Таким образом, правило абзаца первого п. 4 ст. 390 ГК РФ может знать исключения при недобросовестности первого цессионария (см. п. 23 Обзора судебной практики ВС РФ № 4 (2018) (утв. Президиумом ВС РФ 26 декабря 2018 г.); см. также Определение СКЭС ВС РФ от 4 сентября 2018 г. № 306-ЭС18-6395).4.2. Защита видимости наличия у указанного в уведомлении статуса кредитора
Выше были рассмотрены правила, которые определяют приоритет того или иного цессионария при недобросовестной уступке цедентом своего права нескольким лицам. Как было показано, этот вопрос в российском праве (в отличие от Модельных правил европейского частного права) решается без привязки к моменту получения должником уведомления. Но как защитить интересы должника в ситуации, когда он осуществляет исполнение в пользу того лица, в отношении которого он получил уведомление о переходе права, а впоследствии выясняет, что право на самом деле перешло к другому лицу? В абзаце втором п. 4 комментируемой статьи предусмотрено, что если должник исполнит обязательство не тому цессионарию, в отношении которого действительно состоялся переход права, а тому, который был указан в первом уведомлении о переходе права, то все неблагоприятные последствия такого исполнения возлагаются на цедента или цессионария, знавших о более ранней уступке. Как следует толковать это достаточно многозначное положение закона?
Переход права при двойной уступке действительно не зависит от того, в отношении какого из цессионариев должник был уведомлен первым, но если должник добросовестно осуществит исполнение тому, в отношении кого он получил первое уведомление от самого цедента, а впоследствии выяснится, что само право было ранее уступлено цедентом другому лицу, должник должен быть защищен от риска повторного исполнения в пользу реального цессионария. В противном случае недобросовестность цедента, проявившаяся как в двойной уступке, так и в направлении должнику ложного уведомления, может привести к возложению на добросовестного должника риска двойного исполнения.
Данный вывод опирается на уже упоминавшийся принцип недопустимости ухудшения положения должника при уступке требования. Право может допускать произвольную смену кредитора без согласия должника только в той мере, в какой интересы должника не страдают. Описанный выше риск оказаться заложником недобросовестного поведения цедента, осуществившего двойную уступку и направившего должнику ложное уведомление, для должника слишком серьезный, чтобы право могло его игнорировать. Недопустимо ставить должника в столь беззащитное положение на случай двойной уступки.
Обосновать этот вывод нормативно можно следующим образом. В силу п. 3 ст. 382 ГК РФ «[е]сли должник не был уведомлен в письменной форме о состоявшемся переходе прав кредитора к другому лицу, новый кредитор несет риск вызванных этим неблагоприятных для него последствий. Обязательство должника прекращается его исполнением первоначальному кредитору, произведенным до получения уведомления о переходе права к другому лицу». Иначе говоря, право защищает должника, который осуществил исполнение своему прежнему кредитору, несмотря на то что оно ранее перешло к новому кредитору, если должник не был уведомлен о переходе права. Не раскрытая должнику уступка не имеет для него значения, и он вправе исходить из того, что его изначальный кредитор сохраняет свой статус. Кроме того, в комментарии к п. 3 ст. 382 ГК РФ было указано, что защита видимости права проявляется не только в том, что не уведомленный о переходе права должник может рассчитывать на то, что его исполнение в адрес исходного кредитора, который уже в реальности перестал быть таковым, будет считаться надлежащим, но и в том, что должник вправе полагаться на любые распорядительные или иные сделочные волеизъявления данного лица. Отсюда следует, что должник может полагаться и на полученное от такого лица уведомление о переходе права, пусть даже данное лицо к моменту направления этого уведомления уже не было кредитором. Иначе говоря, если должник не был уведомлен о реально состоявшемся первом по очереди переходе права, а был уведомлен лицом, которое он имел основания воспринимать как своего исходного кредитора об иной, конкурирующей уступке, он имеет право полагаться на видимость наличия у того лица, которое было указано в направленном ему первом уведомлении, правомочий на получение исполнения.
Это решение подтверждается и текстом комментируемого пункта. Напомним, что он возлагает риск исполнения должником своего обязательства в адрес не того из цессионариев, к которому при двойной уступке реально перешло право, а тому, кто был указан в уведомлении, на цедента или цессионария, имевших основания знать об уступке, которая состоялась или должна была состояться ранее. Как мы видим, риск не лежит на должнике.
Впрочем, в норме прямо не указано, что риск не лежит на должнике, только если он исполняет обязательство в соответствии с первым по очереди уведомлением. Но это уточнение со всей очевидностью следует из толкования данной нормы в системном единстве с двумя другими примерами защиты видимости права – правилом п. 3 ст. 382 ГК РФ и давно укоренившейся в практике (см. п. 1.14 комментария к ст. 385 ГК РФ) правовой позицией о надлежащем характере исполнения в адрес лица, указанного в направленном исходным кредитором уведомлении, независимо от того, перешло ли такому лицу право в реальности. Все эти три сюжета являются частными случаями защиты доверия должника видимости права.
Вместе с тем указанный подход применим и к ситуации, когда должник, получивший уведомление о переходе права в адрес одного лица, до момента предоставления исполнения этому лицу получает второе уведомление об уступке с указанием другого цессионария. Пункт 2 ст. III.–5:121 Модельных правил европейского частного права решает данную проблему следующим образом: должник вправе и в такой ситуации осуществлять исполнение тому, в отношении кого он получил первое уведомление, и, соответственно, может игнорировать последующее уведомление. Это вполне согласуется с общим решением, выбранным авторами данного документа: ведь согласно той же статье Модельных правил европейского частного права при конкуренции цессионариев само право перейдет к тому, в отношении кого должник был уведомлен первым. Но и в контексте п. 4 комментируемой статьи, реализующей идею защиты видимости кредиторского статуса, решение должно быть аналогичным. После того как должник получит первое уведомление, он должен исходить из того, что его кредитором является указанное в уведомлении третье лицо. Последующие распоряжения и уведомления о переходе права иному лицу, исходящие от первоначального кредитора, должник по общему правилу вправе игнорировать, ведь в его глазах исходный кредитор более не является обладателем требования и не управомочен давать должнику те или иные распоряжения.
Данная норма должна толковаться расширительно. Защита видимости кредиторского статуса у лица, указанного в первом направленном исходным кредитором уведомлении, простирается не только на случай учинения должником платежа, но и на любые односторонние сделки, совершенные в отношении должника лицом, указанным в первом уведомлении, или совершаемые должником в отношении такого лица (например, зачет), а также соглашения, заключенные должником с таким лицом (прощение долга, новация, отступное и т.п.). Если, например, должник согласовал с лицом, указанным в уведомлении, но в реальности не получившим право, отсрочку платежа, это соглашение будет противопоставлено истинному кредитору.
Как представляется, для защиты видимости права в данном контексте не должно иметь значение то, было ли направлено первое, некорректное уведомление в силу порока воли (например, под угрозой принуждения), а также была ли совершенная мнимым новым кредитором с должником, полагающимся на объявленный в этом уведомлении переход, сделка возмездной или безвозмездной (например, прощением долга). Если должник получил уведомление, он вправе рассчитывать на защиту видимости перехода права к указанному в уведомлении лицу. Больше его ничего заботить не должно. Реплицировать все условия защиты видимости права, характерные для защиты добросовестного приобретателя вещи (ст. 302 ГК РФ), нет необходимости: защита видимости права в сценарии преемства в требовании должна осуществляться более интенсивно.
Для аннулирования эффекта первого уведомления и придания силы второму требуется по общему правилу согласие указанного в первом уведомлении лица. Если должник до исполнения получает подтверждение от лица, указанного в первом уведомлении, о том, что он согласен с тем, что право перешло на самом деле не к нему, а к другому претенденту, должник теряет основание полагаться на видимость права и обязан исполнять лицу, указанному во втором уведомлении. Но если такого подтверждения нет, должник по общему правилу может игнорировать претензии конкурирующего цессионария, даже если он получил от цедента извещение об отзыве первого уведомления и новое уведомление с указанием другого цессионария.4.3. Исключения на случай недобросовестности должника
Вышеуказанное правило носит общий характер. Но что, если должник точно узнал или без каких-либо разумных сомнений должен был узнать к моменту платежа о том, что право перешло не к тому, в отношении кого поступило первое уведомление, а к другому лицу? Может ли правило защиты доверия должника видимости принадлежности права лицу, указанному в первом уведомлении, знать исключения для случаев субъективной недобросовестности должника?
Как представляется, в ряде ситуаций такое отступление от общего правила можно обсуждать. Но это должны быть именно исключительные случаи, когда должник точно знал или со всей очевидностью не мог не знать о фигуре нового кредитора. Добросовестный должник в подобной ситуации поостережется осуществлять исполнение в адрес лица, указанного в первом уведомлении, и либо приостановит исполнение, ссылаясь на просрочку кредитора в форме допущения неопределенности в его фигуре, либо депонирует имущество (если речь идет о деньгах или ценных бумагах) у нотариуса на основании п. 1 ст. 327 ГК РФ.