До середины 2000-х гг. суды считали, что уступка кредитором своего требования по синаллагматическому договору до того, как сам кредитор произвел свое встречное исполнение в пользу должника, невозможна (см., например, постановления Президиума ВАС РФ от 9 октября 2001 г. № 4215/00, от 30 декабря 2003 г. № 9037/03, от 18 декабря 2001 г. № 8955/00, от 29 октября 2002 г. № 4554/02, от 25 декабря 2001 г. № 2164/01).
Данный запрет был снят только в п. 8 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. № 120. Сейчас допустимость такой уступки не ставится под сомнение (п. 11 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54).
Но будет ли такая уступка означать распоряжение уже существующим или будущим правом?
Если обязательство должника не привязано к моменту исполнения встречных обязательств цедентом, а зависит от наступления срока в виде календарной даты или периода времени, исчисляемого с момента заключения договора, то такое обязательство должника однозначно возникает уже в момент заключения договора, но у должника имеется против требования кредитора эффективное возражение, основанное на правилах ст. 328 ГК РФ. Соответственно, в нашем примере при уступке права на оплату до момента поставки речь идет об уступке не будущего, а уже существующего права, и по общему правилу требование переходит немедленно согласно п. 2 ст. 389.1 ГК РФ, если только в договоре между цедентом и цессионарием не будет согласован отложенный переход права, в том числе под условием осуществления кредитором встречного предоставления должнику. При этом если такое отложение перехода права не оговорено и право на получение оплаты перешло цессионарию немедленно, переход права не препятствует должнику выдвинуть против цессионария возражение о неисполнении встречных обязательств цедентом (ст. 328, 386 ГК РФ).
Но что, если, согласно программе обязательственного правоотношения, исполнение должником обязательства поставлено под условие предварительного получения встречного предоставления от цедента? Например, по условиям договора покупатель может быть обязан заплатить строго после поставки ему товара. В силу же самой природы договоров займа заемщик обязан вернуть заем и уплачивать проценты только после получения займа. Как работает уступка в ситуации, когда распорядительное волеизъявление, направленное на уступку, совершается до осуществления цедентом предшествующего, «открывающего» предоставления в адрес должника?
Нет никаких сомнений в том, что совершить распорядительное волеизъявление в такой ситуации можно и до осуществления встречного предоставления. Но какая модель уступки работает в этом случае?
Согласно одному из вариантов, здесь может быть реализована лишь модель уступки под условием осуществления цедентом своего встречного исполнения в адрес должника. Это будет либо уступка будущего права по правилам п. 2 ст. 388.1 ГК РФ (если считать, что обязательство должника возникает только после получения должником встречного исполнения от цедента), либо уступка существующего права, влекущая переход права через логическую секунду после осуществления цедентом в адрес должника встречного предоставления (если считать, что требование цедента существует и до осуществления им встречного предоставления).
Согласно второму подходу, здесь возможны как вышеуказанная модель отложенного автоматического перехода, так и модель уступки с немедленным распорядительным эффектом (по модели «уступки шанса»).
Как представляется, долг заемщика вернуть полученный кредит или обязательство арендатора вернуть предмет аренды в принципе не существуют до тех пор, пока кредит не будет выдан заемщику или предмет аренды не будет передан арендатору. Здесь должник при всем желании не сможет исполнить свое обязательство ранее получения открывающего предоставления от кредитора. Соответственно, при совершении кредитором распорядительного волеизъявления, направленного на цессию подобного «возвратного» договорного притязания до получения должником предшествующего, «открывающего» исполнения от цедента, речь должна идти об уступке будущего права, и применению подлежит правило п. 2 ст. 388.1 ГК РФ об отложенном переходе права, привязанном к моменту его возникновения. Право на возврат кредита как имущество, объект оборота не может существовать до выдачи кредита. Вариант отчуждения условного права в состоянии ожидания наступления условия (отчуждения шанса) здесь вряд ли мыслим, поскольку наступление условия зависит от цедента.
Применительно к ситуациям уступки требования по оплате еще не поставленного товара, не выполненных работ либо не оказанных услуг или по внесению арендной платы за будущие периоды владения и пользования вопрос менее однозначен. Теоретически должник в таких ситуациях может отказаться от защиты, предоставляемой ему условием о строгой последовательности исполнения, и попытаться осуществить свое исполнение первым: как минимум если кредитор примет такое досрочное исполнение, долг должника будет считаться погашенным. Не означает ли это, что в ситуации с долгом по оплате еще не поставленного товара (в ситуации, когда по условиям договора предусмотрена постоплата) – в отличие от случая с долгом по возврату еще не полученного кредита – можно говорить уже о существовании обязательства, а следовательно, можно допустить модель уступки с немедленным распорядительным эффектом?
Есть сторонники того взгляда, что в подобной ситуации речь идет об уже существующем, пусть и не созревшем праве требования. Если следовать этой линии, то арендодатель может уступить свое право на получение всех арендных платежей за будущие периоды аренды, а поставщик – право на получение отсроченной оплаты за подлежащие поставке в будущем товары как в варианте отложенного перехода права в момент осуществления цедентом встречного исполнения должнику (как если бы речь шла о цессии будущего права), так и в варианте с немедленным распорядительным эффектом. В последнем случае право на получение будущих арендных платежей сразу оказывается в имущественной массе цессионария, а по прошествии очередного месяца аренды и при условии обеспечения цедентом арендатору возможности спокойного владения и пользования перешедшее цессионарию ранее требование о выплате очередного арендного платежа созревает и очищается от возражений по ст. 328 ГК РФ. То же и с поставкой. Если цедент не осуществил встречное предоставление должнику, что лишило цессионария возможности реализовать свое требование к должнику, цедент будет отвечать перед цессионарием по правилам ст. 390 ГК РФ за то, что своим поведением сформировал основания для выдвижения должником эффективного возражения против требования цессионария.
Но звучат и голоса в пользу того, что обязательство должника по осуществлению встречного последующего предоставления до момента получения от кредитора предшествующего исполнения еще не существует. Соответственно, в рамках такого подхода могут быть выдвинуты и аргументы в пользу применения (как в примерах с уступкой будущих арендных начислений или требования по внесению постоплаты за еще не отгруженный товар) исключительно модели отложенного перехода по п. 2 ст. 388.1 ГК РФ, характерной для уступки будущего права.
Как представляется, последнее решение более корректно. Впрочем, данный вопрос крайне спорен и до конца не прояснен.
В ряде ситуаций он может иметь принципиальное значение. Проиллюстрируем на примере с уступкой будущих арендных начислений.
Например, представим, что арендодатель на следующий день после заключения договора долгосрочной аренды и после передачи арендатору вещи во владение и пользование уступил своих несозреввших притязаний по внесению арендных платежей за все будущие периоды некоему цессионарию (например, факторинговой компании), а затем через год продал здание другому лицу. Если считать, что применительно к уступке требований в отношении будущей арендной платы работает модель отложенного перехода права (как при уступке будущего права (п. 2 ст. 388.1 ГК РФ)), то цессионарий просто не получит на основании совершенной уступки соответствующие денежные требования за период после смены собственника здания, поскольку после смены собственника и перевода договорной позиции арендодателя на нового собственника на основании ст. 617 ГК РФ к последнему же перейдет и право на получение арендных платежей за предстоящие периоды аренды, а следовательно, к моменту планируемого в силу соглашения об уступке перехода права на получение очередного арендного платежа у цедента (прежнего арендодателя) не будет распорядительной власти, и распорядительный эффект цессии не сработает. Ведь распорядительная власть при отложенном срабатывании эффекта распорядительной сделки должна существовать не на момент совершения сделки, а на момент предполагаемого перехода права. Если же исходить из модели немедленного перехода права на получение всех будущих арендных платежей, это право в отношении всех будущих арендных начислений сразу же, в момент совершения такой сделки цессии, перейдет в имущественную массу цессионария, и по прошествии каждого месяца аренды данные требования к арендатору будут созревать непосредственно в имущественной массе факторинговой компании. В итоге получится, что новый собственник купит обремененное долгосрочной арендой здание, в отношении которого ему не будет причитаться ни один рубль арендной платы на весь период аренды. В таком случае ему останется предъявлять претензии продавцу.
Теоретически, оставаясь в рамках концепции допустимости немедленного срабатывания распорядительного эффекта, эту проблему могла бы решить регистрация договора, на основании которого происходит уступка требования об уплате арендной платы по правилам п. 2 ст. 389 ГК РФ. Если следовать идее о том, что при отсутствии регистрации такая уступка будущих арендных начислений не может быть противопоставлена субъективно добросовестному покупателю недвижимости в силу п. 3 ст. 433 ГК РФ, покупатель окажется защищен (подробнее см. комментарий к п. 2 ст. 389 ГК РФ). Если бы мы в принципе здесь использовали модель строго отложенного перехода права, регистрация уступки требований в отношении будущих арендных начислений просто была бы лишена смысла.