В-третьих, сложность возникает, если после нарушения и материализации убытков (например, гибели принадлежащей кредитору вещи, несения им тех или иных расходов) возникает второе обстоятельство, которое самостоятельно спровоцировало бы те же или бóльшие убытки истца.
Например, наниматель жилого дома по неосторожности причинил ущерб мебели, что провоцирует возникновение у наймодателя убытков в виде утраты или повреждения его имущества, но через пару дней дом сгорает без вины со стороны нанимателя. Очевидно, что, даже если бы нарушение нанимателя не состоялось, данная мебель все равно бы сгорела (вместе с домом). Решение этого вопроса неочевидно и вызывает дискуссии.
В-четвертых, иногда налицо ситуация, когда одни и те же убытки могли возникнуть в результате нарушения одного из нескольких лиц, убытки фактически возникли, очевидно, что кто-то из них точно совершил нарушение, но установить точно, кто это, невозможно, или установлено, что оба допустили те или иные нарушения, но невозможно установить, чье нарушение спровоцировало возникновение убытков (проблема альтернативной причинной связи).
Представим, что два или более контрагента, привлеченных заказчиком, могли спровоцировать своим нарушением обнаруженный в здании дефект, в результате которого у заказчика возникли убытки на его устранение, но точно определить, кто из них допустил соответствующее нарушение, невозможно.
Если заказчик привлекал разных подрядчиков самостоятельно и те между собой не связаны и действовали абсолютно автономно, возложение на них солидарной ответственности в ситуации, когда не установлено, кто из них в принципе допустил нарушение, вызывает сомнения. Перекладывать на одного из подрядчиков, который, возможно, не допускал никаких дефектов при выполнении работ, ответственность за нарушение, которое, вероятно, допустил другой подрядчик, не вполне справедливо. Да, в порядке регресса возместивший убытки подрядчик сможет взыскать все уплаченное с другого подрядчика, если в рамках регрессного спора будет установлено, что дефект был допущен последним. Но если атрибуцию дефекта не удалось определить в исходном споре по иску заказчика, вполне вероятно, что это не получится сделать и в рамках рассмотрения регрессного иска. В итоге в такой ситуации уплативший убытки заказчика подрядчик, скорее всего, сможет возместить за счет другого подрядчика не более половины уплаченного. Более того, второй подрядчик может впасть в банкротство, и возместивший убытки заказчика подрядчик вообще окажется у разбитого корыта, несмотря на то что, вполне возможно, никакого нарушения он не допускал. Впрочем, данный вопрос остро дебатируется.
Но если потенциальные нарушители действовали в тесной коллаборации, обслуживая заказчика, логично все-таки остановить свой выбор на солидарной ответственности. Здесь было бы логично возложить на них солидарную ответственность за убытки, даже если не установлено, что кто из них допустил нарушение (данный вопрос рассматривался в деле, по которому было вынесено Определение СКЭС ВС РФ от 3 февраля 2022 г. № 305-ЭС20-15238).
Что, если два привлеченных заказчиком лица действовали автономно, но установлено, что каждый из них допустил то или иное нарушение условий договора (например, привлеченный заказчиком поставщик материалов поставил некачественный материал, а подрядчик выполнял работы в дождливую погоду вопреки соответствующим требованиям), а неопределенность касается только того, какое из таких нарушений спровоцировало возникновение обстоятельства, в связи с которым у заказчика возникли убытки (например, образование трещины в кирпичной кладке). В подобной ситуации, если невозможно установить, чье конкретно нарушение спровоцировало появление трещины, но установлено, что она могла возникнуть по причине одного из этих двух нарушений или их сочетания, солидарная ответственность представляется наилучшим решением. Допустив нарушения, каждый из таких должников создает риск причинения убытков и уже не может ссылаться на отсутствие доказательств того, что именно его нарушение спровоцировало трещину. После погашения убытков кредитора одним из таких должников он сможет попытаться возместить часть уплаченного или даже все уплаченное за счет другого должника в порядке регресса.
Приведем еще один пример рассматриваемой ситуации: доказано, что две фармацевтические компании выпускали препарат под единой торговой маркой; далее было установлено, что препарат не является безопасным и не должен был поступать в аптеки; у гражданина, употреблявшего его, ухудшилось здоровье, но он не может установить, таблетки какой из двух компаний он приобретал и употреблял (вряд ли кто-то рассматривает имя производителя на упаковке лекарств и сохраняет чеки и те самые упаковки). Справедливо ли оставить пострадавшего без возмещения, держа в уме, что вина в выпуске некачественного препарата обеих компаний доказана, причинная связь между употреблением препарата и вредом здоровью истца тоже, и непроясненным остается лишь то, чьи конкретно таблетки принимал истец? Напрашивается отрицательный ответ. Логично привлечь компании к солидарной ответственности с последующей регрессной «раскладкой» пропорционально доле рынка данного препарата, которую занимал каждый из них. Может также обсуждаться вариант долевой ответственности с определением долей пропорционально доле рынка, которую занимает каждая из компаний.
Ситуация с альтернативной причинной связью возникает и тогда, когда к убыткам могли привести как противоправные действия ответчика (но могли и не привести), так и некие внешние обстоятельства или даже поведение самого истца, но установить точно истинную причину затруднительно. Например, у человека возник рак легких, как он считает, в результате работы на производстве с небезопасными условиями труда, и действительно доказано, что такие условия труда резко повышают риск ракового заболевания, но истец также был заядлым курильщиком, что повышает риск данного заболевания в той же степени. Два этих фактора являются потенциальными самостоятельными причинами вреда, но достоверно установить, возникло бы заболевание при отсутствии одного из факторов, затруднительно. Нередко обсуждается такое решение, как снижение объема ответственности по принципу распределения между истцом и ответчиком риска возникновения убытков.
Сложная ситуация возникает и тогда, когда несколько ответчиков, являющихся потенциальными причинителями вреда, сталкиваются с деликтным иском нескольких пострадавших; при этом доказать, кому из них кем конкретно из ответчиков был причинен вред и был ли причинен вред каждым из них в отдельности, не представляется возможным.
По всем описанным выше и ряду иных подобных вопросов причинности идут жаркие споры в правовой науке разных стран, а суды занимают различные позиции. Обсуждаются подобные ситуации и в российской науке и судебных решениях, но однозначного ответа на большинство таких вопросов пока на уровне практики ВС РФ нет. В рамках настоящего комментария не представляется возможным погрузиться во все эти вопросы сколько-нибудь глубоко. Наша задача состоит лишь в том, чтобы показать, что применение теста на объективную причинность – это далеко не самое простое предприятие, и здесь суды и ученые вынуждены уходить в область политики права, учитывать соображения справедливости, обеспечения превенции и нередко даже экономической эффективности.1–4.17.2. Есть ли пределы вменения убытков, находящихся в объективной причинной связи с нарушением?
Вывод о наличии объективной причинно-следственной связи позволяет выявить то, что нарушение (или иное обстоятельство, являющееся основанием для возмещения) было необходимым условием возникших убытков, т.е. объективно спровоцировало такие убытки. Но даже если данная объективная причинность определена с учетом применимого стандарта доказывания, это само по себе не значит, что убытки должны взыскиваться.
Нарушение может быть необходимым условием убытков (т.е. установлено, что, не случись данное нарушение, эти убытки бы не возникли), но далеко не всегда оно будет достаточным условием для возникновения таких убытков. На возникновение убытков могут оказывать влияние множество иных дополнительных обстоятельств, которые имели место до нарушения или произошли после (обстоятельств, характеризующих пострадавшего, особенности его деятельности, предшествующие или последующие случайности, действия третьих лиц и др.). Если бы не данное нарушение, эти обстоятельства сами по себе не привели бы к убыткам (иначе мы бы имели осложнение объективной связи, о котором говорилось выше), но, не будь этих дополнительных обстоятельств, убытки бы не возникли.
Например, если арендодатель нарушил договор и неправомерно выселил арендатора из помещения, арендованного под сборочный цех, арендатор мог потерять не только доход от коммерческой деятельности на период поиска нового помещения, но и доходы за период куда более длительный в связи с необходимостью переоформления лицензии, в которой было указано прежнее помещение, получения разрешений от санитарной или пожарной инспекций, причем этот период мог сильно затянуться по причине отсутствия подходящих помещений на рынке или в силу неправомерного отказа соответствующих органов в переоформлении лицензии или разрешений. Более того, на период простоя у арендатора исчезли доходы, и у него не было средств платить заработную плату сотрудникам, что привело к увольнению главного инженера, на замену которому пришлось искать нового сотрудника, предлагая более высокую зарплату… Список возможных последствий можно продолжать. В данных условиях необходимо удостовериться в том, справедливо и целесообразно ли взыскать все эти убытки, учитывая, что у каждого из таких видов убытков, расходящихся как круги на воде от факта нарушения, помимо самого нарушения есть еще свои собственные причины.
В подобных ситуациях можно различить те дополнительные причины, которые а) возникали уже после нарушения и, встраиваясь в ход событий, формировали ту самую причинную связь между нарушением и у