Как правило, воля сторон соглашения, задающего основание для уступки требования, направлена на создание правовой основы для бесповоротного распоряжения правом на возмездных или безвозмездных началах. Это могут быть, как уже отмечалось в комментарии к ст. 382 ГК РФ, и договор купли-продажи обязательственного права, и договор об обмене одного обязательственного права на другое обязательственное право или иное неденежное встречное предоставление, и договор дарения обязательственного права, и договор факторинга, предполагающий возмездное отчуждение права (о проблеме соотношения которого с обычной куплей-продажей права см. комментарий к ст. 824 ГК РФ в рамках другого тома серии #Глосса74), и другие подобные договоры.
Но возможны и более сложные правовые основания уступки.
Например, требование может уступаться и во исполнение условий договора комиссии. Так, согласно п. 2 ст. 993 ГК РФ комиссионер обязан по требованию комитента уступить комитенту права по заключенным им в интересах комитента договорам в случае нарушения контрагентом своих обязательств.
Уступка требования, согласно ГК РФ, может иметь в том числе и обеспечительный характер. В этом случае одно лицо (цедент) передает другому лицу (цессионарию) обязательственное требование к конкретному должнику в целях обеспечения своего обязательства перед цессионарием. Такой вариант уступки прямо признается правилами ГК РФ о договоре факторинга (п. 2 ст. 829, п. 2 ст. 831 ГК РФ). По сути, в данном случае имеет место один из вариантов так называемого титульного обеспечения (обеспечительной передачи права собственности, обеспечительной фидуции), когда в обеспечение своего долга должник не предоставляет кредитору право залога в отношении своего имущества, а передает ему свое имущество в собственность с тем расчетом, что в случае погашения им обеспечиваемого таким образом долга (обычно заемного) кредитор осуществит обратное распоряжение и вернет полученное имущество. В данном контексте уступка требования представляет собой не осуществление основного договорного предоставления, а исполнение обязанности предоставить обеспечение. Допустимость уступки права в целях обеспечения обязательства также признается Принципами УНИДРУА (ст. 9.1.1) и Модельными правилами европейского частного права (п. 1 ст. III.–5:103). В то же время как титульное обеспечение в целом, так и данная его форма порождают множество острых правовых вопросов (включая и важные аспекты, связанные с последствиями банкротства участников таких сделок), которые в российском праве пока недостаточно разработаны. В науке раздаются голоса и в пользу запрета обеспечительной передачи права собственности (в том числе обеспечительной цессии) и исключения из ГК РФ норм об обеспечительном факторинге; вместо этого предлагается допускать в указанных целях только залог (в данном случае – залог обязательственных прав). Анализ этой проблематики выходит за рамки настоящего комментария (подробнее см. комментарий к п. 1 ст. 824 ГК РФ в рамках другого тома серии #Глосса75).
Другой пример – уступка требования для целей взыскания (так называемая инкассо-цессия). Она обычно бывает привативной, но нередко встречается и кумулятивный формат такой уступки (о кумулятивном переходе права см. комментарий к п. 1 ст. 382 ГК РФ). Инкассо-цессия признается в практике ВАС РФ и ВС РФ (см.: определения СКЭС ВС РФ от 24 декабря 2018 г. № 306-ЭС18-16762, от 11 февраля 2019 г. № 306-ЭС18-16390, от 1 марта 2019 г. № 306-ЭС18-19885; п. 22 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 17 ноября 2004 г. № 85; абзац четвертый п. 1 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54). Речь идет о заключении сторонами фидуциарного договора, согласно условиям которого цессионарий вовсе не платит за уступаемое право, но обязуется предпринять усилия к взысканию долга с должника и перечислить цеденту полученные средства за вычетом определенной части взысканного, остающейся у цессионария в качестве вознаграждения. Воля сторон такого договора направлена не на возмездное отчуждение права, а на оказание услуг по взысканию долга; для обеспечения возможности оказания данной услуги цедент и уступает цессионарию полноценное право на фидуциарных началах. Здесь уступка реализует исполнение кредиторской обязанности цедента. В п. 22 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 17 ноября 2004 г. № 85 закреплено положение о том, что такой договор вполне законен, но не является договором комиссии, а представляет собой законный непоименованный договор. Аналогичный подход закреплен в абзаце четвертом п. 1 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54. Это исключает возможность автоматического применения к названной договорной конструкции правил о комиссии или агентировании по модели комиссии. В то же время правовая природа такого договора, как и сама верность сделанного Президиумом ВАС РФ, а потом и Пленумом ВС РФ вывода в отношении исключения его комиссионной интерпретации, до сих пор является вопросом, требующим дополнительного обсуждения. Как минимум может обсуждаться применение некоторых норм о комиссии по аналогии закона.
Более того, как справедливо указано в том же п. 1 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54, в силу ст. 421 ГК РФ договор, на основании которого происходит уступка, между цедентом и цессионарием может являться также и смешанным или непоименованным. Например, когда материнская компания безвозмездно уступает дочернему обществу право требования, судебная практика отказывается видеть договор дарения в силу отсутствия animus donandi, и такой договор, структурирующий вертикальное перераспределение активов внутри холдинга, рассматривается как непоименованный безвозмездный договор.
Правовой режим договора, на основании которого происходит уступка, может накладывать сильный отпечаток на порядок совершения, санкции на случай несовершения, а также последствия совершения распорядительной сделки цессии. Например, как отметил ВС РФ в п. 1 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54, если уступка требования производится на основании предусмотренных ГК РФ договора продажи имущественного права (п. 4 ст. 454 ГК РФ) или договора дарения (п. 1 ст. 572 ГК РФ), к таким правоотношениям применяются правила гражданского законодательства об отдельных видах договоров. В частности, при продаже права требования применяется п. 1 ст. 460 ГК РФ, по смыслу которого в случае неисполнения продавцом (цедентом) обязанности передать требование свободным от прав третьих лиц покупатель (цессионарий) вправе требовать уменьшения цены либо расторжения договора, если не будет доказано, что он знал или должен был знать об этих правах. Очевидно, что право потребовать уменьшения цены неприменимо в сценарии дарения права или инкассо-цессии. Другие примеры: к дарению права применимы правила ст. 575 ГК РФ о запретах дарения; если требование уступается на основании договора дарения, правила ст. 390 ГК РФ о гарантиях цедента не подлежат по общему правилу применению (п. 2 ст. 576 ГК РФ); в ситуации обеспечительной уступки нарушение таких гарантий дает цессионарию в силу ст. 813 ГК РФ право потребовать акселерации заемного долга, обеспечение которого осуществлялось за счет уступки. Список таких особенностей регулирования отношений, связанных с уступкой права, которые предопределяются каузой уступки, можно продолжать.1.2. Модели перехода права на основании договора
Вопрос о соотношении договора, на основании которого происходит уступка, и самой распорядительной сделки уступки может быть решен сторонами по-разному. Мыслимы следующие варианты.
Во-первых, стороны могут выразить волеизъявление на немедленное распоряжение непосредственно в договоре, на основании которого происходит уступка. В таком случае распорядительное волеизъявление содержится в самом договоре-основании, и при этом момент заключения договора-основания и момент перехода прав совпадают.
Во-вторых, распорядительное волеизъявление на распоряжение, как и в предыдущем варианте, может быть зафиксировано в самом договоре, на основании которого происходит уступка, но правовой эффект распоряжения может быть поставлен под отлагательное условие. Например, договором может быть предусмотрено, и на практике очень часто предусматривается, что право перейдет в момент внесения цессионарием платы за уступаемое право в полном объеме. Эта опция признается в практике высших судов (см., например, Постановление Президиума ВАС РФ от 30 марта 2010 г. № 16283/09; п. 5 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54). Такая возможность следует из общих правил ГК РФ об условных сделках (ст. 157 ГК РФ): в данном случае под условие ставится не весь договор в целом, а закрепленное в нем распорядительное волеизъявление. Могут быть согласованы и иные отлагательные условия (например, направление или доставка должнику уведомления об уступке, впадение должника в просрочку в исполнении уступаемого требования и т.п.). Например, стороны договора купли-продажи права требования могут согласовать, что уступленное право автоматически считается перешедшим обратно цеденту, если должник не погасил долг и признан банкротом.
В-третьих, стороны могут выразить волеизъявление на распоряжение в самом договоре, на основании которого происходит уступка, но поставить правовой эффект распоряжения в зависимость от наступления срока (например, календарная дата, истечение какого-то периода времени после заключения договора и т.п.). Возможность отсрочить распорядительный эффект сделки уступки следует из общих правил ГК РФ о сроке (ст. 190 ГК РФ), принципа свободы договора, а также признается в практике ВС РФ (п. 5 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54) и в международных актах унификации частного права (п. 1 ст. III.–5:114 Модельных правил европейского частного права).
В-четвертых, волеизъявление на распоряжение может быть закреплено в самом договоре, на основании которого происходит уступка, но распорядительный эффект поставлен под отлагательное условие, осложненное сроком. Например, стороны могут договориться о том, что переход права произойдет по истечении какого-то периода времени после наступления условия (например, право перейдет по истечении 10 дней с момента уплаты стоимости уступаемого права), либо о том, что право перейдет при наступлении определенного условия, но в любом случае по прошествии оговоренного срока. Такие комбинации условия и срока являются допустимым проявлением идеи свободы договора и достаточно распространенным приемом договорной практики.