ответственность перед кредитором за поведение третьего лица, на которое было возложено исполнение, и отвечает, несмотря на безупречность своего собственного поведения. В таких ситуациях потребитель или некоммерческий должник, сам невиновный в нарушении никоим образом, но оказавшийся заложником «виновной» неисправности привлеченного им третьего лица, обязан покрыть все убытки кредитора, выплатить ему неустойку, мораторные проценты, потеряет задаток или будет вынужден вернуть его в двойном размере, но может восстановить свою имущественную сферу, предъявив к третьему лицу квазирегрессный иск о возмещении таких выплаченных кредитору или подлежащих выплате сумм. Если в силу закона или договора третье лицо отвечает перед должником в ограниченном масштабе (например, случай ограниченной ответственности привлеченного должником перевозчика или почтовой организации), должник не сможет, возможно, покрыть все свои убытки, связанные с несением ответственности перед кредитором. И то же случится, если третье лицо впадет в банкротство. В подобных ситуациях потребитель или иной подобный «некоммерческий должник» окажется конечным носителем риска неисправности третьего лица, на которое он возложил исполнение. То же касается и ситуации, когда должником было лицо, для которого обязательство было связано с коммерческой деятельностью, но который в силу закона или договора отвечал за нарушение на началах вины.
При таком подходе ст. 403 ГК РФ оказывается уточняющей и редуцирующей общее правило п. 1 и 2 ст. 401 ГК РФ об освобождении от ответственности за случай (невиновное нарушение) и вводящей для ситуации возложения исполнения строгую, «гарантийную» ответственность должника за «вину» третьего лица.
Приведем следующую иллюстрацию: потребитель взял в автосалоне в долгосрочную аренду легковой автомобиль, бремя содержания и текущего обслуживания автомобиля по договору лежало на потребителе, и потребитель был обязан регулярно менять резину на колесах, в связи с чем он перед началом зимнего сезона обратился в шиномонтажную мастерскую (тем самым возложив на нее исполнение своего обязательства), но во время замены резины автомобиль был поврежден по вине сотрудников шиномастерской. Вины самого потребителя нет ни в выборе данного исполнителя, ни во взаимодействии с последним в процессе оказания услуги, но объективное нарушение налицо (автомобиль возвращается автосалону в поврежденном состоянии), и оно спровоцировано «виной» третьего лица. При этом допустим, что данная ситуация не покрывается страховкой. Справедливо ли возлагать такой риск на потребителя и взыскивать с него убытки или неустойку (или засчитывать требование о выплате штрафа к сумме обеспечительного платежа) либо удерживать задаток? Очень высока вероятность того, что он, выплатив все штрафы и убытки автосалону, добиться квазирегрессного возмещения выплаченных сумм мастерской просто не сможет, поскольку та просто ликвидируется.
Другой пример: гражданин-заемщик задержал возврат крупной суммы займа или гражданин-покупатель просрочил выплату цены приобретаемой на вторичном рынке квартиры, так как его безналичный перевод был неправомерно заблокирован его банком, на которого должник возложил исполнение своего денежного обязательства путем дебетования своего счета, по надуманным подозрениям в отмывании преступных доходов, через месяц недоразумение было разрешено, счет разблокирован и перевод был банком проведен. Должен ли быть поддержан иск кредитора (займодавца, продавца) к должнику (заемщику, покупателю) о взыскании пеней за указанные дни просрочки? Справедливо ли вменять должнику вину, которая присутствует в поведении его банка по отношению к нему самому?
Примеры можно продолжать.
С одной стороны, возложение на должника, для которого обязательство не было связано с коммерческой деятельностью и который в силу п. 1 и 2 ст. 401 ГК РФ несет ответственность только за вину, строгой ответственности за любые нарушения, спровоцированные «виной» третьего лица, на которое исполнение обязательства было возложено, может показаться не вполне справедливым, особенно в тех ситуациях, когда должник ограничен в возможности перенести бремя этой ответственности на третье лицо за счет квазирегрессного взыскания убытков (например, при установлении лимитов ответственности третьего лица или при банкротстве третьего лица).
С другой стороны, не вполне справедливым кажется и перенесение бремени возникающих убытков на кредитора. Ведь третье лицо выбирал именно должник, и он явно ближе к источнику данного риска. Не вполне нормальна ситуация, при которой, возлагая исполнение на третье лицо (вместо исполнения обязательства своими силами), должник уйдет от ответственности за поведение третьего лица. Ведь если не брать сценарии банкротства третьего лица или ограниченной его ответственности, именно у должника есть правовое основание на иск к такому третьему лицу; у кредитора данного права по общему правилу нет, поскольку он не состоит с третьим лицом в договоре, часто оснований для удовлетворения прямого деликтного иска к третьему лицу также может не быть, да и в принципе это третье лицо кредитору может быть незнакомо, а информация о характере его взаимоотношений с должником ему недоступна. В данных условиях если бы кредитор не мог привлечь к ответственности должника и взыскать с него свои убытки, то должник и не имел бы оснований перенести это имущественное бремя убытков на третье лицо, чье неправомерное поведение и спровоцировало само нарушение, и в итоге потери кредитора оказались бы не компенсированы, а третье лицо ушло бы от ответственности. Если же мы все-таки должника к ответственности привлекаем, создаются условия, при которых убытки, материализовавшиеся у кредитора в результате запущенной третьим лицом цепочки нарушений, будут в результате обратной цепочки взысканий перенесены на само третье лицо. Это может показаться справедливым исходом.
Если мы в подобных ситуациях привлекаем должника, который по общему правилу не отвечает при отсутствии вины, к ответственности, считая его лучшим носителем риска, то тогда получается, что данный вопрос в сценарии возложения исполнения решается так же, как и аналогичный вопрос в сценарии провоцирования нарушения обязательства работником должника, который урегулирован в ст. 402 ГК РФ.
И действительно, во многих европейских правопорядках ситуация нарушения обязательства по причине нарушения обязанностей независимым третьим лицом, на которое было возложено исполнение (например, субподрядчиком), и обычным работником имеет общее решение, которое заключается в строгой ответственности должника за вину таких третьих лиц и, по сути, вменении должнику вины последних.
Впрочем, подавляющее число примеров, которые в зарубежной литературе обычно приводятся в качестве иллюстрации такого строгого подхода вменения вины привлеченного третьего лица должнику, касается ситуации, когда для должника нарушенное обязательство было связано с профессиональной коммерческой деятельностью. В контексте российского права эти примеры в большинстве случаев иррелевантны, так как в российском праве – в отличие от права большинства континентально-европейских стран – подобный должник в принципе отвечает за убытки независимо от своей вины в нарушении.
В российском праве вопрос становится острым именно и только в тех случаях, когда должник несет договорную ответственность на началах вины, и прежде всего когда таким должником является обыватель, не соглашавшийся на участие в экономическом обороте на свой риск и рассчитывающий на то, что в случае материализации тех или иных рисков, не сопряженных с его упречным поведением, ответственности он не понесет.
Данный вопрос требует дополнительного политико-правового и догматического анализа. Сама комментируемая статья сформулирована достаточно абстрактно и не лишает судебную практику некоторой свободы выбора.
Видимо, все-таки в качестве общего правила следует исходить из строгого вменения вины. Но, возможно, здесь следует проводить разграничения между ситуациями.
Когда кредитор рассчитывал на исполнение должника, хотя и допускал возможность возложения, и должник решил возложить исполнение на третье лицо, но мог этого и не делать, должник должен отвечать за «вину» третьего лица как за свою собственную. Например, представим, что подрядчик, который согласно условиям договора отвечает на началах вины, решил часть работ выполнять не лично, а возложить исполнение на субподрядчика, вина субподрядчика будет вменяться подрядчику, несмотря на безупречность поведения самого подрядчика. И это представляется в целом справедливым вариантом распределения рисков.
Но когда то, что должник будет возлагать исполнение на третье лицо, а не осуществлять предоставление лично, входило изначально в программу договорных правоотношений и иначе исполнить обязательство было просто невозможно, возникает более спорный случай. Например, что, если потребитель, согласно условиям договора, должен был прислать контрагенту тот или иной документ по почте, потребитель никак не мог исполнить это обязательство иным образом, кроме как путем возложения исполнения своего обязательства по доставке документа на почтовую организацию? Справедливо ли в таком случае риск неисправности организации связи возлагать на потребителя, чьей вины в выборе и контроле нет?
Возможно, и в этом случае ответ должен быть положительным. Но можно допустить, что в порядке исключения должно быть учтено то, в какой степени должник (особенно если речь идет о простом обывателе, для которого обязательство не было связано с коммерческой деятельностью) способен возместить выплаченное кредитору в счет возмещения убытков или неустойки в квазирегрессном порядке с третьего лица, принимая во внимание установленные законом ограничения ответственности. В той степени, в которой такое перенесение убытков на истинного «виновника» в квазирегрессном порядке возможно, предлагается привлекать должника к строгой ответственности даже в сюжете с возложением, включенным в программу договорных правоотношений. Но в той степени, в которой (как в примере с почтой, а также с привлечением перевозчика и др.) возможности должника по взысканию убытков в квазирегрессном порядке с третьего лица ограниченны, привлечение к строгой ответственности должника, который осуществил возложение не самочинно, а реализуя программу своего обязательства, может показаться не вполне справедливым вариантом распределения рисков.