Теоретически можно обсуждать конверсию (переквалификацию) платежа, осуществленного мнимым новым должником в погашение того, что он считал переведенным на него долгом, в платеж третьего лица в счет погашения долга истинного должника (ст. 313 ГК РФ). Если долг не был переведен, значит, тот, кто осуществил реальное предоставление, был не должником, а посторонним третьим лицом. При этом если кредитор принял исполнение в счет погашения обязательства, то вряд ли логично признавать долг непогашенным и восстанавливать обязательство. В таком случае последствием данного платежа будет не его истребование у кредитора, а возникновение у исходного должника обязательства по возмещению возникшего у него в связи с погашением его долга третьим лицом неосновательного обогащения либо переход к третьему лицу требования кредитора по правилам о суброгации (п. 5 ст. 313 ГК РФ).
Надо признать, что в условиях неплатежеспособности исходного должника исполнившему мнимому новому должнику выгоднее требовать возврата предоставленного или его эквивалента от кредитора, а в условиях неплатежеспособности кредитора, наоборот, воспользоваться суброгацией или заявить кондикционный иск к исходному должнику. Но логично ли предоставлять мнимому новому должнику право свободного выбора ответчика?
Аналогичная проблема встает и в сюжете с исполнением обязательства лицом, который выступил в качестве поручителя по недействительному договору поручительства. В п. 47 Постановления Пленума ВС РФ от 24 декабря 2020 г. № 45 предложено предоставить мнимому поручителю, уплатившему кредитору по недействительному договору поручительства, право выбора: «Поручитель, исполнивший требование кредитора по договору поручительства, признанному недействительной сделкой, вправе по своему выбору потребовать возврата полученного по недействительной сделке от кредитора либо возмещения исполненного от должника на основании соглашения между должником и поручителем о выдаче поручительства, а в отсутствие такого соглашения – возмещения от должника в силу исполнения за него обязательства в соответствии со статьей 313 ГК РФ».
Получается, что ВС РФ дает мнимому поручителю право переквалифицировать свой платеж во исполнение своего на самом деле не существующего обязательства по недействительному договору поручительства в платеж третьего лица в счет долга истинного должника по смыслу ст. 313 ГК РФ. Если он делает выбор в пользу переквалификации, долг должника будет считаться погашенным, и у мнимого поручителя останется только право на иск к должнику. Если он заявляет требование о возврате полученного к кредитору, долг должника не будет считаться погашенным, и тогда вернуться к варианту получения удовлетворения за счет истинного должника уже не получится. Видимо, здесь ВС РФ не имеет в виду солидарность обязательств кредитора и исходного должника, а указывает на наличие у мнимого поручителя некоего секундарного права выбора того, с кем он желает состоять в обязательстве, направленном на восстановление своей имущественной массы.
Соображения системной согласованности подталкивают к реализации того же решения и в сценарии с недействительным переводом долга и осуществлением исполнения мнимым новым должником.
Но могут быть выдвинуты сомнения в обоснованности предоставления третьему лицу такого права выбора как в сценарии с поручительством, так и в сюжете с переводом долга, причем могут быть озвучены аргументы в пользу иных, альтернативных решений. Данный вопрос требует дополнительного исследования. Например, представим, что директор общества перевел на общество долг принадлежащей ему компании по кредиту, не согласовав такую сделку с участниками общества по правилам о сделках с заинтересованностью, о чем банк прекрасно знал, и далее директор провел от имени общества платеж в погашение переведенного долга. Поскольку банк субъективно недобросовестен и знал о порочности основания перевода, не было бы справедливо предоставить обществу максимальную защиту, наделив правом требовать возврата уплаченных средств как от банка, так и от исходного должника в солидарном формате (помимо безусловного права требовать возмещения убытков от самого директора)? Зачем в такой ситуации заставлять общество делать выбор?1.8. Переводимый долг
По общему правилу переводиться могут любые долги, вытекающие из гражданско-правовых обязательств. Это могут быть как денежные, так и неденежные долги, как договорные, так и деликтные или кондикционные долги и т.п.
Перевод возможен в отношении задавненного требования, а также требования, вытекающего из натурального обязательства (например, из игры или пари).
При этом с учетом того, что для перевода долга требуется согласие кредитора, переводиться могут даже такие долги, для которых личность должника и его способности имеют существенное значение (например, перевод долга мастера по изготовлению уникального ювелирного украшения на его ученика или коллегу с согласия заказчика). Иногда в таких случаях личность должника имеет определяющее значение, и замена должника в контексте привативного перевода долга неминуемо меняет те или иные характеристики задолженного предоставления, но тем не менее перевод долга с согласия кредитора здесь возможен – просто он может быть сопряжен с некоторым неминуемым изменением условий обязательства (например, места исполнения). Стороны вполне могут обойтись без новирующего эффекта замены должника.
Переводиться может и условный долг на стадии ожидания наступления отлагательного условия. В данном случае новый должник заменяет исходного в правовой связи ожидания наступления условия (о сложном вопросе определения природы этого правового состояния см. комментарий к ст. 327.1 ГК РФ в рамках другого тома серии #Глосса85).
Нет также никаких сомнений, что возможен перевод долга по осуществлению встречного предоставления до получения должником «открывающего» исполнения от кредитора (например, долг по оплате еще не поставленного на условиях отсрочки платежа товара).
Нет препятствий к тому, чтобы охватить соглашением о переводе долга не одно, а несколько четко обозначенных обязательств или определимых обязательств, которые связывают должника с конкретным кредитором. В принципе, нет препятствий к согласованию перевода всех долгов, которые имеются у должника перед данным кредитором.
При условии делимости предмета обязательства стороны могут согласовать частичный перевод долга. Например, при частичном привативном переводе образуется долевая пассивная множественность должников, а при частичном кумулятивном переводе может возникать солидарная множественность в отношении части долга.
Дополнительное требование о выплате уже начисленных или подлежащих начислению в будущем регулятивных процентов за пользование капиталом также может быть переведено в привативном или кумулятивном формате.
Ничто не препятствует сторонам договориться о переводе в кумулятивном или привативном формате уже созревшего долга по уплате сумм начисленных договорных санкций (неустойки, процентов годовых) или долга по возмещению убытков в связи с состоявшимся нарушением с сохранением за изначальным должником единоличного долга по основному обязательству (п. 21 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 30 октября 2007 г. № 120). То же и в случае кумулятивного перевода долга по подобным дополнительным охранительным обязательствам в связи с возможным будущим нарушением.
Но переводимость любых долгов – это лишь общее правило. В ряде случаев закон запрещает перевод долга. Например, п. 7 ст. 448 ГК РФ запрещает перевод долга из договора, заключенного на обязательных торгах. Впрочем, указанная норма явно имеет в виду только привативный перевод. Запрещать кумулятивный перевод, направленный на образование солидаритета, в данной ситуации бессмысленно.
Также в силу ст. 83 Закона об исполнительном производстве невозможен перевод долга, корреспондирующего арестованному праву требования.
Более того, в ряде случаев невозможность привативного перевода долга может вытекать из существа обязательства, в рамках которого личность должника имеет настолько принципиальное значение, что даже согласие кредитора не позволяет перевести долг. Например, логично ставить вопрос о запрещении привативного перевода долга по алиментам или по иным выплатам, направленным на обеспечение содержания гражданина (кумулятивный перевод в подобной ситуации сомнений не вызывает), если такой перевод касается начислений за будущие периоды.
Выше отмечалось, что перевод созревших охранительных долгов (например, по погашению возникших убытков) вполне возможен, но спорным может быть также вопрос о возможности привативного перевода долга по уплате неустойки, мораторных процентов или убытков за возможное в будущем нарушение без перевода основного долга: такой перевод фактически исключает ответственность должника за нарушение, в связи с чем в некоторых правопорядках считается противоречащим существу названных санкций и ставится под сомнение. Действительно, подобная сделка сделает для должника по основному обязательству нарушение фактически безнаказанным, поскольку он не будет за него отвечать. Есть основания думать о том, что такая сделка ничтожна в той степени, в которой она касалась установленной в законе (убытки, законная неустойка, мораторные проценты) ответственности, которую невозможно исключить или ограничить на будущее в силу соглашения сторон. В той степени, в которой договор может в принципе освободить должника от ответственности на будущее, a fortiori нет возражений против изолированного перевода еще не созревшего долга по таким условным охранительным обязательствам на третье лицо. Но если свобода исключения ответственности ограничена (а это касается в силу п. 4 ст. 401 ГК РФ договорной ответственности за умышленное нарушение, а также в силу п. 2 ст. 400 ГК РФ ответственности коммерсанта за любое нарушение по потребительскому договору), то с точки зрения системной согласованности следует блокировать и любые сделки, которые заранее в привативном формате переводят на третье лицо ответственность за возможные будущие нарушения. Сделка привативного перевода такой ответственности может быть совершена не ранее факта нарушения основного обязательства и созревания условий для привлечения исходного должника к ответственности.