Также стоит отметить, что судебная практика почему-то блокирует начисление процентов годовых на сумму не внесенных вовремя предоплаты или аванса (подробнее см. комментарий к ст. 395 ГК РФ). Теоретически это открывает возможность взыскания в такой ситуации мораторных убытков в размере инфляционных потерь. Например, если покупатель задержал внесение предоплаты на полгода, и тем самым момент осуществления обмена был смещен на данный срок, а за данный период инфляция «съела» 5% от соответствующей суммы, можно обсуждать взыскание инфляционных убытков. Впрочем, указанную проблему проще было бы просто не порождать: есть большие сомнения в логичности блокирования начисления мораторных процентов на сумму не внесенной вовремя предоплаты.
Также остается отметить, что в некоторых ситуациях, когда суд присуждает к возмещению будущих убытков (например, при присуждении к уплате возмещения у потерпевшего выпадающих в будущем доходов в связи с утратой трудоспособности), защиту от инфляции обеспечивает механизм индексации, предусмотренный в ст. 318 ГК РФ (подробнее см. комментарий к данной статье в рамках другого тома серии #Глосса102).1–4.19.2. Ставка дисконтирования
Фактор инфляции может учитываться при взыскании убытков и в ином ракурсе. Когда пострадавшему присуждают выпадающие будущие доходы в составе упущенной выгоды, он здесь и сейчас (при условии исполнения решения суда без задержек) получает суммы, которые он, не случись нарушение, получил бы, возможно, намного позднее. При этом с учетом инфляции те будущие доходы имели бы меньшую покупательную способность. То же и при присуждении предстоящих расходов, когда суд взыскивает с нарушителя сумму, которую кредитор должен будет понести в будущем. Если суду при вынесении решения очевидно, что разрыв во времени между моментом «авансирования» таких убытков и моментом, когда данные убытки материализовались бы, значителен, трудно игнорировать фактор инфляции. Иначе это будет приводить к получению кредитором в результате получения номинального значения будущих убытков сверхкомпенсации.
Чтобы исправить ситуацию, как минимум по общему правилу необходимо применение ставки дисконтирования и уменьшения суммы присуждаемых убытков с учетом ожидаемой инфляции. Данная проблема особенно остро встает при взыскании убытков при срыве долгосрочного договора и взыскании убытков по ст. 393.1 ГК РФ в виде конкретной или абстрактной ценовой разницы (подробный разбор проблемы дисконтирования в контексте этой ситуации см. в комментарии к п. 1 ст. 393.1 ГК РФ).
Иначе говоря, здесь возникает проблема, схожая с вопросом о зачете выгод к убыткам (compensatio lucri cum damno), о котором речь шла в п. 1–4.10 комментария к настоящей статье. Применение ставки дисконтирования выглядит как вполне адекватное решение этой проблемы103.1–4.20. Валюта обязательства по возмещению убытков и проблема волатильности курсовой конъюнктуры1–4.20.1. Курс пересчета убытков, понесенных в иностранной валюте
Обязательство по возмещению убытков носит денежный характер. По умолчанию денежные обязательства между резидентами РФ номинируются и погашаются в российских рублях (ст. 140, 317 ГК РФ). Расчеты между резидентами в иностранной валюте допускаются только в случаях, специально предусмотренных в законе; при этом Федеральный закон от 10 декабря 2003 г. № 173-ФЗ «О валютном регулировании и валютном контроле» таких исключений для обязательств по возмещению убытков не содержит. Соответственно, требования о возмещении убытков одного российского резидента к другому должны быть выражены в рублях. Из этого следует, что, даже если лицо в связи с нарушением своего права или наступлением иных обстоятельств, дающих ему право на возмещение убытков, понесло расходы в иностранной валюте (например, экспортер в связи с непоставкой ему российским производителем продукции сорвал сроки экспортной поставки данной продукции иностранному конечному покупателю и выплатил такому покупателю штраф в иностранной валюте) или упустило возможность получить некий валютный доход, это лицо вправе рассчитывать на получение от ответчика не иностранной валюты, а рублей.
Здесь возникает вопрос о том, по какому курсу осуществлять пересчет валютных расходов или упускаемых валютных доходов в рубли. Возможным решением здесь было бы взыскание соответствующей суммы иностранной валюты с пересчетом в рубли на момент добровольного погашения убытков либо – в случае судебного взыскания – на день обращения в суд или присуждения с опорой на п. 3 ст. 393 ГК РФ.
Теоретически на случай судебного присуждения убытков, понесенных исходно в валюте, но подлежащих погашению в рублях, можно рассмотреть и альтернативное решение – допущение по просьбе истца взыскания убытков с номиналом в валюте, но с пересчетом в рубли на момент исполнения судебного решения. Это позволит истцу минимизировать риски курсовых колебаний.1–4.20.2. Валюта охранительного долга по возмещению убытков по обязательству с участием нерезидента
Несколько другая ситуация возникает в тех случаях, когда обязательственное правоотношение по возмещению убытков связывает резидента и нерезидента. Здесь ст. 6 Федерального закона от 10 декабря 2003 г. № 173-ФЗ «О валютном регулировании и валютном контроле» допускает расчеты в иностранной валюте. Соответственно, теоретически мыслимо погашение убытков, возникших изначально в валюте, в той же иностранной валюте. Согласно абзацу первому п. 32 Постановления Пленума ВС РФ от 22 ноября 2016 г. № 54, «[т]ребование о взыскании денежных средств в иностранной валюте, выступающей валютой платежа, подлежит удовлетворению, если будет установлено, что в соответствии с законодательством, действующим на момент вынесения решения, денежное обязательство может быть исполнено в этой валюте (статья 140 и пункты 1 и 3 статьи 317 ГК РФ)»; в этом случае «[в]зыскиваемые суммы указываются в резолютивной части решения суда в иностранной валюте». Если у ответчика нет валютных счетов, пристав-исполнитель будет обращать взыскание на денежные средства на рублевых счетах ответчика или иное его имущество.
Как представляется, в контексте договорных споров валюта, в которой погашаются убытки, должна соответствовать той валюте, в которой стороны правомерно договорились производить расчеты по договору. Если сами убытки возникли в виде расходов или упускаемой выгоды в иной валюте, такие убытки должны быть пересчитаны по соответствующему курсу в валюту договора. Вопрос о моменте определения курса пересчета должен здесь решаться на основе того же правила, которое применимо к пересчету валютных убытков в рублевое притязание по их возмещению104.1–4.20.3. Валютная оговорка
Если долг номинирован и подлежит погашению в рублях, колебания курса рубля по отношению к той или иной иностранной валюте (т.е. внешней ценности денег) значения не имеют. Падение курса рубля само по себе не приводит к росту объема денежного обязательства по возмещению убытков. Обратное можно помыслить, если будет доказано, что кредитор с большой вероятностью перевел бы рублевые средства, получи он их от должника вовремя, в иностранную валюту и не понес бы финансовые потери от девальвации рубля (например, когда кредитор – это иностранная компания или дочернее предприятие иностранной компании и держит свободные денежные остатки в иностранной валюте).
Но особая ситуация может иметь место в случае наличия в договоре валютной оговорки (ст. 317 ГК РФ), согласно которой размер денежного долга, за исключением установленных в законе запретов, может определяться через указание на ту или иную сумму иностранной валюты, но платежи предполагаются в рублях с пересчетом по тому или иному курсу (по умолчанию в силу ст. 317 ГК РФ это курс ЦБ РФ на момент платежа). Данная оговорка защищает кредитора от девальвации рубля в отношении основного денежного обязательства, но не означает ли ее наличие в контракте, что она применима к любым расчетам по договору, и в том числе к возмещению убытков? Теоретически мыслима такая конструкция, в рамках которой изначально понесенные в рублях убытки переводятся в валютный эквивалент по курсу их возникновения, а далее должник обязан погасить убытки в размере, соответствующем этой валютной сумме, с пересчетом в рубли по курсу на момент платежа. Но вряд ли ее можно подразумевать. Подобная сложная конструкция, видимо, вполне законна в тех случаях, когда стороны ее прямо согласовали. Но при отсутствии такой расширенной валютной оговорки, охватывающей не только уплату цены договора, но и обязательства по возмещению убытков, вряд ли эта конструкция может применяться.
Сложнее выглядит ситуация, когда при наличии в договоре валютной оговорки убытки взыскиваются, что называется, на будущее время. Например, долгосрочный договор аренды, содержащий валютную оговорку, прекращен вследствие нарушений арендатором обязательства по уплате арендной платы. В связи с этим арендодатель в силу ст. 393.1 ГК РФ может требовать возмещения либо ценовой разницы между прекращенным договором и замещающим договором аренды (п. 1 ст. 393.1 ГК РФ), либо разницы в цене прекращенного договора аренды и текущими арендными ставками в отношении аналогичных объектов (п. 2 ст. 393.1 ГК РФ). Какой же валютный курс в таком случае следует использовать при расчете компенсации за срыв договорной программы за годы вперед? Определение данного курса необходимо, поскольку образовавшаяся конкретная или абстрактная ценовая разница номинируется в иностранной валюте, но погашаться должна в рублях, и при этом мы не знаем, какой курс будет в будущем на даты, когда арендатор вносил бы соответствующие платежи в счет арендной платы, если бы договор не был расторгнут, а следовательно, мы точно не можем определить, каков рублевый размер возникающих убытков, поскольку неизвестно, какой курс будет иметь место на соответствующие даты в будущем.
Здесь возможны, например, следующие решения: 1) курс на дату заключения замещающего договора аренды (если он был заключен); 2) курс на дату прекращения нарушенного договора (если взыскиваются убытки на основании п. 2 ст. 393.1 ГК РФ, определенные на основе абстрактной разницы между ставкой прекращенного договора аренды и среднерыночными ставками); 3) курс на дату добровольного погашения, а при судебном взыскании – на дату предъявления иска или присуждения убытков (с опорой на п. 3 ст. 393 ГК РФ).