ичений, которые следуют из ст. 308.3 ГК РФ, совместимо со взысканием убытков, вызванных самим фактом нарушения (например, убытки, вызванные простоем транспортного средства на период ремонта), или неустойкой, установленной за сам факт осуществления ненадлежащего предоставления, т.е. для покрытия потерь от самого факта нарушения. В такого рода ситуациях кредитор может требовать и реального устранения нарушения, и возмещения убытков или уплаты неустойки.
Но в связи с ненадлежащим исполнением обязательства кредитор может утратить интерес к договору, отказаться от него или расторгнуть в судебном порядке и заявить ко взысканию убытки, вызванные вынужденным расторжением договора (убытки взамен реального исполнения) или потребовать уплаты штрафа, установленного за срыв договора, и в таком случае кредитор вынужден выбирать: истребование реального исполнения исключает взыскание убытков или такого штрафа, и, наоборот, предъявление ко взысканию такого штрафа или таких убытков выражает волю кредитора на отказ от договора, что исключает возможность сохранения обязательства и его принудительного исполнения в натуре. Например, в силу ст. 475 ГК РФ покупатель, получивший товар с существенными дефектами, может отказаться от договора, вернуть товар, потребовать возврата уплаченной предоплаты (если таковая уплачивалась) и потребовать взыскания убытков, вызванных вынужденным срывом договорной программы. Если покупатель заявит продавцу требование вернуть предоплату и возместить абстрактную разницу между ценой этого договора и рыночной ценой аналогичного качественного товара по правилам ст. 393.1 ГК РФ, он тем самым выражает волю на отказ от договора, и, естественно, он теряет право требовать устранения дефекта или замены товара на качественный.
Соответственно, норму п. 1 ст. 396 ГК РФ следует толковать так, что она, во-первых, в принципе неприменима к тем случаям досрочного или просроченного исполнения, в рамках которых обязательство принимается кредитором, считается исполненным и немыслимо требование повторного реального исполнения. Во-вторых, в контексте иных случаев ненадлежащего исполнения, где теоретически мыслима ситуация настаивания кредитора на реальном исполнении (либо отвергнутое кредитором досрочное исполнение, либо принятое кредитором дефектное предоставление), эта норма должна толковаться не в том смысле, что уплата неустойки и возмещение убытков в случае ненадлежащего исполнения всегда совместима с истребованием устранения допущенного нарушения, а в том смысле, что предъявление требования об уплате неустойки, установленной за сам факт нарушения обязательства (в форме ненадлежащего исполнения), а также о возмещении убытков, непосредственно вызванных самим фактом такого нарушения, а равно фактическое удовлетворение таких требований не прекращают само обязательство должника и не лишают кредитора права настаивать на устранении нарушения. Заявление таких охранительных дополнительных требований логически совместимо с реальным исполнением обязательства и принуждением к исполнению в натуре.
Кредитор может предъявлять совместимые требования о реальном исполнении и о взыскании убытков, вызванных фактом нарушения, и (или) неустойки, установленной за сам факт нарушения, в любом сочетании. Он может добиться реального исполнения по суду, а затем предъявить иск о взыскании возникших убытков или неустойки, но может сначала заявить в суд требование о взыскании таких санкций и только затем заявить иск о присуждении к устранению нарушения. Естественно, кредитор может предъявить иск об исполнении и о взыскании таких санкций одновременно.
Следует признать, что эти ухищрения на ниве толкования п. 1 ст. 396 ГК РФ были бы не нужны, если бы норма была изложена более вразумительно. Если юрист не знаком с историей вопроса, с тем, как этот вопрос регулируется, скажем, во французском или немецком праве, обсуждался в праве дореволюционном, и смотрит на текст нормы в отрыве от всего этого контекста, ему в голову может прийти много всяческих странных идей в отношении толкования данной нормы.2. Сочетание требований о взыскании убытков или неустойки на фоне неисполнения обязательства
При толковании п. 2 ст. 396 ГК РФ возникает проблема, аналогичная той, которая описана в комментарии к п. 1 указанной статьи. Закон говорит, что возмещение убытков и уплата неустойки в случае неисполнения обязательства несовместимы с сохранением обязательства и требованием исполнения в натуре. Так как неисполнение обязательства – это текущая просрочка, из буквального толкования может быть сделан ошибочный вывод, что взыскание неустойки или убытков в случае текущей просрочки не может сочетаться с реальным исполнением. Такая интерпретация абсурдна, так как из нее, в частности, вытекало бы, что кредитор не может требовать уплаты основного долга и одновременно требовать уплаты пеней за просрочку.
Соответственно, норма п. 2 ст. 396 ГК РФ должна толковаться примерно таким же образом, как и норма п. 1 ст. 396 ГК РФ: соотношение дополнительных охранительных требований о взыскании убытков или уплате неустойки и притязания на реальное исполнение основного обязательства зависит от того, о каких убытках и какой неустойке идет речь.
Если в ситуации текущей просрочки кредитор требует от должника выплаты исключительно мораторной неустойки (пеней) или мораторных процентов, а равно убытков, вызванных самим фактом просрочки, это никоим образом не поражает право кредитора требовать реального исполнения просроченного обязательства. Кредитор может требовать в судебном порядке и реального исполнения просроченного обязательства, и уплату пеней или мораторных убытков одновременно или в любой последовательности. Этот подход в целом разделяется и в судебной практике. Согласно п. 24 Постановления Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 г. № 7 предъявление требования об исполнении обязательства в натуре не лишает кредитора права потребовать возмещения убытков, неустойки за просрочку исполнения обязательства.
Но кредитор лишается права требовать исполнения обязательства в натуре в силу прекращения обязательства в случае выдвижения им требования о возмещении убытков, вызванных вынужденным расторжением договора, т.е. убытков взамен исполнения (о таких убытках см. п. 5 ст. 453, ст. 393.1 ГК РФ), а также требования об уплате штрафа, установленного в договоре за срыв контракта по вине должника (о такой неустойке см. комментарий к ст. 330 ГК РФ).
Если кредитор, столкнувшийся с текущей просрочкой, требует от нарушителя в соответствии с п. 5 ст. 453 и ст. 393.1 ГК РФ возмещения убытков взамен реального исполнения, т.е. убытков, из расчета которых следует, что он утратил интерес к договору и которые взыскиваются в сценарии расторжения нарушенного должником договора (например, убытков в виде спекулятивной наценки от перепродажи товара, не полученной из-за срыва договора из-за нарушения поставщика; убытков в виде разницы между ценой нарушенного и расторгнутого договора и ценой заключенной взамен него заменяющей сделки, абстрактных убытков и т.п.), то предъявление таких требований свидетельствует об отказе от договора, а потому несовместимо с сохранением нарушенного обязательства и не может сочетаться с требованием об исполнении такого обязательства в натуре. В нормальной ситуации кредитор заявляет отказ от договора и одновременно или позднее после подсчетов заявляет должнику претензию о возмещении таких убытков, но если он прямо волю на отказ не выразил, а сразу заявил о возмещении убытков взамен реального исполнения, его воля на отказ от договора подразумевается. Заявление контрагентом требований, производных от факта расторжения (например, о взыскании абстрактных убытков по ст. 393.1 ГК РФ или возврате предоплаты), равнозначно выражению воли на отказ от договора. Если же кредитор добился принудительного исполнения обязательства, он не может потребовать возмещения таких убытков. Не может кредитор заявлять требование о взыскании таких убытков одновременно с иском о реальном исполнении, так как эти требования исключают друг друга и несовместимы.
В равной степени если в договоре предусмотрена неустойка, установленная в виде штрафа за срыв договора из-за нарушений, допущенных должником, взыскание такой неустойки не может сочетаться с реальным исполнением: кредитор вынужден выбирать между истребованием реального исполнения в натуре и взысканием такого штрафа (постановления Президиума ВАС РФ от 12 февраля 2013 г. № 13585/12, от 11 июня 2013 г. № 1396/12) (подробнее см. комментарий к ст. 330 ГК РФ). Если, например, в предварительном договоре установлен штраф в 20% от цены основного договора за срыв контракта из-за неправомерного уклонения одной из сторон от заключения договора по требованию другой стороны, и инициатор добился введения основного договора в действие в судебном порядке по правилам ст. 445 ГК РФ, он не может впоследствии потребовать еще и взыскания указанного штрафа, а если он предъявил претензию или тем более иск о взыскании штрафа за срыв контракта, право на взыскание которого появляется в сценарии расторжения договора в ответ на нарушение, следовательно, он выразил волю на прекращение предварительного договора и не может далее заявлять иск о понуждении к заключению основного договора.
Иначе говоря, под неисполнением для целей толкования данной нормы нужно понимать не вид нарушения (текущую просрочку), а правовой итог, к которому приходит договор в результате нарушения и последовавшего волеизъявления кредитора, направленного на расторжение договора. Расторжение договора оставляет договор неисполненным. И именно в таком значении термин «неисполнение» используется в п. 2 ст. 396 ГК РФ. В том же смысле он употребляется в п. 2 ст. 381 ГК РФ применительно к задатку: охранительный эффект задатка реализуется в сценарии срыва договорной программы по обстоятельствам, за которые отвечает одна из сторон, а не просто в силу одного лишь факта попадания должника в просрочку (подробнее см. комментарий к п. 2 ст. 381 ГК РФ).
Следует признать, что, дабы прийти к такому толкованию п. 2 ст. 396 ГК РФ, нам требуется уточнить еще одну деталь. В самой норме написано, что