2.5. Пределы императивности правил п. 2 ст. 390 ГК РФ о гарантиях цедента
Как уже отмечалось в комментарии к п. 1 настоящей статьи, нет политико-правовых оснований для того, чтобы как минимум по общему правилу запрещать сторонам договариваться о том, что цедент не несет ответственности перед цессионарием, если уступаемое право на самом деле недействительно (не существует), и новая редакция п. 1 комментируемой статьи это допускает (за рядом исключений).
Но что насчет иных подразумеваемых гарантий и обязательств цедента?
Во-первых, что касается возможности исключить договором ответственность в ситуации отсутствия у цедента распорядительной власти, следует отметить следующее. Как уже говорилось, ситуация отсутствия у цедента распорядительной власти очень распространена на практике при переуступке права в случае признания недействительной одной из предыдущих сделок цессии. В таком случае после совершения последней по очереди сделки цессии выясняется, что цедент не имел этого права, поскольку либо сам приобрел его по недействительной сделке, либо недействительной признана еще более ранняя сделка цессии в «цессионной цепочке», и выясняется, что в связи с этим автоматически рушится распорядительный эффект всех последующих договоров об уступке. Такой своего рода «эффект домино» действует в связи с тем, что наше право пока не признает принцип абстрактности распорядительных сделок, а также не знает защиты добросовестного приобретателя по модели ст. 302 ГК РФ в отношении оборота обязательственных прав. По указанной причине иногда цедент договаривается с цессионарием о включении в договор условия о том, что в случае выявления недействительности одной из предыдущих сделок цессии и обнаружения в связи с этим отсутствия у цедента на момент уступки или предполагаемого перехода права распорядительной власти риск подобного развития событий ложится на цессионария. Насколько законны такие условия?
Ответ очевиден в тех случаях, когда цедент знал или должен был знать о том, что он сам не имеет распорядительной власти (например, знает, что одна из предыдущих сделок цессии недействительна или имеет пороки, которые способны привести к признанию ее недействительной), но не раскрыл эти обстоятельства цессионарию. В таких случаях условие об исключении ответственности цедента за уступку не принадлежащего ему права не должно иметь юридической силы (в силу п. 4 ст. 401 ГК РФ). Но как быть, когда сам цедент не знает и не должен знать об обстоятельствах, в силу которых у него может не быть распорядительной власти, либо допускал возможное отсутствие у себя распорядительной власти, но раскрыл все эти риски цессионарию? В данном случае мы имеем добросовестную попытку перенести соответствующий риск с цедента на цессионария и согласие последнего на принятие на себя данного риска (вероятнее всего, в обмен на существенный дисконт к цене уступаемого на возмездных основаниях права). Думается, что серьезных аргументов против допущения такого проявления свободы договора нет. Обосновать это можно применением по аналогии нормы абзаца второго п. 1 ст. 390 ГК РФ, которая с учетом указанных выше ограничений признает аналогичные условия, переносящие на цессионария риск уступки несуществующего права. Впрочем, следует признать, что такая аналогия приведет к применению закрепленного в абзаце втором п. 1 ст. 390 ГК РФ не вполне удачного ограничения свободы согласования подобных условий, согласно которому они допускаются только тогда, когда цессионарием является лицо, для которого сделка не была связана с коммерческой деятельностью.
Во-вторых, не вызывает сомнений, что стороны могут своим договором исключить гарантию того, что цедент не совершал действия, которые могут являться основанием для возражений должника против уступленного требования. Допустимой формой такого исключения ответственности является прямое указание на те действия, которые цедент уже совершил, и исключение ответственности цедента в случае выдвижения должником возражений, вытекающих из этих оснований. Подобные условия являются обычным механизмом перераспределения риска. При этом в силу п. 4 ст. 1 и п. 4 ст. 401 ГК РФ ничтожным будет абстрактное условие об освобождении цедента от ответственности на случай выдвижения должником тех или иных возражений в ситуации, когда цедент не раскрыл цессионарию известную ему информацию о совершении им или его предшественниками действий, способных стать основанием для возражений.
В-третьих, что касается обязательства не совершать в будущем действий, способных стать основанием для возражений должника, то согласование в договоре условий об исключении таких обязательств ставит цессионария в зависимость от поведения цедента. Поэтому данные условия на практике не встречаются. Но в силу принципа свободы договора по общему правилу они вполне допустимы.2.6. Применимость гарантий и обязательств, указанных в п. 2 ст. 390 ГК РФ, к случаям перехода требований на основании закона
Напомним, что согласно п. 2 ст. 387 ГК РФ правила ст. 390 ГК РФ могут применяться к случаям перехода требования на основании закона, если иное не противоречит существу отношений.
К ситуациям перехода требования по наследству или в рамках реорганизации гарантии и обязательства, упомянутые в п. 2 ст. 390 ГК РФ, вполне естественно, вряд ли могут применяться.
В некоторых остальных случаях, когда право переходит от продолжающего существовать кредитора к новому кредитору в силу закона, помыслить ответственность прежнего кредитора за нарушение гарантий и обязательств, упомянутых в п. 2 ст. 390 ГК РФ, можно, но все зависит от существа конкретных правоотношений. Например, очевидно, что собственник, продавший здание, обязан не заключать с арендаторами до получения ими уведомления о переходе прав из договора аренды (или приравненного к нему уведомления о переходе права собственности) соглашения об отсрочке уплаты арендной платы или иные соглашения, которые будут менять характеристики переходящих к новому собственнику обязательственных прав или способны вручить арендаторам те или иные возражения против требования нового собственника о выплате арендной платы. При нарушении данного запрета прежний собственник будет считаться нарушившим договор купли-продажи здания.
Если речь идет о суброгации, в некоторых ситуациях ответственность исходного кредитора по основаниям, указанным в комментируемом пункте, перед третьим лицом, осуществляющим платеж, может наступать. Так, правила о подразумеваемых обязательствах цедента не создавать своим поведением основания для возражений должника вполне могут применяться к суброгации. Например, если интервент самочинно погасил просроченный долг должника, на основании правил п. 5 ст. 313 ГК РФ он автоматически приобретает требование к должнику: очевидно, что в такой ситуации исходный кредитор, узнав о платеже, обязан воздерживаться от действий, которые могут позволить должнику, еще не уведомленному о переходе права, выдвинуть против погасившего долг третьего лица те или иные возражения, а также не вправе прощать должнику долг или предоставлять ему отсрочку платежа без согласования с новым кредитором. Если он данное подразумеваемое обязательство нарушит, исходный кредитор будет нести ответственность перед интервентом по п. 2 ст. 390 ГК РФ.3. Средства защиты на случай нарушения цедентом гарантий или обязательств, указанных в п. 1 и 2 ст. 390 ГК РФ
Пункт 3 комментируемой статьи устанавливает общие последствия нарушения гарантий и обязательств цедента, упомянутых в п. 1 и 2 этой статьи.
Как и нормы первых двух пунктов данной статьи, положения п. 3 ст. 390 ГК РФ находятся не на своем месте. Правила гл. 24 ГК РФ регулируют цессию как распорядительную сделку и ее распорядительный эффект. Вопрос же о санкциях на случай несрабатывания распорядительного эффекта цессии должен определяться с учетом существа того договора, на основании которого происходит уступка. Очевидно, что ответственность цедента на случай недействительности уступаемого права в рамках договора купли-продажи права, договора, оформляющего уступку для целей взыскания (инкассо-цессию), или обеспечительного факторинга не может быть одинаковой. Но законодатель попытался все же, несмотря на это, установить некие общие нормы о доступных цессионарию средствах защиты.
При этом очевидно, что упомянутые в комментируемом пункте средства защиты на случай уступки цедентом несуществующего или не принадлежащего ему права или нарушения иных гарантий и обязательств цедента должны применяться в системном единстве со специальными нормами о санкциях за непередачу имущества по соответствующему виду договора, а также общими правилами гл. 25 ГК РФ об ответственности за нарушение обязательства.3.1. Право на отказ от договора
Упомянутый в п. 3 ст. 390 ГК РФ возврат переданного имущества предполагает, что цессионарий осуществил встречное предоставление, а значит, речь идет об уступке на основании синаллагматического договора. Сам же возврат встречного предоставления является лишь одним из последствий отказа от договора. Иначе говоря, закон подразумевает, что при возмездной уступке цессионарию доступно право на отказ от договора (в целом или в части). Если речь идет о возмездной уступке, нарушение указанных в п. 1 и 2 ст. 390 ГК РФ гарантий и обязательств дает цессионарию право на отказ от договора, возврат встречного предоставления, если таковое было осуществлено на основании п. 4 ст. 453 ГК РФ. Кроме того, если встречное исполнение еще не было осуществлено, расторжение договора влечет прекращение обязательства по осуществлению ранее не предоставленного встречного предоставления.
Для реализации права на отказ от договора нарушение должно быть существенным. Так что норму данного пункта следует понимать в системном единстве с правилами п. 2 ст. 450 ГК РФ и п. 4 ст. 450.1 ГК РФ, которые требуют соблюдения критериев существенности нарушения и добросовестности и разумности при реализации права на расторжение.
Применительно к ситуации, когда нарушена гарантия действительности права, принадлежности права цеденту или наличия у цедента распорядительной власти, существенность нарушения, казалось бы, налицо всегда, но это поспешный вывод. Во-первых, речь может идти о том, что к цессионарию не перешло в силу отсутствия распорядительной власти или несуществования одно из дополнительных требований, размер которого непринципиален. В ряде подобных случаев полный отказ от всего договора не оправдан с точки зрения критерия существенности и доброй совести. Во-вторых, при совершении цессии с отложенным распорядительным эффектом может сложиться ситуация, когда к означенному сроку право еще не возникло или цедент не успел его приобрести, но данные условия для срабатывания распорядительного эффекта сложились с небольшой задержкой. Расторжение договора при подобном развитии событий в ряде случаев является непропорциональной реакцией.