При этом важно понимать, что право на приостановление исполнения и фиксацию просрочки кредитора не может опираться исключительно на факт последовательного получения должником от исходного кредитора двух разных уведомлений о переходе права (и тем более поступление второго извещения не от цедента, а от конкурирующего цессионария). Как уже отмечалось, после первого уведомления должник может и обязан игнорировать любые инструкции об исполнении обязательства (включая уведомления о переходе права), поступающие от прежнего кредитора, который в глазах должника после первого уведомления должен оказываться посторонним в отношении данного требования лицом. Поэтому в таких случаях избежать ответственности за просрочку по иску нового кредитора должник, необоснованно задержавший исполнение со ссылкой на якобы возникшую неопределенность или осуществивший депонирование, не сможет. В то же время, если до момента исполнения появляются весомые и крайне убедительные доказательства того, что право на самом деле перешло к другому лицу, эта информация может лишить должника права полагаться на видимость права и если не вынудить исполнять в адрес конкурирующего цессионария, то хотя бы заявить о приостановлении исполнения до подтверждения перехода права к данному лицу по иску с участием должника или воспользоваться опцией депонирования.
В этом контексте интересен вопрос о значении вступившего в силу судебного акта по спору о принадлежности права. Если, скажем, должник получает от исходного кредитора вначале извещение о переходе права одному цессионарию (А), а через некоторое время извещение того же исходного кредитора о дезавуировании первого извещения и переходе права к другому лицу (Б), и при этом вступил в силу и должнику раскрыт судебный акт по спору о принадлежности права, и в данном акте подтверждается, что право перешло к Б, является ли добросовестной попытка должника исполнить обязательство вопреки всему в адрес А? На месте должника добросовестное лицо либо поверит судебному акту и исполнит в адрес Б, либо приостановит исполнение в ответ на возникновение объективной неопределенности в отношении принадлежности права, либо депонирует деньги или ценные бумаги. Выбор в пользу депонирования или приостановления в такой ситуации может показаться добросовестным, ведь наличие вступившего в силу решения суда не снимает всех рисков, поскольку решение может быть впоследствии пересмотрено в кассации.
Впрочем, вопрос о данном обсуждаемом исключении из правила защиты видимости принадлежности права требования в практике однозначно не прояснен.4.4. Возможность взыскания долга
Правило о защите добросовестного доверия должника видимости перехода права к лицу, указанному в первом пришедшем от исходного кредитора уведомлении, и праве должника исполнить такому лицу, несмотря на то что право перешло в действительности к конкурирующему цессионарию, не означает, что в случае, если должник не осуществляет исполнение ни одному из конкурирующих цессионариев, тот из них, к кому реально перешло право, не сможет присудить должника к исполнению в свою пользу.
В ряде ситуаций, когда для должника возникла объективная неопределенность в фигуре кредитора и он правомерно приостановил исполнение, должник сможет избежать ответственности за просрочку за период до вступления в силу решения суда (ст. 405 и 406 ГК РФ), но новый кредитор может добиться присуждения к исполнению в свою пользу, если докажет в суде, что право перешло именно к нему. В такой процесс должны быть привлечены конкурирующий цессионарий и цедент.4.5. Последствия платежа должника мнимому новому кредитору
Каковы последствия осуществления должником исполнения в адрес того лица, которое на самом деле не стало новым кредитором в сценарии двойной уступки, но которое было указано в первом полученном должником уведомлении? Должник в таком случае защищен от претензий, но согласно комментируемому пункту все неблагоприятные последствия добросовестного предоставления исполнения должника в пользу лица, указанного в первом уведомлении, но не являющегося истинным кредитором, ложатся на «цедента или цессионария, знавших о более ранней уступке». Нельзя сказать, что мысль законодателя изложена ясно и четко.
Как представляется, это положение означает, что цессионарий, к которому на самом деле перешло право, может предъявить иск к тому, кто получил исполнение от должника, с требованием возврата неосновательного обогащения, но такой кондикционный иск должен быть удовлетворен, если будет доказано, что этот ответчик в момент совершения распорядительной сделки, которая должна была перенести ему право, знал о том, что ему уступается право, которое ранее перешло к истцу и более цеденту не принадлежит. В некоторых случаях в дополнение к кондикционному иску истинный цессионарий к недобросовестному мнимому цессионарию может заявить и иск о взыскании убытков. Кроме того, настоящий цессионарий вправе взыскать убытки с цедента, осуществившего двойную уступку и создавшего своим поведением невозможность получения исполнения от должника, а также использовать иные средства защиты на случай нарушения гарантии действительности права (п. 1 и 3 ст. 390 ГК РФ).
Изменится ли решение в ситуации, когда лицо, получившее от должника исполнение, добросовестно (т.е. не знало о более раннем переходе права), и должник тоже добросовестен и платит псевдоцессионарию на основании надлежащего уведомления? Может ли настоящий цессионарий, к которому право перешло раньше, потребовать взыскания с псевдоцессионария полученного неосновательного обогащения? Толкуя обсуждаемую норму ГК РФ от обратного, можно теоретически прийти к выводу о том, что добросовестный псевдоцессионарий подобный риск не несет и защищен от кондикционного иска со стороны истинного цессионария.
В рамках данной интерпретации мы таким витиеватым образом защищаем добросовестное приобретение права от неуправомоченного отчуждателя (срабатывающее при условии фактического платежа добросовестного должника добросовестному приобретателю права). Данное решение позволяет защитить добросовестного цессионария от сценария имитации более ранней фиктивной уступки за счет обратного датирования. Цедент после уступки всегда может «нарисовать» задним числом договор, по которому он якобы уступил право чуть ранее третьему лицу, и далее уйти в банкротство. Взыскание с него убытков в такой ситуации будет бесперспективно, а доказать фиктивность и обратное датирование «нарисованной» уступки нередко затруднительно. В результате, даже получив платеж от добросовестного должника, цессионарий сталкивается с риском того, что в любой момент может появиться некто, кто покажет договор уступки, якобы заключенный таким лицом с цедентом в более раннюю дату, ввиду которого оно является настоящим кредитором, и далее потребует вернуть полученное от должника по иску о неосновательном обогащении. В итоге цессионарий останется ни с чем. Чтобы его защитить, можно предложить применить здесь защиту добросовестного цессионария в сюжете, когда он приобретает требование от цедента, ранее якобы или в реальности уступившего право третьему лицу, если именно этот добросовестный цессионарий был указан в первом пришедшем должнику уведомлении, и вместе с тем данный цессионарий успел получить исполнение от добросовестного должника. По сути, в такой ситуации предлагается защищать добросовестное приобретение права.
Но подобная интерпретация пока в практике не подтверждена. Какой-либо ясности по вопросу о выведении описанного исключения в российской судебной практике пока нет.4.6. Конкуренция кредиторов в ситуации, когда требование не перешло ни к одному из цессионариев
Что произойдет, если цедент заключит несколько обязательственных соглашений об уступке одного и того же требования, но не успеет передать требование (совершить распорядительную сделку цессии) никому из контрагентов? В данном случае в порядке аналогии закона допустимо применить ст. 398 ГК РФ, определяющую нарушение обязанности передать индивидуально-определенную вещь. Спор между цессионариями, претендующими на одно и то же требование, может быть решен следующим образом: приоритет будет отдан тому из цессионариев, кто первым заключил обязательственное соглашение об уступке, а если это невозможно определить – то тому, кто первым предъявил иск о понуждении к уступке права требования. Цессионарий, к которому право не перешло, может отказаться от договора и применить в отношении цедента соответствующие средства защиты (например, в сценарии возмездной уступки воспользоваться иском о возврате уплаченного за право и требованием о возмещении убытков).4.7. Применимость к случаям перехода права в силу закона
Указанные правила могут с необходимыми адаптациями применяться и к переходу права в силу закона. Например, если два претендента на право платят кредитору в режиме интервенции по п. 2 и 5 ст. 313 ГК РФ, желая перехватить требование этого кредитора по просроченному денежному долгу некоего должника и суброгации, право перейдет к тому из них, кто заплатит первым. Но должник может получить от кредитора уведомление о переходе права в адрес другого интервента. Здесь будут применяться вышеуказанные выводы и разъяснения, касающиеся защиты видимости права и доверия должника первому уведомлению.Дополнительная литература к § 1 гл. 24 ГК РФ
Архипова А.Г.Суброгация в личном страховании: сохранение запрета или устранение ограничения? // Вестник экономического правосудия РФ. 2021. № 4. С. 98–119.
Байбак В.В. Обязательственное требование как объект гражданского оборота. М., 2005.
Байбак В.В.Ответственность цедента за действительность уступленных требований. Комментарий к Определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 08.06.2015 № 304-ЭС14-8595 // Вестник экономического правосудия РФ. 2015. № 7. С. 9–13.
Байбак В.В., Ильин А.В., Карапетов А.Г., Павлов А.А., Сарбаш С.В. Комментарий к Постановлению Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 54 «О некоторых вопросах применения положений главы 24 Гражданского кодекса Российской Федерации о перемене лиц в обязательстве на основании сделки» // Вестник экономического правосудия РФ. 2018.