Остается обратить внимание на еще одну ситуацию, которая выше не обсуждалась. Должник, отвечающий на началах вины (например, потребитель), мог привлечь к исполнению своего обязательства коммерческую компанию, которая отвечает перед должником независимо от вины (п. 3 ст. 401 ГК РФ). И тогда может сложиться ситуация, когда из-за невиновного нарушения этой компанией своих обязанностей перед должником последний вынужденно нарушил права кредитора; при этом нет ни вины в поведении третьего лица, ни вины самого должника в выборе, взаимодействии и контроле. Может ли в такой ситуации кредитор требовать взыскания с должника убытков, уплаты неустойки и применения иных мер ответственности, если само третье лицо тем не менее отвечает перед должником за случай? Здесь уже нельзя говорить о вменении вины, поскольку вины нет в поведении как самого должника, так и третьего лица. Но если применять здесь правила ст. 403 ГК РФ механически, а также учесть соображения оптимального распределения рисков, можно прийти к выводу о том, что и в такой ситуации должник должен отвечать перед кредитором, дабы исключить ситуацию, когда убытки кредитора окажутся непокрытыми, а третье лицо уйдет от ответственности. Этот вывод может показаться логичным как минимум в той степени, в которой у должника сохраняется возможность привлечь третье лицо к ответственности в квазирегрессном порядке.
В общем и целом здесь остается пространство для дискуссий. Данная проблематика в российском праве абсолютно не проработана доктринально.
Впрочем, как уже отмечалось, практическая актуальность указанной проблематики в контексте российского права, сделавшего выбор в пользу строгой ответственности за нарушение обязательств, которые связаны с коммерческой деятельностью, не столь высока. Если исключить сюжеты с банковским переводом или пересылкой вещей и документов по почте или курьером, в подавляющем числе случаев возложение исполнения происходит по обязательствам, связанным с предпринимательской деятельностью должника, а здесь по общему правилу действует режим строгой ответственности.3.2.2. Использование содействия третьих лиц
В тех случаях, когда должник не возлагал исполнение своего обязательства на третье лицо, пытался исполнить свое обязательство самостоятельно, но для исполнения прибегал к помощи, содействию третьих лиц (закупал ресурсы, заказывал услуги помощников, использовал те или иные лицензии, снимал помещение и т.п.) или иным образом зависел от исполнения обязательств третьими лицами, с которыми у него заключены договоры, также может сложиться ситуация, похожая на ту, которая была описана выше в сценарии с обычным возложением. Речь идет о ситуации, когда вины самого должника в выборе такого третьего лица и взаимодействии с ним нет, поведение должника безупречно, но третье лицо виновно нарушило свои обязательства перед должником, спровоцировав того «по цепочке» нарушить права кредитора (либо нарушение третьего лица было невиновно, но оно отвечает перед должником независимо от вины). Справедливо ли допускать привлечение должника, отвечающего за нарушение на началах вины, к ответственности в такой ситуации?
Представим, что профессор не смог приехать вовремя на публичную лекцию из-за того, что авиарейс до места проведения лекции, на который был куплен билет, был неправомерно отложен авиакомпанией. Справедливо ли взыскание всех убытков с профессора, особенно с учетом того, что в квазирегрессном порядке их возместить за счет транспортной организации он, скорее всего, не сможет, поскольку та в силу отраслевого законодательства обычно несет ограниченную ответственность за подобные нарушения?
Или представим, что наймодатель не смог вовремя заселить в сдаваемую внаем квартиру нанимателя из-за того, что прежний наниматель нарушил свои обязательства и неправомерно отказался покидать квартиру и новый наниматель требует от наймодателя возместить убытки? Должен ли такой иск удовлетворяться?
Вопрос представляется столь же неочевидным, как и в разобранной выше ситуации возложения исполнения. В целом есть сомнения, что две эти ситуации следует регулировать по-разному в аспекте вопроса о вменении должнику, отвечающему на началах вины, последствий неисправности привлеченного им третьего лица. При первом приближении кажется, что либо а) и в том, и в другом случае мы должны привлекать должника к ответственности в ситуации, когда его нарушение спровоцировано третьим лицом, которое должник в той или иной форме привлек на основании договора, в строгом формате, вопреки общему правилу п. 1 и 2 ст. 401 ГК РФ о виновной ответственности должника (дабы могла запуститься цепочка взысканий, которая в итоге исключила бы безответственность «виновного» третьего лица и позволила бы защитить кредитора), либо б) в обоих случаях следует освобождать должника от ответственности при отсутствии его собственной вины в выборе третьего лица, контроле за ним или взаимодействии с ним, либо в) опять же в обоих случаях выискивать некие симметричные компромиссные решения.
Иначе было бы трудно объяснить, почему подрядчик, отвечающий согласно условиям договора с заказчиком на началах вины, будет нести по ст. 403 ГК РФ строгую ответственность за дефекты, допущенные субподрядчиками, даже если сам подрядчик не допустил вину ни в выборе последнего, ни в контроле за его работой (так как здесь налицо именно возложение исполнения), но сможет уйти от ответственности в почти аналогичной ситуации, когда при всем том же отсутствии вины самого подрядчика те же дефекты были предопределены поставкой ему некачественных материалов (так как это не возложение, а использование ресурсов третьих лиц в целях осуществления собственного исполнения). Как представляется, в обоих ситуациях налицо контрактная цепь, и вопрос о строгой или виновной ответственности одного звена этой цепи за собственное нарушение, спровоцированное нарушением, которое допустило предыдущее звено цепи, должен решаться одинаково.
Впрочем, повторимся, что данный вопрос в российском праве абсолютно не проработан и встает только в тех редких случаях, когда должник в принципе несет виновную ответственность. Примат строгой ответственности оттесняет указанную проблематику на второй план: в сценарии, когда обязательство было связано с коммерческой деятельностью должника и условия договора не исключили действие п. 3 ст. 401 ГК РФ, действует режим строгой ответственности, а в рамках него все эти сложные вопросы о вменении должнику вины третьего лица оказываются иррелевантными.4. Вменение формы вины
Иногда при рассмотрении спора о привлечении к ответственности за нарушение обязательства может стать актуальным не вопрос о виновности или невиновности, а вопрос о форме вины. Происходит ли в такой ситуации вменение формы вины третьего лица, на которое было возложено исполнение, должнику?
Например, если в договоре оговорено, что должник не возмещает убытки в сумме, превышающей определенный лимит, либо исключено взыскание упущенной выгоды, такое условие в силу п. 4 ст. 401 ГК РФ не сработает при умысле (а при расширительной интерпретации данной нормы и грубой неосторожности). Когда должник пытается доказать, что его умысла (и грубой неосторожности) нет, неминуемо встанет вопрос о том, вменяется ли должнику та форма вины, которая характеризует поведение третьего лица, на которое должник возложил исполнение. Представим, что субподрядчик, привлеченный генеральным подрядчиком, умышленно нарушил свои обязательства, тем самым спровоцировав нарушение генеральным подрядчиком договора генерального подряда; будет ли в таком случае генеральный подрядчик считаться умышленно нарушившим договор генерального подряда?
В комментарии к ст. 402 ГК РФ обсуждалась та же проблема в ситуации нарушения обязательства по причине нарушения своих трудовых обязанностей работниками должника, и там отмечалось, что вопрос о вменении формы вины работника самому работодателю не вполне очевиден и пока не прояснен в судебной практике, но имеются определенные аргументы в пользу такого вменения. В ситуации же с третьим лицом, привлеченным на основании гражданско-правового договора, вменение формы вины третьего лица должнику в большинстве случаев не представляется справедливым и разумным. Да, независимое третье лицо, на которое должник возложил исполнение, могло нарушить договор с должником умышленно, тем самым вынудив должника нарушить свой договор с кредитором, но из этого ни в коем случае не следует, что сам должник нарушил права кредитора умышленно. Данный вывод выглядит тем более справедливым в сценарии обращения должника к третьему лицу за содействием в процессе исполнения.
В ряде зарубежных стран (например, в немецком праве в силу абз. 3 § 276 и § 278 ГГУ) признается вменение должнику вины третьего лица, на которое должник возложил исполнение, но при этом умысел такого третьего лица сам по себе не предопределяет вывод о наличии умысла в поведении должника (для целей применения правила о блокировании условий об ограничении ответственности в сценарии умысла). Реализация данного подхода в отношении сценария с третьим лицом, привлеченным по гражданско-правовому договору, кажется абсолютно оправданной.
Впрочем, следует оговориться, что такое решение выглядит убедительно в ситуации, когда речь идет о третьем лице, которое действует достаточно автономно (например, в случае с привлечением экспедитором перевозчика). Но если третье лицо хотя и привлечено по гражданско-правовому договору, но de facto действует под полным контролем должника в режиме, не отличимом от режима взаимодействия должника со своими работниками, баланс интересов меняется, и здесь вменение формы вины может показаться вполне обсуждаемым решением. Представим, что во время выполнения автосервисом работ по ремонту автомобиля тот был поврежден в силу умысла или грубой неосторожности мастера, работавшего в автосервисе. Неужели мы спроецируем на подрядчика форму вины, допущенной мастером, в ситуации, когда он оформлен в автосервисе по трудовому договору, но не сделаем того же тогда, когда автосервис привлекал этого мастера на основании гражданско-правового договора спорадически для осуществления лакокрасочных работ по необходимости, но эти работы осуществлялись на территории автосервиса под общим контролем сотрудников данного автосервиса? Кажется, что в такой дифференциации нет логики. Логично вменять автосервису форму вины этого мастера.