла пальцы, помахала ладонью в клине жидкого света, точно пианист перед выступлением. Ральф повернулся на бок, потянулся к ней, но она соскользнула с кровати. Он сонно нащупывал ее тело, шаря по нагретым кожей простыням. Его рука обняла пустое место, на котором совсем недавно лежала Эми.
Снизу донесся монотонный рокот двигателя. Потом в дверь громко постучали, и почему-то этот стук напомнил совокупление мифических великанов.
— Господи, только не это! — проговорила Эми. — Опять они за свое!
Ральф открыл глаза, различил ее силуэт на фоне окна, разглядел спину, белеющую в лучах заката.
— Иди обратно, милая. — Он похлопал по постели рядом с собой, явно не понимая со сна, что именно заставило Эми подняться.
— Извини, — ответила она, — но я никак не могу решить, то ли спуститься, то ли притвориться, что меня нет дома. Ральф, ты что, еще спишь? — Она огляделась, подобрала с пола футболку, протерла свое тело между бедер. Снова окинула комнату взглядом, выискивая, что бы надеть, потом с коротким смешком натянула мокрую футболку через голову. Протянула руку к юбке. — Как же мне быть? Если я не спущусь сейчас, они наверняка приедут попозже.
— Кто они? — Ральф наконец сумел сосредоточиться на громком стуке в дверь. — Кого там принесло?
— Первиса и его напарника, — сказала Эми. — Это полиция, милый. Знаешь, порой мне хочется жить в городе, там ведь негодяев пруд пруди. А в нашей глуши всегда одни и те рожи.
Ральф откинул одеяло.
— Не вздумай спускаться, Ральф, — предостерегла Эми. — Слышишь? — Она подступила к окну, осторожно раздвинула шторы. — Во дворе две машины. Одевайся, но сиди здесь и молчи. Если они заехали с обычной проверкой, ни к чему их злить.
Застегивая на ходу юбку, она выпорхнула из комнаты. Ральфу подумалось, что никто на свете не смог бы притворяться, будто его нет дома, когда в дверь ломятся столь настойчиво; Эми вот точно не смогла, да и он сам, пожалуй, тоже готов выскочить наружу. Запаниковав, Ральф принялся поспешно одеваться. Нужно попасть к двери раньше Эми, чтобы на нее не напали. Когда-то он воображал, как бьет Первиса… Уже было, давным-давно. Он тогда схватил полицейского за ремень, его кулак врезался в обтянутый мундиром живот, он толкнул забавно опешившего противника, и тот угодил ногой в корзину для мусора… Тело обладало собственной памятью, мышцы и кости словно хранили персональные воспоминания.
Ральф обулся, выпрямился, впопыхах застегнул рубашку и выскочил на лестницу следом за Эми. Входная дверь была распахнута. Он выбежал в сентябрьский вечер, на золотисто-розовый воздух; о минувшем лете напоминали разве что аромат лаванды и следы городских шин на проселочных дорогах.
— Мистер Элдред, не так ли? — осведомился Первис.
— Да, — ответил он, — да, это я, что вам нужно?
За полицейским автомобилем стояла машина Анны. Дребезжавший двигатель умолк. Мгновение спустя Анна вышла из салона. Встала рядом с машиной, за открытой дверцей, будто укрываясь за ней. Оглядела всех, кого смогла заметить. Приподняла одну ногу, поставила ту на проржавевший порог машины. Полицейские беззастенчиво рассматривали Эми Гласс, в ее помятой самодельной ситцевой юбке, пялились на ее груди, что прорисовывались под мокрой тканью футболки.
— Вали отсюда, Первис! — сказала Эми. — Вы приезжали на прошлой неделе, весь дом перерыли. Какого хрена опять притащились?
Ральф ласково взял Эми за запястье.
— Успокойся. Дело не в тебе. Они приехали за мной.
Эми перевела взгляд с Первиса на лицо Ральфа, покосилась на Анну, неподвижную, точно статуя, в меркнущем свете.
«Я потерял счет времени, — сказал себе Ральф. — Мне надо было быть дома еще час назад».
Не проронив ни слова, Анна села обратно в машину и уехала.
Когда полицейские изложили свои новости и тоже уехали — не позабыв внимательно осмотреть ферму и хозяйственные постройки, — Ральф сказал Эми:
— Мне пора, прямо сейчас. Ты ведь понимаешь, правда? Мне нужно в Норидж, чтобы со всем разобраться.
— Понятное дело. — Ее улыбка была кривой, неискренней. — А потом отправишься к своей женушке.
— Да. Но это будет потом.
— Я тебя больше не увижу?
Он промолчал.
— Мы видели такое по телевизору. Мы с Сандрой. Мужчины всегда возвращаются к своим женам.
— До завтра. — Ральф испытывал слабость, руки тряслись, он сам не знал, лжет или говорит правду. — Если только не застряну в больнице. Мне придется общаться с кучей народа — с социальными работниками, с родителями этой девушки, если она и вправду отравилась, и с моими коллегами из правления фонда, потому что я должен извещать их о любых проблемах с законом. Наверняка весь день просижу на телефоне.
— Анна красивая, — сказала Эми. — Сандра мне не говорила. Я ее другой представляла. Кумушкой в чепчике.