Если в предмет обязательства входит воздержание от совершения определенных действий (например, не конкурировать, не разглашать конфиденциальную информацию и т.п.) и должник начинает вести себя вопреки такому негативному обязательству, кредитор может обратиться за подобным судебным запретом.
В комментируемой норме закреплены два механизма защиты: один заключается в пресечении (прекращении на будущее) начавшегося длящегося нарушения, другой – в предупреждении нарушения путем остановки действий, которые еще не привели к нарушению права, но создают реальную угрозу (опасность, риск, вероятность) данного нарушения.6.1. Реактивный иск о пресечении
Такой способ защиты, как пресечение действий, нарушающих право истца (реактивный иск о пресечении), может применяться, когда ответчик допускает длящееся нарушение прав истца в форме некоего активного длящегося поведения, и истец хочет остановить это поведение и тем самым прекратить длящееся нарушение своего права.
Указанный способ защиты имеет общее значение для всего гражданского права и охватывает собой более частные способы. Так, например, требование обладателя вещного права об устранении всяких нарушений права, не соединенных с лишением владения (негаторный иск), в ряде случаев представляет собой иск о пресечении нарушающего право истца поведения ответчика (ст. 304 ГК РФ; см. также п. 45–49 Постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. № 10/22 и Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 15 января 2013 г. № 153). Удовлетворяя иск об устранении нарушений права, не связанных с лишением владения, суд запрещает ответчику совершать определенные действия.
Нарушено может быть не только абсолютное право (например, неимущественное право в отношении соответствующего нематериального блага на неприкосновенность частной жизни, нарушаемое незаконным сбором или хранением тех или иных персональных данных истца), но и обязательственное право (например, право франчайзи в рамках договора франчайзинга требовать от правообладателя воздержания от конкурирования с ним на той или иной территории). Комментируемая норма говорит именно о последней ситуации.
Применение данного способа защиты не считается привлечением к ответственности в тесном смысле и не требует наличия всех условий этого. Российское законодательство придерживается того подхода, что отсутствие вины нарушителя не освобождает его от обязанности прекратить нарушение прав, а также не исключает применение в отношении нарушителя таких мер, как пресечение действий, нарушающих право. Наличие указанных в п. 1–3 ст. 401 ГК РФ оснований освобождения от ответственности влияет на меры ответственности в тесном смысле (взыскание убытков, неустойки и т.п.).
От ответчика посредством подобных исков требуется перестать совершать какие-либо действия (в том числе перестать препятствовать истцу в совершении им каких-либо действий). В этом состоит основное отличие такого иска от требования о присуждении к исполнению обязанности в натуре. В случае с иском о пресечении при его удовлетворении суд адресует ответчику запрет на совершение тех или иных действий, в то время как при удовлетворении судом иска о понуждении к исполнению в натуре суд обязывает должника совершить те или иные активные действия.
Границу между этими требованиями можно проиллюстрировать на следующем примере. Так, нарушение права или создание угрозы такого нарушения часто состоят в ведении ответчиком деятельности с отступлением от установленных в позитивном праве или условиях сделки правил ее осуществления. В таком случае пресечение подобных нарушений будет заключаться в понуждении ответчика к прекращению неправомерной деятельности, но если ответчик просто прекратит всякую деятельность, это будет также означать исполнение судебного решения. Потому если в цели истца входит не просто прекратить неправомерную деятельность ответчика, а понудить ответчика вести ее как-то иначе, то ему следует предъявлять иск о понуждении к исполнению обязанности.6.2. Превентивный иск о пресечении
Второй вариант иска о пресечении (превентивный иск о пресечении) используется с целью исключить возникшую реальную угрозу нарушения в будущем, пока она не реализовалась и не привела к нарушению прав. При заявлении подобного требования защищается не право, а охраняемый законом интерес. Когда участник гражданского оборота сталкивается с действиями другого участника, которые создают риск (опасность) нарушения права в будущем, наличного нарушения еще нет, и произойдет ли оно – достоверно неизвестно.
В качестве частного случая данного способа защиты следует рассматривать требование о запрещении деятельности, создающей опасность причинения вреда в будущем: речь идет об иске о воспрещении (прогибиторный иск), упомянутом в ст. 1065 ГК РФ. Комментируемый же пункт касается другой вариации заявления такого иска в сценарии создания угрозы нарушения негативного обязательства.
В одном деле в качестве требования о пресечении действий, нарушающих право или создающих угрозу его нарушения, расценено требование абонента (потребителя) о признании незаконными действий энергоснабжающей организации (поставщика), выразившихся в уведомлении абонента о предстоящем ограничении режима потребления электроэнергии. ВС РФ подчеркнул, что выбранный истцом способ защиты является надлежащим, направлен на устранение угрозы правам истца и предупреждение вредных последствий таких действий, а обоснованность уведомления ответчиком истца входит в предмет исследования и оценки судов по заявленному истцом требованию и служит внесению определенности в отношения сторон. При этом, как уточнил Суд, право абонента на оспаривание действий поставщика по основаниям, предусмотренным антимонопольным законодательством, не исключает выбранного им способа защиты (см. Определение СКЭС ВС РФ от 15 апреля 2019 г. № 306-ЭС18-20653).
Доктрина и практика еще в XIX в., а вслед за ними и законодательство большого количества правопорядков пришли к осознанию необходимости активизировать защитный потенциал государства на этапе, когда право истца еще не нарушено, но есть явный риск нарушения, которое возможно предотвратить путем прекращения определенной деятельности, если ее продолжение угрожает причинением ущерба.
В то же время при рассмотрении превентивного требования о пресечении суду необходимо принимать во внимание значительно большее количество факторов, чем при разрешении дела по реактивному иску о пресечении действий, уже нарушающих право.
Если истец обращается за превентивной защитой, суд имеет дело с ситуацией, когда ответчик еще не допустил нарушения, а истец, напротив, предвосхищая такое вторжение, сам претендует на вмешательство в частные дела ответчика.
Поэтому суду необходимо обеспечить баланс интересов обеих сторон, тщательно взвесив целый ряд характеристик спорной совокупности обстоятельств. К числу таких подлежащих оценке факторов относятся: а) существо права, интереса или блага, в защиту которого направлено требование истца и которое оказывается под угрозой ввиду действий ответчика; б) степень вероятности нарушения при продолжении спорной деятельности; в) неправомерность или правомерность поведения ответчика, которое пока еще не привело к нарушению права истца, но создает угрозу такого нарушения; г) социально-экономическая значимость деятельности ответчика и возможные последствия ее приостановления или прекращения; д) возможность возмещения убытков в случае реализации угрозы, включая имущественное положение истца и ответчика, а также возможные сложности в доказывании убытков. Одни из указанных факторов могут свидетельствовать в пользу удовлетворения иска, другие – наоборот. От суда требуется учесть все эти факторы и найти наиболее сбалансированное решение.
Сложность при разрешении споров, возникающих при заявлении истцом требования о пресечении действий, создающих угрозу нарушения прав, заключается в необходимости уравновесить равным образом защищаемые ценности: на одной чаше весов оказываются права и интересы истца на ограждение его частноправовой сферы от столкновения с нарушением своих прав и интересов, на другой – конституционные права ответчика, в частности, на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, на свободное распоряжение своими способностями к труду, выбор рода деятельности и защиту от вмешательства в его дела до того, как он сам допустил нарушение (ч. 1 ст. 34 и ч. 1 ст. 37 Конституции РФ).
Опасность не должна быть умозрительной и эфемерной – она должна быть реальной. Это означает, что опасность (риск) как вероятностная категория требует оценки на основании исследования существа и релевантных характеристик спорной деятельности, а также объективных закономерностей процессов, протекающих в ходе ее осуществления, обусловливающих типичные причинно-следственные связи, притом в ряде случаев в рамках весьма сложных процессов, под воздействием которых течение данных процессов может оказать воздействие на блага истца.
Вместе с тем нужно понимать, что речь идет о прогнозе на будущее, а не об уже наступивших обстоятельствах. Поэтому суждение об угрозе, опасности, риске всегда будет вероятностным. И на основе оценки такой вероятности нарушения права истца (т.е. причинения вреда принадлежащему ему благу) суду с учетом иных упомянутых выше факторов следует принять решение.
Коль скоро вред жизни и в большом количестве случаев здоровью невосполним, даже минимально обоснованная угроза этим благам должна быть крайне серьезным доводом в пользу удовлетворения требований истца о пресечении потенциально вредоносной деятельности ответчика. В то же время, если требования мотивированы угрозой нарушения имущественных прав, само наличие угрозы требует более существенного обоснования, чем в случае с угрозой жизни и здоровью.6.3. Расширительное толкование
Представляется, что такой иск может быть предъявлен и удовлетворен и тогда, когда должник формально нарушает позитивное обязательство (или возникает реальная угроза его нарушения) путем совершения действий, недопустимость которых следует из подразумеваемого содержания позитивного обязательства.