не непростая задача.
Сложность и неоднозначность данного вопроса можно проиллюстрировать на следующем примере. В конце 1990-х гг. судебная практика нередко приходила к выводу о том, что при неисполнении бюджетным учреждением своих денежных обязательств в силу недофинансирования из бюджета налицо случай (казус), который позволяет освободить учреждение от уплаты штрафных санкций за просрочку. Но в п. 8 Постановления Пленума ВАС РФ от 22 июня 2006 г. № 21 сформулирована иная правовая позиция: «...Отсутствие у учреждения находящихся в его распоряжении денежных средств само по себе нельзя расценивать как принятие им всех мер для надлежащего исполнения обязательства с той степенью заботливости и осмотрительности, которая требовалась от него по характеру обязательства и условиям оборота. Поэтому недофинансирование учреждения со стороны собственника его имущества само по себе не может служить обстоятельством, свидетельствующим об отсутствии вины учреждения, и, следовательно, основанием для освобождения его от ответственности на основании пункта 1 статьи 401 Кодекса». Но что, если будет установлено, что руководство казенного учреждения сделало все возможное для того, чтобы добиться выделения дополнительного финансирования, но не смогло достичь успеха, а заплатить за те или иные необходимые услуги иначе оно просто не могло, не нарушив бюджетные правила? Здравый смысл подсказывает, что и в этом случае освобождение от ответственности нелогично, так как, по сути, от ответственности будет уходить публичное образование, которое в результате недофинансирования казенного учреждения и создало условия для данного нарушения.
Если должник разумен и ведет себя рационально, он будет прилагать эффективный уровень мер заботливости и осмотрительности, прокручивая в голове формулу Хэнда, в большинстве случаев даже не задумываясь об этом. В любом случае позднее в суде сделанный должником выбор будет оцениваться на предмет разумности судом. И если должник ошибся и повел себя не так, как при ретроактивной оценке, по мнению суда, вел бы себя разумный должник, будет установлена вина.1.4.3. Учет субъективных возможностей должника
Сложный вопрос касается того, должны ли мы при оценке разумности тех или иных мер заботливости и осмотрительности учитывать уникальные особенности конкретного должника, его возможности, способности и навыки. Ведь уровень затрат на принятие соответствующей меры зависит от того, каковы в принципе исходные возможности должника. Или мы должны смотреть на возможности, способности и навыки модельного среднестатистического должника, относящегося к той категории участников оборота, к которой относился данный конкретный должник (например, категория «потребитель» или категория «малый предприниматель» и т.п.)?
Понятно, что вменять потребителю возможности крупной коммерческой корпорации концептуально неправильно. Но ведь теоретически те самые абстрактные категории разумных лиц, которые мы будем подставлять на место должника, мы можем нарезать чисто аналитически сколь угодно узко. Например, вместо категории «потребитель» мы можем сформировать категории «потребитель в возрасте от 14 до 18 лет», «ограниченно дееспособный потребитель», «малограмотный потребитель», «тяжело больной потребитель» «потребитель-пенсионер», «потребитель, опытный в соответствующей сфере экономики», «потребитель-олигарх, заказывающий себе яхту и иные предметы роскоши» и т.п. Сделав такую бесконечно дробную нарезку, мы далее можем поместить конкретного должника в одну из этих категорий и оценивать его реальное поведение с учетом возможностей, характерных для этой категории лиц на его месте. При последовательном движении в этом направлении и предельно узком «дроблении» категорий мы будем плавно переходить от объективного стандарта вины к субъективному.
Например, в одном деликтном споре, который рассматривал ВС РФ (см. Определение СКЭС ВС РФ от 23 декабря 2019 г. № 305-ЭС19-13326), вставал вопрос о признании подростка, которому родители подарили квартиру, виновным в содействии в выводе родителями своих активов из-под взыскания. Судам следовало оценить способность одаряемого осознать порочную цель сделки для того, чтобы определить его вину. Корректно ли при решении этой задачи определять знание ответчика по стандарту должной заботливости, применимому к обычному близкому родственнику, или все-таки следует учесть, что речь шла о 15-летнем подростке и к тому же сыне, который в обычной ситуации доверяет родителям? Тот же вопрос может встать и в контексте спора об ответственности за нарушение обязательства.
Или вернемся к нашему примеру с преподавателем, который опоздал на лекцию. При решении вопроса о том, можно ли вменить ему в вину невыезд на занятие с получасовым запасом, дабы избежать риска попасть в пробку, будем ли мы учитывать то, является ли наш преподаватель совой или жаворонком, или то, как такой более ранний выезд будет сочетаться с тем, что преподавателю как матери-одиночке необходимо отвозить также своих детей в школу по дороге на работу, и другие уникальные особенности должника и его жизненных условий?
Или представим, что преподаватель вовсе не приехал на занятие, так как был по натуре человеком эмоциональным и оказался в депрессии в связи со случившейся накануне смертью близкого родственника. Одни люди после похорон поедут на работу и имеют психологическую возможность преодолеть стресс, а другие просто будут не в состоянии думать ни о чем другом. Будем ли мы в принципе изучать психологический профиль данного конкретного должника, дабы отнести его к той или иной категории?
Данный вопрос не имеет пока решения в российской судебной практике. Стремление к предельной объективизации стандартов должной заботливости и осмотрительности с предельно широкой нарезкой категорий лиц находит нередко поддержку за рубежом и в целом делает применение принципа вины более предсказуемым. Но готовы ли суды в принципе отрешиться от учета уникальных черт и особенностей конкретного должника?1.4.4. Варианты невиновного нарушения обязательства
Если поведение должника при исполнении обязательства является безупречным, как может случиться нарушение обязательства? Можно выделить множество подобных таких ситуаций (типов казусов).
Например, несмотря на проявление должником разумных мер заботливости и осмотрительности, обязательство может оказаться нарушено в силу возникновения некоего препятствия, причиной которого не является неосторожное поведение должника и преодоление которого не входит в набор должных мер заботливости и осмотрительности (например, болезнь, несчастный случай, помещение под стражу на основании впоследствии не подтвердившихся обвинений, преступные или просто неправомерные действия третьих лиц или органов публичной власти и т.п.). Такое препятствие может либо вовсе блокировать исполнение, либо требовать от должника для преодоления препятствий неоправданных усилий или издержек.
Например, если соответствующий рейс, на котором должник планировал лететь к месту исполнения обязательства (продолжительностью перелета в два часа), отменили, и теперь, чтобы добраться до места назначения, должнику необходимо приобретать билеты на рейсы по альтернативному маршруту с двумя пересадками и ночевкой в зарубежном аэропорту (с увеличением времени в пути до 24 часов), суд может не признать нежелание должника принимать такие повышенные усилия неосторожным поведением, сопоставив эти усилия с ожидаемым значением неблагоприятных последствий нарушения для кредитора. Так, если речь шла о доставке органа для трансплантации, требовать от должника принятия таких повышенных мер, видимо, можно. Но если речь шла о поездке на научную конференцию по римскому праву, то, видимо, нет. То же и в случае, когда должник попал в больницу. Представим, что продавец попал в тяжелом состоянии в больницу, но находится в сознании; будем ли мы в случае возникшей по этой причине просрочки в подаче заявления в Росреестр о переоформлении права собственности на продаваемую им квартиру вменять продавцу в вину то, что он, находясь на пороге жизни и смерти, не позаботился о том, чтобы вызвать в больницу нотариуса и оформить либо само заявление, либо выдачу доверенности на подписание такого заявления? Ответ кажется очевидным. Даже если задержка в оформлении права собственности вызовет у покупателя некоторые затруднения, требовать от продавца, оказавшегося в такой сложной ситуации, подобной самоотверженности и заботы об интересах покупателя несправедливо.
В принципе, невиновное нарушение может произойти и в ситуации, когда нарушение спровоцировано нарушением своих обязательств третьими лицами, к содействию которых должник прибегал при исполнении обязательств, и при этом отсутствует собственная вина должника в выборе такого третьего лица и взаимодействии с ним. Например, если покупатель не смог вовремя оплатить покупку квартиры по причине неправомерного блокирования его банком банковского счета, можно говорить об отсутствии вины. Вопрос о том, в какой степени в таком случае должник может нести стогую, не зависящую от собственной вины, ответственность за поведение таких третьих лиц, см. комментарий к ст. 403 ГК РФ.
Особый случай невиновного нарушения имеет место в ситуации извинительного незнания должника о самом факте существования или созревания своего обязательства. Классический пример – ситуация с наследниками, которые до оформления вступления в наследство могут не знать о том, что на них ретроактивно переводится конкретный долг наследодателя. Судебная практика в данном случае с наследованием долга признает наследников невиновными в просрочке (см. п. 61 Постановления Пленума ВС РФ от 29 мая 2012 г. № 9).1.4.5. Разные лики понятия вины в контексте различных видов обязательств
То, какое значение приобретает неосторожность должника при исполнении обязательства, зависит от типа обязательства должника.
Представим сначала ситуацию, когда в предмет обязательства должника входит то или иное поведение должника и достижение по итогам такого поведения результата в виде некоего предоставления. В данном случае кредитор не получает удовлетворение, если само предоставление осуществить у должника не получилось или оно было осуществлено ненадлежащим образом, и тогда налицо нарушение обязательства. Если установлено такое нарушение, вопрос о вине встает на втором шаге.