Арендатор, которому по итогам применения ст. 398 ГК РФ и выводимых из нее правил вещь во владение так передано и не будет, вправе требовать от арендодателя, не исполнившего договор аренды, возмещения причиненных убытков и уплаты установленной договором неустойки. При этом, как уточнил ВС РФ позднее, оба обязательственных договора аренды действительны, что дает тому арендатору, который не получил вещь во владение, право на возмещение убытков по модели защиты позитивного договорного интереса и (или) взыскание неустойки, если таковая согласована или установлена (см. Определение СКЭС ВС РФ от 4 декабря 2018 г. по делу № 305-ЭС18-12573).
Если арендодатель уже успел передать вещь в аренду одному из конкурирующих арендаторов, заявленное к арендодателю требование другого арендатора об истребовании вещи подлежит отклонению. Для истребования же вещи у получившего владение арендатора у конкурирующего арендатора также нет оснований, если первый не является заведомо недобросовестным.
Исключением может являться случай мнимости договора аренды и наличия признаков недобросовестной интервенции.13. Истребование вещи у ссудодателя или дарителя
Как представляется, иск об истребовании вещи в натуре не может применяться к случаю уклонения ссудодателя от передачи вещи в безвозмездное пользование по консенсуальному договору ссуды. На это намекают и комментируемая норма, говорящая об истребовании вещи, которая должна была передаваться в возмездное пользование, а также ст. 692 ГК РФ, которая в качестве последствий непредоставления вещи в безвозмездное пользование указывает на расторжение договора и взыскание реального ущерба. Но дело даже не в этих нормах. То, что в той или иной норме перечислены определенные средства защиты на случай определенного нарушения, само по себе не исключает возможность применения иных средств защиты. Толковать ли норму от противного либо в качестве не исключающей доступные кредитору в силу общих норм средства защиты – это вопрос телеологического толкования. Ключевой вопрос, соответственно, состоит в том, что, исходя из телеологического толкования закона и политики права (прежде всего соображений справедливости), принуждение должника к осуществлению безвозмездного предоставления в натуре не должно допускаться. Как следует из ст. 308.3 ГК РФ, запрет на удовлетворение иска о присуждении к исполнению обязательства в натуре может следовать не только из закона или условий договора, но и из существа обязательства. Это, как представляется, один из таких случаев.
В силу тех же соображений не должно допускаться удовлетворение иска об истребовании вещи в собственность в натуре у дарителя по консенсуальному договору дарения. Если даритель по консенсуальному договору дарения после заключения договора почему-то передумал дарить вещь, одаряемый может рассчитывать на возмещение убытков по модели защиты негативного договорного интереса, но не более того: ни взыскать убытки по модели защиты позитивного договорного интереса (подробнее об убытках см. п. 20 комментария к настоящей статье), ни истребовать подарок в принудительном порядке одаряемый не может. Иное просто в высшей степени несправедливо и даже аморально, противоречит дарственной природе обещанного предоставления. Судиться с дарителем, благодетелем, пообещавшим совершить в отношении одаряемого акт любви, дружбы или милосердия, но впоследствии почему-то передумавшим, с целью принудить его к совершению обещанного подарка – верх цинизма.
Особая ситуация возникает в отношении недвижимости. Запрет на истребование подарка по консенсуальному договору дарения или предмета ссуды по консенсуальному договору ссуды (если такой запрет будет воспринят российской судебной практикой) не означает, что одаряемый, уже получивший по договору дарения недвижимость во владение, не может потребовать регистрации перехода права собственности, а ссудополучатель, получивший недвижимость во владение и пользование, не может требовать регистрации ссуды там, где такая регистрация в принципе возможна. Такая принудительная регистрация вполне возможна. Как представляется, когда недвижимость фактически передана одаряемому и проблема состоит лишь в том, что даритель уклоняется от регистрации перехода права, одаряемый может заявить иск о регистрации перехода права, поскольку иначе возникает неопределенность в отношениях сторон, ведь истребовать назад подарок даритель не сможет, и у одаряемого имеется законное владение, которое он может в силу ст. 305 ГК РФ защищать и против дарителя. Лишать одаряемого возможности принудительно зарегистрировать переход права собственности неразумно.
В равной степени, если даритель переоформил право собственности на недвижимость на покупателя в ЕГРН, но уклоняется от передачи недвижимости, одаряемый может истребовать недвижимость у дарителя по правилам ст. 398 ГК РФ, так как уже стал собственником.
Но если даритель передумал осуществлять дар, уклоняется от вручения недвижимости и осуществления регистрации перехода права на одаряемого, иск одаряемого об отобрании подарка по ст. 398 ГК РФ и (или) о регистрации перехода права собственности должен отклоняться.
Как на этот вопрос смотрит судебная практика?
В ряде дел, связанных с дарением недвижимости, ВС РФ допускал принудительную регистрацию перехода права собственности на предмет дарения в ЕГРН при уклонении дарителя от подачи соответствующих заявлений о регистрации (см. определения СКГД ВС РФ от 13 мая 2014 г. № 5-КГ14-24, от 11 октября 2016 г. № 78-КГ16-42, от 23 июня 2020 г. № 5-КГ20-38, от 8 февраля 2022 г. № 58-КГ21-13-К9). При этом ВС РФ в приведенных судебных актах по-разному подошел к соотношению требования о принудительной регистрации перехода права собственности на одаряемого с вопросом о передаче объекта во владение приобретателя. Так, в Определении от 13 мая 2014 г. № 5-КГ14-24 было указано, что данное обстоятельство не имеет значения, и требовать регистрации перехода права можно и при отсутствии установленного факта передачи недвижимости одаряемому. С этим подходом сложно согласиться. Более корректной видится позиция, которая отражена в ряде более поздних определений ВС РФ (см. определения СКГД ВС РФ от 11 октября 2016 г. № 78-КГ16-42, от 23 июня 2020 г. № 5-КГ20-38 и от 8 февраля 2022 г. № 58-КГ21-13-К9): Суд указал, что для разрешения иска о принудительной государственной регистрации перехода права собственности на квартиру по договору дарения следует проверить, состоялась ли фактическая передача вещи во владение одаряемого (что вписывается в озвученный выше подход).
В целом следует признать, что вопрос о допустимости понуждения к осуществлению такого безвозмездного предоставления, основанного на animus donandi, в российской судебной практике пока однозначно не прояснен.14. Применимость к иску об истребовании вещи иных оснований для исключения иска об исполнении обязательства в натуре
Поскольку истребование вещи в натуре у должника по обязательству является частным вариантом присуждения к исполнению обязательства в натуре, к такому иску подлежат применению правила п. 1 ст. 308.3 ГК РФ, согласно которым удовлетворение иска исключается, если это следует из условий договора и существа обязательства. Один из случаев, когда данное исключение может быть предопределено существом обязательства, выше уже обсуждалось (блокировка истребования дара). Но могут быть и некоторые иные подобные ситуации.
Например, спорным является вопрос о возможности истребования вещи в собственность кредитора на основании синаллагматического договора, если сам кредитор не осуществил ранее встречное предоставление, которое по условиям договора должно было осуществляться после передачи вещи. Некоторые юристы предлагают применять в отношении данной ситуации правила п. 3 ст. 328 ГК РФ, толкуя их при этом таким образом, что возможность судебного принуждения к осуществлению открывающего предоставления в рамках синаллагматического договора исключается и кредитору предлагается ограничиться вариантом расторжения договора и взыскания убытков взамен реального исполнения. В рамках такого подхода покупатель может истребовать вещь, только если он за нее заплатил, и это правило применяется даже тогда, когда договор предусматривает рассрочку платежа. Но данный вопрос спорный и крайне дискуссионный. Для континентально-европейской традиции подобное ограничение нехарактерно. Более того, в силу п. 3 ст. 611 ГК РФ законодатель допускает истребование предмета аренды у арендодателя на основании ст. 398 ГК РФ без оглядки на то, что все причитающиеся арендодателю арендные платежи будут уплачены в будущем (подробнее см. комментарий к п. 3 ст. 328 ГК РФ в рамках другого тома серии #Глосса131).15. Истребование вещи по реверсивному договорному обязательству
Если в силу договора одна из сторон получает от другой стороны вещь во владение и обязана ее вернуть по истечении срока договора или в свете досрочного расторжения, основания для возврата вещи наступили, но вещь добровольно не возвращается, возможен иск об истребовании данной вещи. Этот иск носит договорный, а не виндикационный характер, так как стороны связаны договорным правоотношением, а это исключает применение правил о виндикации (п. 34 Постановления Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 29 апреля 2010 г. № 10/22). Не является он и кондикционным.
У арендатора, получившего вещь во владение, имеется договорное обязательство вернуть вещь, и тот факт, что срок договора истек или договор досрочно расторгнут, это обязательство не прекращает (при расторжении договора срок исполнения просто наступает раньше запланированного). Данная идея прямо закреплена в п. 8 Постановления Пленума ВАС РФ от 6 июня 2014 г. № 35 и п. 66 Постановления Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 г. № 7. То же касается и возврата вещи наймодателю, ссудодателю, учредителю доверительного управления, хранителю и т.п. Иски о возврате вещей в таких ситуациях носят договорный характер и направлены на принудительное исполнение обязательства.
Впрочем, ст. 39