№ 305-ЭС20-22171, Постановление Президиума ВАС РФ от 22 марта 2005 г. № 12752/04). Видимость принадлежности права исходному кредитору должна защищаться, а новому кредитору остается привлечь исходного кредитора к ответственности по п. 2 ст. 390 ГК РФ при наличии к тому соответствующих оснований.
Более спорным является вопрос о том, может ли сам должник впоследствии оспаривать те соглашения, которые заключались им с прежним кредитором (либо односторонние сделки или юридически значимые сообщения, которые совершались либо направлялись от имени или в отношении исходного кредитора) в период после перехода права и до получения должником уведомления о переходе права. Когда должник узнает, что, скажем, заявление об акселерации кредитного долга ему направил банк, который ранее уступил требование о возврате кредита цессионарию, может ли должник впоследствии оспорить эффект акселерации, несмотря на то что в момент получения волеизъявления должник верил, что акселерацию производит тот, кто является его кредитором, и узнал, что это не так, позднее? Стоит ли позволять должнику оспаривать соглашения и сделки, заключенные с исходным кредитором (либо совершенные от имени или в отношении исходного кредитора), несмотря на утрату последним к этому моменту права, если в момент их заключения или совершения должник был уверен, что данные соглашения и односторонние сделки возымели правовой эффект, смирился с ним, но впоследствии, узнав, что переход прав состоялся ранее, решил воспользоваться шансом «отыграть назад» и оспорить такие сделки?
Вопрос требует дополнительного анализа.3.3. Значение субъективной добросовестности
Сложный вопрос касается обоснованности предоставления защиты видимости сохранения кредиторского статуса за исходным кредитором в ситуации, когда исполнение осуществляется или соответствующая сделка совершается (юридически значимое сообщение направляется) в период до получения должником формального уведомления о переходе права, но при наличии у должника информации о состоявшемся переходе права, полученной из иных источников (например, публикаций в прессе, судебного акта и т.п.).
Доктрина защиты видимости права охраняет интересы субъективно добросовестного лица. Разрыв во времени между переходом права и получением уведомления иногда просто объективно предопределен и не всегда может быть вменен в вину новому кредитору. Поэтому, если будет доказано, что должник точно знал или со всей очевидностью не мог не знать о переходе права из иных источников, и никаких сомнений насчет состоявшегося перехода права у него быть не могло, защищать его может показаться нелогичным. Платеж в адрес исходного кредитора на фоне точного знания о том, что он уже не обладает правом требования, и дальнейшая ссылка на то, что на момент платежа должник не получил формальное уведомление, хотя и знал точно о переходе права из иных источников, выглядят как проявление недобросовестного поведения. Это касается прежде всего тех случаев, когда должник был аффилирован с исходным и новым кредитором, а также случаев, когда должник был участником судебного процесса, в котором переход права был подтвержден, либо запись о смене кредитора внесена в соответствующий реестр. Добросовестный должник, который не получил официальное уведомление о переходе права, но узнает о состоявшемся переходе права из иных источников, как минимум попытается прояснить ситуацию, сделав соответствующий запрос, прежде чем осуществлять исполнение в адрес исходного кредитора или заключить с ним ту или иную сделку, касающуюся соответствующего обязательства. В то же время следует воздерживаться от попыток применения в такой ситуации стандарта должной заботливости и осмотрительности: несправедливо лишать должника защиты, если он просто мог узнать о переходе права, прояви он должную заботливость и осмотрительность. Иначе положение должника окажется крайне шатким, и создается высокий риск того, что должнику придется осуществлять повторное предоставление.
Впрочем, данный вопрос носит дискуссионный характер. Есть сторонники и абсолютно формального подхода, при котором единственным имеющим в данном контексте значение фактором является получение формального уведомления (подробнее см. п. 1.14 комментария к ст. 385 ГК РФ).3.4. Сделки, опосредующие безвозмездное предоставление
При реализации концепции защиты видимости права в различных контекстах нередко проявляет себя фактор безвозмездности сделки, совершенной на основе доверия к видимости права. Например, в рамках одного из самых известных проявлений данной доктрины – правил о добросовестном приобретении права собственности (ст. 302 ГК РФ) – даже добросовестное доверие наличию у отчуждающей вещь стороны распорядительной власти не позволяет приобрести право собственности, если вещь приобретается безвозмездно. Здесь сопоставление интересов сторон склоняет к защите собственника, а не добросовестного приобретателя. Но данный фактор проявляет себя далеко не во всех сценариях защиты видимости. Например, в рамках правил п. 2 ст. 189 ГК РФ о защите видимости полномочий этот фактор проигнорирован. Представляемый теряет право ссылаться на прекращение полномочий у представителя на фоне добросовестного доверия контрагента предъявленному ему экс-представителем оригиналу доверенности даже тогда, когда такой экс-представитель совершил от имени представляемого сделку, опосредующую безвозмездное предоставление в адрес контрагента. То же и в рамках правил п. 2 ст. 51 ГК РФ о защите видимой достоверности данных ЕГРЮЛ (в том числе в отношении личности директора, уполномоченного совершать сделки от имени организации). Вопрос о том, насколько логично восполнять все возможные сценарии защиты видимости права правилом, исключающим защиту видимости на случай безвозмездности, крайне неоднозначен. Более того, появление этого исключения в рамках института приобретения права собственности по доброй совести также не является универсальным решением (в некоторых странах добросовестное приобретение происходит и в случае дарения).
Данная проблема проявляет себя и в контексте тех случаев расширительного применения п. 3 ст. 382 ГК РФ, когда мы пытаемся защищать доверие должника видимости сохранения требования «в руках» исходного кредитора при совершении должником и исходным кредитором после перехода права, но до получения должником уведомления различных сделок, отличных от платежа. Например, заслуживает ли должник защиты в ситуации, когда на следующий день после перехода права, но до получения должником уведомления прежний кредитор, который формально уже не имеет распорядительной власти, заключает с должником соглашение о прощении долга или отказывается от некоего секундарного права, сопровождавшего обязательственное требование, не получая никакого встречного предоставления от должника и просто проявляя щедрость? Представим, что через пару дней после такого прощения должник получает уведомление о переходе права и осознает, что переход случился ранее прощения. Справедливо ли лишить нового кредитора права требования в такой ситуации? Или все-таки здесь можно потревожить должника, лишив его радости от проявленной в отношении него щедрости? Данный вопрос пока в судебной практике не прояснен и может вызывать жаркие споры, но при первом приближении в описанной ситуации фактор безвозмездности следует игнорировать. Возможно, он уместен в сценарии добросовестного приобретения права собственности, но его применение в контексте защиты видимости сохранения права «в руках» исходного кредитора вряд ли оправданно.3.5. Диспозитивность
Телеологическое толкование комментируемой нормы позволяет считать ее императивной в том смысле, что она не позволяет ухудшать положение должника в соглашении, на основании которого происходит уступка требования, или ином соглашении между исходным и новым кредиторами (например, предусмотреть недопустимость исполнения в пользу цедента даже при отсутствии уведомления об уступке). Цедент и цессионарий не могут своим договором вторгнуться в правовую сферу должника и лишать его предусмотренных законом гарантий (п. 3 ст. 308 ГК РФ).
В то же время в соглашении между исходным и новым кредиторами стороны могут изменить распределение между собой рисков, связанных с отсутствием уведомления должника, если это не затрагивает правовое положение должника и нет оснований для применения expost контроля справедливости договорных условий по ст. 10 и ст. 428 ГК РФ.3.6. Некоторые дополнительные нюансы
Об упомянутой в комментируемом пункте письменной форме уведомления, о том, кто должен направлять должнику уведомление о переходе права, и других деталях этой процедуры см. комментарий к ст. 385 ГК РФ.4. Компенсация расходов должника в связи с переходом права кредитора к другому лицу
Право исходит из того, что по общему правилу должнику безразлично, кому исполнять обязательство. Но в ряде случаев переход права может создать для должника определенные неудобства. Иногда попытка предотвратить ущемление интересов должника подвигает закон или сами стороны к тому, чтобы запретить переход права без согласия должника.
Но если в силу закона или условий договора согласие должника не требуется, это не значит, что переход права не может ввергнуть должника в некоторые дополнительные издержки. Например, частичная уступка денежного требования может приводить к тому, что должнику придется сделать два банковских перевода, уплачивая дважды банковскую комиссию, или осуществлять дважды инкассацию наличных денег. При уступке требования в пользу иностранного цессионария должнику, возможно, придется осуществлять банковский перевод за рубеж, что может быть сопряжено с уплатой повышенной банковской комиссии или получением тех или иных согласований с государственными органами.
Еще чаще такие дополнительные расходы могут возникать при переходе неденежного требования. Например, если в договоре не было оговорено конкретное место исполнения обязательства по передаче вещи и указывало