– сам арендатор нарушил бы его на третьем году действия, что спровоцировало бы расторжение договора уже по инициативе арендодателя; либо
– договор оказался бы прекращен невозможностью исполнения, за которую арендодатель бы не отвечал; либо
– арендатор бы впал в банкротство и договор был бы расторгнут конкурсным управляющим арендатора или арендодателем; либо
– наступило бы отменительное условие, к которому программа договора привязывала его прекращение; либо
– наступило бы отлагательное условие (или отлагательный срок), дающее одной из сторон право на произвольный отказ от договора, и соответствующая сторона право на отказ реализовала бы; либо
– одна из сторон реализовала бы право на произвольный отказ от договора, которое было согласовано в договоре и могло быть реализовано управомоченной стороной в любой момент времени.
Если договор расторгнут здесь и сейчас по инициативе арендатора по обстоятельствам, за которые отвечает арендодатель, но к моменту рассмотрения спора стало очевидно, что этот договор в любом случае прекратился бы ранее истечения оставшихся восьми лет, не будь он ранее сорван из-за нарушения арендодателя, видимо, проекцию убытков на будущее следует действительно ограничить. Например, если арендатор расторг договор на второй год действия договора из-за нарушения арендодателя, а через год сам арендатор был объявлен банкротом, и суду очевидно, что сам исходный договор не просуществовал бы оставшиеся восемь лет в любом случае, даже если бы арендодатель его не нарушал, а также срывается и замещающая сделка, взыскание всей ценовой разницы с проекцией на восемь лет не является обоснованным. Ведь очевидно, что убытки у арендатора в будущем уже возникать не будут, так как сама фигура арендатора исчезает. В такой ситуации оправдано взыскание ценовой разницы лишь за период до момента признания арендатора банкротом. Иначе здесь просто не соблюдался бы тест на объективную причинность.
То же, если после расторжения договора аренды помещения под хостел на второй год его действия из-за нарушения арендодателя прошел год, и было принято законодательство, которое запретило размещение хостела в таких домах и сделало невозможным исполнение договора по обстоятельству, за которое никто из сторон не отвечает, либо само здание было включено в проект реновации и снесено. Если данное обстоятельство наступило до вынесения судом решения о взыскании убытков, суд не должен его игнорировать при осуществлении проекции расчета убытков в будущее. Соответственно, здесь убытки в виде ценовой разницы можно взыскать только за один год, разделяющий момент заключения замещающей сделки и момент, в который данный договор все равно прекратился бы невозможностью исполнения, не будь он расторгнут ранее.
Итак, если обстоятельства, которые свидетельствуют о том, что сорванный договор все равно прекратился бы досрочно, но уже по обстоятельствам, за которые ответчик по иску о взыскании убытков не отвечает, к моменту рассмотрения спора уже фактически наступили, суд игнорировать их не может. То же, если они еще не наступили, но со всей очевидностью наступят в ближайшей перспективе. В таких случаях взыскание убытков за будущие периоды должно быть ограничено за счет сокращения соответствующего периода, за который присуждаются убытки в виде ценовой разницы.
То же касается ситуации, когда к моменту рассмотрения спора происходит срыв замещающей сделки по обстоятельствам, которые не позволяют истцу взыскать с нового контрагента позитивный договорный интерес. Например, представим, что после срыва договора долгосрочной поставки по причине его существенного нарушения поставщиком покупатель заключил замещающую сделку с новым поставщиком по более высокой цене. Далее через год взаимодействия с новым поставщиком покупатель сам нарушает данный новый договор и последний расторгается новым поставщиком, и это обстоятельство наступило до рассмотрения судом иска о взыскании покупателем ценовой разницы с исходного поставщика. Может ли суд игнорировать то обстоятельство, что убытки в виде необходимости уплаты в будущем более высокой цены уже возникать не будут? Видимо, этот фактор все-таки должен быть учтен. В такой ситуации логично оценить дальнейшие действия покупателя и рыночные цены, которые были на момент срыва второго договора. Если далее покупатель заключил новую замещающую сделку, за этот новый период логично учитывать цену этого нового, уже третьего по счету договора, либо вовсе за этот новый период взять за основу абстрактный расчет по п. 2 ст. 393.1 ГК РФ и рыночные цены с той лишь поправкой, что это будут цены на момент срыва второй сделки. Впрочем, эта проблематика требует более серьезного разбора, и ясности по ней нет в большинстве стран.
Но если эти обстоятельства еще не наступили на момент рассмотрения иска о взыскании убытков и нет уверенности в их наступлении в будущем, вряд ли суд должен сокращать сумму убытков на основе одних лишь предположений о том, что либо а) исходный договор в альтернативной реальности, в которой он не был бы сорван, мог бы быть прекращен ранее истечения исходно согласованного срока по обстоятельствам, за которые ответчик уже не отвечал бы, либо б) новый замещающий договор будет сорван по обстоятельствам, за которые новый контрагент не отвечает, что оставит истца без покрытия своего позитивного интереса по замещающей сделке. Данные гипотетические предположения не должны становиться препятствием для взыскания «авансовым способом» будущих убытков при срыве долгосрочного договора по правилам п. 1 ст. 393.1 ГК РФ.
Теоретически можно было бы в такой ситуации помыслить вариант уменьшения размера таких взыскиваемых «авансом» будущих убытков за счет умножения на вероятность того, что такие убытки в будущем не возникнут. Последнюю вероятность можно было бы определить путем суммирования а) вероятности возникновения обстоятельств, которые повлекли бы в альтернативной реальности, в которой исходный договор не был сорван «по вине» ответчика, его прекращение в будущем по обстоятельствам, за которые ответчик уже не отвечал бы, и б) вероятности того, что замещающая сделка оказалась бы сорвана по обстоятельствам, которые не позволяли бы истцу взыскать с нового контрагента позитивный договорный интерес. Но, как представляется, двигаться этим путем как минимум по общему правилу не стоит. Это избыточно затруднит доказывание убытков с учетом того, что определение искомых вероятностей – абсолютно нетривиальная задача, а сами расчеты таковой во многих случаях не могут опереться на достаточную статистическую базу и будут сугубо субъективны.
Впрочем, нельзя исключать, что в некоторых особых случаях такие поправки на вероятность не будут лишены смысла (особенно если речь идет о вероятности некоего будущего события, рассчитать которое можно достаточно надежно с опорой на статистику, и при этом данная вероятность носит достаточно существенный характер).
Особая ситуация налицо тогда, когда сорванный по обстоятельствам, за которые отвечает одна из сторон, договор предусматривал право этой стороны на произвольный отказ от него в любой момент времени (или такое право было предоставлено стороной законом). Здесь возникает вопрос о допустимости взыскания конкретных убытков на весь исходно согласованный, но «невыбранный» период его действия. Допустим, арендатор нарушил десятилетний договор аренды на шестом году действия, и арендодатель сразу же правомерно отказался от договора в ответ на это нарушение и требует взыскания ценовой разницы за четыре «невыбранных» года. Может ли в такой ситуации арендатор противопоставить арендодателю аргумент о том, что у арендатора было по условиям договора право на произвольный отказ от договора с выплатой платы за отказ, равной трехмесячной арендной плате, и, соответственно, если бы арендодатель первым не заявил отказ от договора в связи с нарушением, арендатор, осознавая, что договорному взаимодействию приходит конец, просто бы воспользовался своим правом на произвольный отказ?
Данный вопрос может вызывать споры. Если поддержать такой аргумент арендатора (в пользу чего имеются определенные аргументы), возможно, стоит сделать исключения для случаев умышленного нарушения договора. Идея ограничения объема убытков в описанной ситуации основана на соображениях справедливости и некоем моделировании: мы пытаемся представить, что арендатор неминуемо воспользовался бы правом на произвольный выход из договора, знай он точно, что арендодатель откажется от него в ответ на нарушение и суд впоследствии признает такой отказ правомерным. Протягивание такой руки помощи арендатору может обсуждаться, но он вряд ли заслуживает такой заботы, если само его нарушение носило умышленный характер. Если мы уменьшим сумму компенсации, получится, что арендатор получит выгоду от своего заведомо недобросовестного поведения, что недопустимо с точки зрения п. 4 ст. 1 ГК РФ.
Впрочем, следует признать, что сложившейся практики по всем этим вопросам нет, и в целом они могут вызывать серьезные дискуссии.1.5.3. Несовпадение сроков
Что, если заменяющая сделка заключена на срок, меньший чем тот, в течение которого действовал бы нарушенный договор, не будь он прекращен досрочно? Что делать с оставшимся отрезком времени?
Если на момент рассмотрения спора срок первой по времени замещающей сделки истек и заключена вторая замещающая сделка, за новый отрезок времени мы ценовую разницу будем определять с учетом цены этой последней. Например, если после срыва на шестом году действия 10-летнего договора аренды из-за нарушения арендатора арендодатель не смог найти арендатора на четыре года и сдал помещение в аренду на два, а после истечения этого периода нашел еще одного арендатора на тот же срок, то при взыскании убытков с арендатора арендодатель может предъявить к погашению ценовую разницу по первой замещающей сделке за первые два года из тех четырех, за которые он в принципе вправе требовать погашения ценовой разницы, и по второй замещающей сделке – за оставшиеся два года. Тот факт, что вторая сделка заключена через два года после срыва исходного договора, проблемы составлять не должен, так как поведение арендодателя не является в такой ситуации неразумным.