8 ГК РФ явно не задумывалась для применения в таких ситуациях, когда предметом обязательства является возвращение вещи собственнику. К ним логичнее применять общее правило ст. 308.3 ГК РФ о праве требовать исполнения обязательства в натуре.
При этом иная ситуация налицо в тех случаях, когда по договору производилось отчуждение вещи в собственность, но далее договор был расторгнут и в силу п. 4 ст. 453 ГК РФ возникает реверсивное обязательство по возврату вещи. В такой ситуации сторона, ставшая собственником, но обязанная вернуть вещь в свете расторжения договора, обязуется совершить обратное распоряжение. Она становится должником в обязательстве произвести обратную передачу вещи в собственность. Классический пример – расторжение договора купли-продажи вещи по причине неоплаты. Здесь вполне применимы правила ст. 398 ГК РФ.16. Астрент
Так как иск об отобрании вещи по правилам ст. 398 ГК РФ является частным случаем иска об исполнении обязательства в натуре, к такому иску подлежит применению правило о праве истца требовать установления судебной неустойки (астрент) на случай неисполнения вынесенного судом решения об исполнении в натуре. Например, ВС РФ допускал установление астрента по иску об истребовании документов (см. Определение СКЭС ВС РФ от 11 июля 2017 г. № 307-ЭС16-21419).
После появления в ГК РФ ст. 308.3 ГК РФ, которая допустила установление астрента по искам об исполнении обязательства в натуре, институт судебной неустойки был урегулирован в п. 4 ст. 174 АПК РФ и п. 3 ст. 206 ГПК РФ. В самих этих нормах процессуальных кодексов указывается на право суда по требованию истца присудить в его пользу «денежную сумму, подлежащую взысканию с ответчика на случай неисполнения судебного акта, в размере, определяемом судом на основе принципов справедливости, соразмерности и недопустимости извлечения выгоды из незаконного или недобросовестного поведения». Эта формулировка не исключает установление астрента как по решениям о присуждении к исполнению обязательства, принудительное исполнение которых невозможно без участия ответчика, так и по таким решениям, принудительное исполнение которых при уклонении ответчика от добровольного исполнения требования суда возможно путем применения судебными приставами силы в отношении ответчика (как в случае с отобранием индивидуально-определенной вещи). Возможность того, что пристав найдет вещь, отберет ее у ответчика и передаст истцу, не должна исключать возможность обеспечить исполнение решения суда более простым способом – за счет установления астрента и косвенного принуждения.
Подробнее о судебной неустойке см. комментарий к ст. 308.3 ГК РФ в рамках другого тома серии #Глосса132.17. Последствия потери владения в ходе судебного разбирательства или в ходе исполнительного производства
Если в ходе рассмотрения дела об истребовании вещи от должника выясняется, что ее во владении должника нет, истец не лишен возможности отказаться от договора, поменять предмет искового притязания на взыскание убытков вместо реального исполнения и (или) возврат уплаченной цены. Отказывать в соответствующем ходатайстве истца со ссылкой на то, что здесь меняются и предмет, и основание иска, неверно. Предмет действительно меняется, но основание иска – наличие и нарушение обязательства – остается прежним, хотя и обрастает дополнительными штрихами (вроде отказа от договора). В качестве примера см. п. 10 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25 июля 2000 г. № 56.
Если отсутствие вещи во владении ответчика выясняется в ходе исполнительного производства, согласно судебной практике ВАС РФ и ВС РФ, возможна замена способа исполнения судебного акта на взыскание денежного эквивалента (подробнее см. комментарий к ст. 308.3 ГК РФ в рамках другого тома серии #Глосса133).18. Применимость правил ст. 398 ГК РФ к искам о присуждении к исполнению обязательства по переводу на кредитора имущественного права
Комментируемая статья рассчитана на применение к истребованию индивидуально-определенной вещи. Но положение о том, что иск об истребовании индивидуально-определенной вещи удовлетворяется, если она находится в собственности и во владении ответчика и еще не отчуждена третьему лицу, а также правила разрешения спора в отношении передачи вещи между несколькими приобретателями («Если вещь еще не передана, преимущество имеет тот из кредиторов, в пользу которого обязательство возникло раньше, а если это невозможно установить, – тот, кто раньше предъявил иск») могут применяться по аналогии и к требованию о понуждении к отчуждению индивидуально-определенных имущественных прав. Речь идет, например, об иске о переводе на цессионария конкретного обязательственного права (п. 5 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54), о переводе на приобретателя исключительного права на нерегистрируемый результат интеллектуальной деятельности, о регистрации перехода права на регистрируемые результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации, о регистрации трансфера мажоритарных пакета акции или доли в ООО и т.п. К таким искам подлежат применению по аналогии правила комментируемой статьи о критериях определения приоритета при конкуренции нескольких кредиторов в отношении одной и той же вещи.
Если объект предоставления индивидуализирован и не является заменимым, принципиального различия между принудительным истребованием вещи в собственность кредитора и принудительным переводом уникального имущественного права нет.
Если такого уникального имущественного права у ответчика нет, иск о присуждении к переводу имущественного права или регистрации перехода такого права не может быть удовлетворен. В редких случаях при отсутствии у ответчика самого истребуемого права может быть удовлетворено требование о принуждении к исполнению обязательства приобрести или создать имущественное право и затем произвести его отчуждение, но не иск, непосредственно направленный на перевод такого имущественного права. Например, ВС РФ иногда удовлетворяет иск о понуждении цедента к выкупу обязательственного права у третьего лица и уступке этого права истцу (см. Определение СКГД ВС РФ от 11 мая 2018 г. № 5-КГ18-54), но здесь уже будет применяться не ст. 398 ГК РФ, а общее правило ст. 308.3 ГК РФ (подробнее см. комментарий к ст. 308.3 ГК РФ в рамках другого тома Серии #Глосса134).19. Ответственность за качество истребованной вещи
Тот факт, что вещь была отобрана у должника по ст. 398 ГК РФ во исполнение договорного обязательства, сам по себе не освобождает должника от ответственности за качество отобранной вещи по правилам, которые применимы к соответствующему договорному типу. Так, продавец, у которого вещь была отобрана на основании правил ст. 398 ГК РФ, будет нести ответственность за скрытые дефекты по общим правилам о купле-продаже (ст. 475 ГК РФ).
В то же время, если будет доказано, что должник не передавал вещь именно из-за опасений в отношении возможных дефектов и, не желая нести ответственность за такие дефекты, предпочитал отвечать за просрочку и при этом сообщал кредитору после заключения договора о таких причинах своего отказа от добровольной передачи вещи, предлагая возместить убытки вместо реального исполнения, могут возникнуть основания для некоторого ограничения доступных кредитору средств защиты. Так, например, если покупатель, несмотря на полученную им информацию о возникшем после заключения договора, но до передачи вещи дефекте, истребовал вещь в натуре по ст. 398 ГК РФ, он должен быть готов к тому, что как минимум некоторые в обычной ситуации доступные ему на случай дефектности проданной вещи средства защиты будут заблокированы. Так, право покупателя на отказ от договора после получения дефектной вещи по суду будет ограничено, так как иное противоречило бы правилу эстоппель. Кроме того, часть возникших у него убытков может быть не взыскана с продавца в силу ст. 404 ГК РФ, если поведение покупателя, который, узнав о дефектности вещи, решил не отказываться от договора и не удовлетворяться взысканием убытков вместо реального исполнения, а истребовал вещь по суду, будет признано нарушающим требования митигации своих убытков.
При этом доступное кредитору право заявить о соразмерном снижении цены (ст. 475, 612 ГК РФ), видимо, в такой ситуации остается нетронутым и может быть реализовано.
Впрочем, ясной практики ВС РФ по данному вопросу нет.20. Убытки взамен реального исполнения
Последний абзац ст. 398 ГК РФ говорит о том, что кредитор может вместо попытки отобрания вещи в натуре, от передачи которой уклоняется должник, взыскать с того убытки. Речь идет о том, что кредитор вправе отказаться от договора по правилам п. 2 ст. 405, п. 2 ст. 328 ГК РФ или специальных норм об отдельных договорах и потребовать возмещения убытков вместо реального исполнения на основании п. 5 ст. 453 ГК РФ (т.е. убытков, вызванных вынужденным расторжением нарушенного договора).
Если речь идет об отчуждении вещи на основании возмездного договора, необходимо говорить о возмещении убытков по модели защиты позитивного договорного интереса (п. 2 ст. 393 ГК РФ). Некоторые возможные варианты расчета таких убытков предусмотрены в ст. 393.1 ГК РФ: возмещение разницы между ценой расторгнутого договора и ценой договора, заключенного взамен расторгнутого с третьим лицом, а также абстрактные убытки в виде разницы между ценой расторгнутого договора и рыночной ценой. Но возможны и иные формулы расчета позитивного интереса при срыве договорной программы. Требование о возмещении таких убытков будет сочетаться с требованием о возврате уплаченной цены, если таковая была уплачена (подробнее о таких убытках, спровоцированных расторжением, см. комментарий к ст. 393 ГК РФ, а также п. 5 комментария к ст. 453 ГК РФ в рамках другого тома серии #Глосса135).
Но взыскание убытков, рассчитанных по модели позитивного интереса, несправедливо при расторжении безвозмездного договора по причине его нарушения стороной, которая осуществляла безвозмездное предоставление с намерением одарить. Здесь справедливым представляется лишь взыскание негативного договорного интереса. Так, в случае непередачи предмета ссуды ссудополучателю должно быть доступно взыскание лишь убытков, рассчитанных по модели защиты негативного интереса, т.е. убытков, возмещение которых покроет расходы, понесенные ссудополучателем на основе доверия к перспективе передачи ему вещи в ссуду, а также упущенные в силу возникновения такого впоследствии подорванного доверия альтернативные возможности. Данный вывод следует из существа подобного обязательства осуществить безвозмездное предоставление, осуществляемое в типичной ситуации в связи с дружбой, благорасположением, милосердием и т.п. В этом плане упоминание в ст. 692 ГК РФ реального ущерба должно толковаться как не вполне корректное указание на взыскание убытков по модели защиты негативного договорного интереса.