бытком, а также б) имелись уже до нарушения, сами по себе убытки вызвать не могли, но в сочетании с нарушением предопределили их возникновение.
В первой ситуации заявляет о себе проблема отдаленности убытков. Любое действие или бездействие порождает сколь угодно длинные причинно-следственные цепочки и отдаленные последствия. Нарушение запускает одно последствие, оно, в свою очередь, влечет следующее и т.д. Каждое новое последствие предопределяется не только исходным нарушением, но и некими иными обстоятельствами, без которых это новое последствие бы не возникло.
Так, например, сбой в работе поставленного на автомобильный завод оборудования может привести к простою сборочного конвейера, а это, в свою очередь, а) к наложению на завод штрафов со стороны покупателя, который закупал производимые на заводе автомобили, в связи с неспособностью завода вовремя отгрузить автомобили, б) отказу покупателей от заключенных с заводом договоров поставки автомобилей и взысканию убытков в виде абстрактной ценовой разницы, в) включению завода в реестр недобросовестных поставщиков и упущенной выгоде от невозможности сбыта своей продукции по госзаказу. Все эти негативные последствия нарушения, вероятно, не возникли бы, не будь договор нарушен. Но у каждого очередного последствия исходного нарушения по мере отдаления от самого нарушения появляются свои собственные причины. Исходное нарушение для таких последствий является необходимой, но не достаточной причиной. Например, штраф был наложен на завод, поскольку он его согласовал в договоре со своим покупателем, тот решил его взыскать, а суд не снизил его размер. Чтобы наступило такое последствие, как взыскание с завода убытков за срыв контракта и попадание завода в реестр недобросовестных поставщиков, завод должен был решить сбывать продукцию именно государственным заказчикам, а госзаказчик в ответ на просрочку в поставке автомобилей должен был отказаться от договора, но он ведь мог этого не делать и подождать некоторое время.
Означает ли это, что все такие убытки, возникающие в результате наступления очередного последствия, кредитор вправе взыскать с должника? Очевидно, что должен быть установлен какой-либо предел, найден баланс интересов сторон, иначе экономическая или любая иная деятельность становилась бы непредсказуемо рискованной. Сказать, что взыскиваются лишь те убытки, для которых нарушение было не только необходимым, но и достаточным условием, невозможно, поскольку это исключит взыскание большинства из них, ведь чаще всего у убытков имеются и дополнительные условия возникновения. Но в то же время предел вменения таких убытков по мере их отдаления и осложнения дополнительными причинами должен быть найден. Если нарушение является необходимым, но не достаточным условием возникновения убытков, логично задуматься над пределами их вменения. Иначе на должника будут возложены колоссальные риски возникновения сколь угодно непредсказуемых последствий любого неосторожного нарушения своих обязательств.
Вторая же ситуация налицо тогда, когда дополнительной причиной убытков является некое обстоятельство, которое предшествовало нарушению. Убытки могут быть прямым и непосредственным следствием нарушения, и говорить об их отдаленности сложно, но возникновение таких убытков может быть абсолютно непредсказуемым, нетипичным последствием подобного нарушения, поскольку их возникновение, помимо самого нарушения, обусловлено спецификой деятельности кредитора, особенностями его личности, необычными целями вступления в договор, предшествующими фактами личной или хозяйственной жизни кредитора и т.п. Даже если нарушение является непосредственной причиной убытков, тип и размер последних в силу неких предшествующих специфических обстоятельств могут быть настолько необычными и высокими, что нарушитель просто не был в состоянии представить себе столь драматические последствия своего нарушения. Это также может провоцировать сомнения в справедливости возложения риска возникновения таких убытков на нарушителя.
Например, представим, что из-за нарушения субарендатором условий использования предмета субаренды арендатор вынужденно допустил нарушение своих собственных симметричных обязательств перед арендодателем; вместе с тем к данному моменту арендатор и вне всякой связи с деятельностью субарендатора уже допустил четыре похожих нарушения, но после этого пятого арендодатель потерял терпение и воспользовался своим правом на отказ от договора, которое было обусловлено в контракте пятью нарушениями порядка использования имущества. Объективно это пятое для арендатора и первое для субарендатора нарушение порядка использования имущества спровоцировало расторжение договора аренды и, возможно, колоссальные убытки для арендатора, но трудно отрешиться от того, что такая бизнес-катастрофа не произошла бы, если бы ранее без участия субарендатора не накопился определенный фактический состав. Или представим ту же ситуацию с субарендой, но с той особенностью, что это было разовое нарушение как для субарендатора, так и для арендатора, однако арендодатель тем не менее расторг договор аренды, поскольку в последнем было согласовано такое неожиданное условие, как право на расторжение договора по причине хотя бы и разового нарушения условий использования имущества. Да, убытки арендатора здесь находятся в объективной причинной связи с нарушением договора субарендатором, но они не произошли бы, не согласуй ранее арендатор с арендодателем столь нестандартно жесткое условие о расторжении договора.
Допустим также, что поставщик просрочил поставку некоего агрегата в согласованное место, и это спровоцировало возникновение у покупателя колоссальных убытков, размер которых превышает стоимость самого агрегата. Причиной является то, что покупатель заказывал этот агрегат для выставки, на которой планировалась презентация с его использованием, и задержка поставки на день сорвала все это мероприятие. Здесь такие значительные убытки напрямую предопределены просрочкой, но трудно отрешиться от того факта, что их взыскание несправедливо.
Обе эти взаимосвязанные проблемы взывают к поиску критерия ограничения вменения убытков.1–4.17.3. Возможные решения проблемы вменения убытков
К сожалению, в российском праве до сих пор ясной доктрины, определяющей пределы вменения убытков, которые формально проходят тест sine qua non, не сложилось.
В некоторых странах (например, во Франции) для отсечения слишком отдаленных или прямых, но абсолютно неожиданных убытков в рамках ответственности за нарушение договора применяются два взаимосвязанных ограничителя. Во-первых, для ограничения слишком отдаленных убытков применяется правило о том, что взыскиваются только те убытки, которые являются прямым и непосредственным следствием нарушения. Те убытки, которые хотя и находятся в объективной связи с нарушением, но настолько отдалены и зависят от стольких дополнительных причин, что их трудно назвать прямым и непосредственным следствием нарушения, не взыскиваются, причем независимо от формы вины (ст. 1231-4 ГК Франции). Согласно классическому примеру, который приводил в XVIII в. Робер Потье, даже если торговец осознанно продал больное животное фермеру, он должен вернуть цену, а также возместить стоимость других животных покупателя, которые заразились и погибли, но покупатель не может требовать возмещения убытков, вызванных тем, что из-за гибели всего скота он потерял возможность возделывать землю, что привело к потере дохода и аресту его собственности за долги.
Во-вторых, в любом случае, даже если убытки являются прямым следствием нарушения и не являются слишком отдаленными, они не взыскиваются, когда в силу специфических обстоятельств (в том числе имевших место до нарушения) они настолько необычайны, что ни сам должник фактически не предвидел, ни разумное лицо на месте должника с учетом той информации, которая была доступна или должна была быть доступна должнику, не предвидело бы такие драматические последствия своего возможного нарушения в момент заключения договора. Исключением являются случаи умышленного или грубого неосторожного характера нарушения, при которых взыскиваются даже и непредвидимые убытки, если те являются прямым и непосредственным следствием нарушения (ст. 1231-3 ГК Франции). Правило о предвидимости защищает должника от необычайно высоких убытков, о риске возникновения которых в случае своего нарушения он не знал и не мог знать при заключении договора, и тем самым стимулирует кредитора раскрывать такие нестандартные риски при заключении договора, дабы должник мог адекватно оценить риски вступления в контракт, выбрать адекватный данным высоким рискам уровень мер заботливости и усилий по обеспечению надлежащего исполнения и отразить эти повышенные усилия в цене договора.
Критерий предвидимости как дополнительный ограничитель был на основе интерпретации источников римского права предложен французскими цивилистами XVI–XVIII вв. (в том числе Робером Потье), под влиянием их работ закреплен в ГК Франции, а затем был в XIX в. реципирован правом штатов США и английским правом. Сейчас данный подход закреплен в международных актах унификации частного права (ст. 7.4.4 Принципов УНИДРУА, ст. III.–3:703 Модельных правил европейского частного права, ст. 74 Венской конвенции 1980 г.). При этом английское право исключения на случай умысла и грубой неосторожности не делает в силу в целом более либерального отношения к умышленным нарушениям договора и ограничивает взыскание непредвидимых убытков даже в случае умышленного нарушения.
В целом, как представляется, в рамках такой системы потребность в наличии двух ограничителей (тест на отдаленность и тест на предвидимость) отсутствовала бы, если бы не делалось исключение для применения теста на предвидимость для ситуаций умысла и грубой неосторожности. Если убытки были вполне предвидимы, это снимает вопрос об отдаленности, и они взыскиваются; если же убытки непредвидимы, то также неважно, какова степень отдаленности, поскольку и прямые убытки в случае их непредвидимости не взыскиваются. Но введение исключения для умысла и грубой неосторожности заставляет использовать резервный ограничитель, дабы не обрушить на голову должника, нарушившего обязательство умышленно или в силу грубой неосторожности, сколь угодно отдаленные последствия нарушения.