Или представим, что в прибрежном ресторане официанты работали по модели аутстаффинга, состоя в штате некоего кадрового агентства и временно работая в соответствующем ресторане в период высокого сезона под контролем администрации ресторана, и один из официантов осознанно обсчитал посетителя. Будем ли мы исходить из того, что умышленное нарушение прав посетителя совершил сам ресторан? При первом приближении напрашивается утвердительный ответ. Здесь будет применяться более интенсивный формат вменения, который характерен для случаев провоцирования нарушения работником (ст. 402 ГК РФ); правила же ст. 403 ГК РФ здесь не применяются.5. Прямой иск кредитора к привлеченному должником третьему лицу
По общему правилу, если третье лицо, на которое должник возложил исполнение обязательства, нарушило свой договор с должником и тем самым спровоцировало должника на нарушение прав кредитора, перед кредитором отвечает должник, а не третье лицо, что следует из принципа относительности обязательственных правоотношений (п. 3 ст. 308 ГК РФ). Эта очевидная идея закреплена в п. 22 Постановления Пленума ВС РФ от 22 ноября 2016 г. № 54, п. 46 Постановления Пленума ВС РФ от 24 марта 2016 г. № 7.
Должник, возместивший кредитору его убытки или уплатив неустойку, вправе затем заявить к третьему лицу в квазирегрессном порядке161 иск о возмещении своих расходов, связанных с несением этой ответственности перед кредитором (Определение СКЭС ВС РФ от 1 июня 2016 г. № 301-ЭС15-18581).
Так, например, заказчик не вправе по общему правилу требовать возмещения убытков напрямую от субподрядчика. В силу п. 3 ст. 706 ГК РФ «[г]енеральный подрядчик несет перед заказчиком ответственность за последствия неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательств субподрядчиком в соответствии с правилами пункта 1 статьи 313 и статьи 403 настоящего Кодекса, а перед субподрядчиком – ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение заказчиком обязательств по договору подряда». Соответственно, генеральный подрядчик возмещает заказчику убытки, но может потребовать от субподрядчика покрыть его убытки, вызванные необходимостью осуществления таких выплат заказчику (квазирегрессный иск о возмещении убытков). При этом речь идет о тех случаях, когда исполнение обязательства возложено должником на третье лицо (п. 1 ст. 313 ГК РФ). Данная норма не охватывает те ситуации, когда третье лицо предоставляет кредитору неденежное предоставление по собственной инициативе, без возложения со стороны должника, и такое предоставление оказывается ненадлежащим. Согласно п. 6 ст. 313 ГК РФ в подобной ситуации ответственность за недостатки несет третье лицо (об оправданности подобного решения см. комментарий к п. 6 ст. 313 ГК РФ в рамках другого тома серии #Глосса162). На практике такие ситуации не возникают.
В то же время могут быть обнаружены исключения, в рамках которых кредитор получает право на взыскание своих убытков не только с должника, но и напрямую с третьего лица, привлеченного должником и допустившего то нарушение, которое в итоге спровоцировало нарушение обязательственного права кредитора. Приведем далее некоторые примеры.
Во-первых, речь идет о возможном заключении между а) кредитором, должником и третьим лицом, либо б) между третьим лицом и должником в пользу кредитора (ст. 430 ГК РФ), либо в) между кредитором и третьим лицом соглашения, согласно которому третье лицо обеспечивает охранительные обязательства должника, связанные с его ответственностью перед кредитором.
Во-вторых, соответствующими исключения могут быть предусмотрены специальными нормами закона, о такой возможности прямо говорит комментируемая норма. В качестве примера можно привести право гражданина, чьи личность или имущество пострадали в результате дефектов в проданном товаре, результате выполненных работ или оказанных услуг, предъявить прямой деликтный иск к производителю, подрядчику или исполнителю, независимо от того, состоял ли гражданин с ними в прямых договорных правоотношениях (ст. 1095–1098 ГК РФ). Здесь третье лицо (например, субподрядчик) перед кредитором (потребителем, который заказал строительство дома) отвечает за собственный деликт, независимо от того, нарушило ли третье лицо свои обязательства перед должником. Возможно, подрядчик и субподрядчик договорились о выполнении работ субподрядчиком более низкого качества, чем требовалось от подрядчика по договору с потребителем, и нарушения договора в отношениях между подрядчиком и субподрядчиком нет, но тем не менее, если в результате объективного дефекта пострадает здоровье потребителя, последний может заявить прямой иск к субподрядчику и требовать от него погашения убытков, вызванных вредом здоровью, в солидарном с генеральным подрядчиком формате.
Другой пример: согласно п. 3 ст. 18 Закона о защите прав потребителей покупатель-потребитель может потребовать возмещения расходов на устранение обнаруженных дефектов, безвозмездного устранения дефектов в натуре или замены дефектного товара на качественный товар той же марки (модели и т.п.) не только от непосредственного продавца, но и от изготовителя или импортера. Кроме того, он может вернуть дефектный товар изготовителю, импортеру или уполномоченной организации (индивидуальному предпринимателю) и потребовать возврата уплаченной цены, несмотря на то что цена уплачивалась не ответчику, а продавцу. Такие иски часто заявляются и удовлетворяются (см. определения СКГД ВС РФ от 4 февраля 2020 г. № 18-КГ19-157, от 4 августа 2020 г. № 9-КГ20-11-К1 и № 18-КГ20-46, от 29 июня 2021 г. № 66-КГ21-7-К8 и мн. др.). Недавно ВС РФ допустил в такой ситуации взыскание с изготовителя или импортера и иных убытков, включая абстрактные убытки в связи со срывом договора (см. Определение СКГД ВС РФ от 18 января 2022 г. № 46-КГ21-37-К6).
В-третьих, иногда такая опция выводится из общих положений деликтного права. Это может касаться прежде всего случаев, когда третье лицо в ходе исполнения своих обязательств перед должником причиняет вред личности или имуществу не должника, а кредитора. Третье лицо взаимодействует по договору с должником, но в ходе исполнения происходит посягательство на объект абсолютного права кредитора. Например, есть основания думать, что, если подрядчик возложил на субподрядчика исполнение обязательства по ремонту вещи заказчика, а субподрядчик по неосторожности уничтожил данную вещь, такое поведение субподрядчика является одновременно и нарушением его обязательств перед подрядчиком, и самостоятельным деликтом в виде посягательства на объект абсолютного права заказчика. Было бы логично, чтобы заказчик в подобной ситуации мог требовать погашения убытков как от подрядчика по правилам договорной ответственности, так и от субподрядчика на основании норм деликтного права в солидарном формате, если субподрядчик имел основания осознавать, что имеет дело с вещью, принадлежащей не генподрядчику, а другому лицу.
Кроме того, можно обсуждать обнаружение оснований для заявления такого прямого деликтного иска и в тех случаях, когда в поведении третьего лица, на которое было возложено исполнение, имеются признаки самостоятельно деликта в виде причинения кредитору чистых экономических убытков в результате недобросовестного и умышленного сговора с должником или иного умышленного поведения, направленного на причинение убытков кредитору и противоречащего либо уголовному закону, либо основам нравственности. Например, представим, что субподрядчик, находясь в сговоре с генподрядчиком, использует при установке фундамента бракованный цемент, отличный от того, который фигурирует в техническом задании и сметах (недобросовестную экономию генподрядчик и субподрядчик делят между собой). Как представляется, в такой ситуации пострадавший заказчик может требовать возмещения убытков не только от подрядчика на основании договора, но и от субподрядчика на основании правил гл. 59 ГК РФ в связи с подобным мошенничеством.
Впрочем, данные и, возможно, некоторые иные ситуации, когда поведение третьего лица может рассматриваться не только как нарушение его обязательства перед должником, но и как самостоятельный деликт в отношении прав и интересов кредитора, в российском праве плохо разработаны, и устоявшейся судебной практики по ним нет.
В-четвертых, за рамками описанных случаев с посягательством на объект абсолютного права кредитора и умыслом третьего лица остаются ситуации, когда третье лицо допустило самое обычное нарушение обязательства, но в результате ликвидации должника до того, как кредитор взыскал с него убытки, спровоцированные осуществлением ненадлежащего предоставления третьим лицом, третье лицо, по сути, оказывается безнаказанным, а убытки кредитора не покрываются из-за выпадения промежуточного звена контрактной цепи. Неужели справедливо оставлять кредитора без защиты, если у него других вариантов защиты своего права за счет иска к должнику не осталось, и есть третье лицо, которое, собственно, и спровоцировало нарушение прав кредитора, нарушив свои обязанности перед должником?
Может обсуждаться признание в такой ситуации подразумеваемого перехода к кредитору зависимого квазирегрессного требования должника к третьему лицу о покрытии убытков, которые возникли бы у должника в случае удовлетворения первичного требования кредитора о покрытии его убытков. Если принять эту позицию, например, заказчик в сценарии ликвидации генерального подрядчика может считаться автоматически приобретающим требование генерального подрядчика к субподрядчику о покрытии таких убытков генерального подрядчика, которые производны от первоначально возникших у заказчика убытков, и заявить прямой договорный иск к субподрядчику. Кроме того, можно было бы обсуждать возможность предоставления кредитору «опциона» на принудительный «обмен» своего требования к должнику на квазирегрессное требование должника к третьему лицу на ту же сумму в сценарии признания должника банкротом и запуска конкурсных процедур.
Данное решение, с одной стороны, позволит избежать ситуации, когда из-за разрыва контрактной цепи в сценарии ликвидации или банкротства промежуточного звена цепи контрактов пострадавший кредитор окажется без возмещения, а тот, кто зап