И уж совсем нет никаких сомнений в том, что должны переходить по правилам п. 1 ст. 1183 ГК РФ или по наследству требования о возмещении уже понесенных расходов потерпевшего на транспортировку до стационара, лечение, приобретение лекарств, протезирование, послеоперационный уход, реабилитацию и т.п., если такие расходы были понесены потерпевшим до его смерти. Если потерпевший не успел взыскать их до своей смерти, они все равно попадают в его наследственную массу.
Нет ни одного серьезного аргумента в пользу наличия неразрывной связи с личностью кредитора таких созревших обязательств по возмещению уже упущенных кредитором в связи с деликтом в виде посягательства на жизнь или здоровье доходов и тем более уменьшивших имущественную массу кредитора расходов. Это самые обычные убытки (т.е. имущественные потери), которые возникают в имущественной массе кредитора. Требование о возмещении таких убытков, направленное на восстановление пострадавшей имущественной массы, должно переходить по наследству. Аналогичные убытки возникают и при посягательстве на имущество истца. Единственное отличие подобных убытков состоит в спровоцировавшем их триггере. Нет конституционных причин дискриминировать в аспекте способности к преемству требование о возмещении убытков, вызванных причинением вреда здоровью истца или жизни кормильца истца, по сравнению с таким же, по сути, имущественным требованием истца о возмещении упущенных доходов или понесенных расходов при иных деликтах.
Насколько известно, не видит препятствий для перехода по наследству таких денежных требований о возмещении убытков в связи с посягательством на жизнь и здоровье и право большинства развитых стран.
Неразрывно же связаны с личностью потерпевшего и подпадают под действие ст. 383, 418 и 1112 ГК РФ только требования в отношении периодических выплат в счет возмещения утраченного потерпевшим дохода или компенсации в связи c потерей потерпевшим своего кормильца, которые причитались бы потерпевшему за период после его смерти. В случае последующей смерти потерпевшего смысл в существовании таких целевых обязательств отпадает, поскольку их функциональное назначение состоит в доставлении периодического содержания лично ему в целях покрытия ежемесячно возникающих убытков: если кредитор скончался, эти новые убытки возникать не будут, и смысла в сохранении данных обязательств для доставления содержания наследникам исходного кредитора нет.5.2. Цессия
Вопрос о возможности цессии требований о возмещении имущественных потерь (убытков), возникших в результате посягательства на жизнь или здоровье, может вызывать и вызывает дискуссии. Комментируемая статья запрещает переход требований о возмещении вреда жизни или здоровью, и в п. 71 Постановления от 26 декабря 2017 г. № 58 Пленум ВС РФ подтверждает, что из этой статьи вытекает невозможность в том числе и уступки данных требований.
Но применительно к преемству таких требований на случай смерти закон (ст. 1183 ГК РФ), как мы видели, уточняет, что запрет касается перехода лишь периодических начислений в счет предоставления содержания за период после смерти кредитора, но не блокирует переход прав о погашении уже созревшей части убытков на случай смерти исходного кредитора по деликтному обязательству. Может ли этот же подход с необходимыми адаптациями применяться и к переходу требований о возмещении таких убытков в результате цессии?
Как представляется, к требованию о возмещении уже понесенных в связи с посягательством на жизнь или здоровье расходов (например, на лечение), которые возникли до уступки в имущественной массе кредитора, следует относиться как к способному к обороту имуществу и допускать не только их наследственное или ненаследственное преемство на случай смерти, но и цессию. Потерпевший, пострадавший в результате ДТП и вынужденный потратиться на лечение и ремонт своего автомобиля, должен иметь возможность уступить требование о возмещении как тех расходов, которые были связаны с ремонтом, так и тех, которые направлены на возмещение понесенных медицинских расходов. Возмещение таких убытков не направлено на предоставление содержания и неразрывной связи с личностью кредитора не имеет.
Может ли данный подход применяться и в отношении возмещения упущенной выгоды в виде утраченных в связи с деликтом доходов, связанных с утратой трудоспособности или потерей кормильца? Как представляется, неразрывно связаны с личностью кредитора только те требования подобного рода, которые касаются выплат, направленных на доставление кредитору содержания за период после уступки и возмещение упускаемой в будущем выгоды. Требования в отношении таких будущих начислений, направленных на предоставление содержания, не могут уступаться, и, возможно, даже в режиме уступки будущего права (ст. 388.1 ГК РФ). Что же касается требований в отношении погашения уже упущенной за период до уступки выгоды в связи с утратой трудоспособности или потерей кормильца, то они, как представляется, вполне могут быть уступлены. Закон следует толковать так, что он запрещает отчуждение прав на получение будущего содержания, которое согласно закону ему причитается целевым образом. Патерналистская цель закона при таком его толковании состоит в запрете на распоряжение своим будущим содержанием (из опасений в отношении слишком большого дисконта, на который может согласиться потерпевший при уступке), но не в запрете на распоряжение требованием в отношении просроченной задолженности.
Если, например, потерпевший на период полугодичного лечения был лишен возможности извлечь доход и далее, выздоровев, решает уступить третьему лицу свое созревшее требование о возмещении такого упущенного за эти полгода заработка, какое может быть конституционное основание такую свободу ограничивать? Потерпевшему может быть крайне проблематично судиться с ответчиком, последний может находиться за рубежом или иметь мощную юридическую службу, на борьбу с которой могут понадобиться значительные ресурсы, которых у потерпевшего часто попросту нет. Ответчик может попасть под банкротные процедуры, которые затянутся на долгие годы. В большинстве случаев потерпевший сможет только выиграть, если ему будет доступна возможность уступки принадлежащих ему требований о погашении уже созревших выплат по возмещению выпавших доходов тем, кто имеет больше сил и средств и способен призвать к ответу делинквента. Все, к чему может приводить тотальный запрет на уступку таких требований, – это то, что бо́льшая часть понесенных потерпевшим убытков в связи с посягательством на жизнь и здоровье просто не возмещается, так как потерпевший (нередко самый обычный гражданин с не самыми высокими доходами) не решается инициировать судебный процесс.
В этом плане неудивительно, что доминирующий подход в европейском праве состоит в допущении уступки требований о возмещении уже понесенных убытков, вызванных причинением вреда жизни или здоровью. То же решение закреплено и в международных актах унификации частного права (ст. VI.–6:106 Модельных правил европейского частного права).
Впрочем, однозначной судебной практики ВС РФ, подтверждающей этот вывод об ограниченной допустимости цессии таких требований, пока нет. То, что в российском праве по этому вопросу до сих пор сохраняется некоторая недосказанность, вызывает сожаление и даже недоумение.
Обращение взыскания на требование о возмещении вреда жизни или здоровью по долгам потерпевшего перед третьими лицами, а также помещение таких требований в конкурсную массу впавшего в банкротство потерпевшего не допускается в силу п. 1 ст. 101 Закона об исполнительном производстве и п. 3 ст. 213.25 Закона о банкротстве. Исключением в силу п. 2 ст. 101 Закона об исполнительном производстве является случай, когда на такое требование обращается взыскание по алиментному долгу потерпевшего перед своими несовершеннолетними детьми или по долгу о выплате возмещения в связи с потерей кормильца.5.3. Суброгация
Если мы допускаем цессию требований о возмещении уже возникших до момента уступки убытков, вызванных посягательством на жизнь или здоровье, вполне допустима и суброгация такого требования. Нет ни одной логической причины ее запрещать, если потерпевший получает возмещение от третьего лица. Если, например, банкротится компания, ответственная за возмещение вреда, и некое третье лицо до введения наблюдения решает погасить долг компании перед потерпевшим, ничей легитимный интерес в такой ситуации не страдает: третье лицо возмещает имущественные потери потерпевшего, и нет оснований блокировать переход в силу суброгации требования к причинителю вреда.
Более того, даже если почему-то скептически относиться к уступке требований о возмещении уже понесенных затрат или уже упущенных за период до уступки доходов в связи с посягательством на жизнь или здоровье, возражение против суброгации в принципе нелепо: ведь потерпевший получает полное возмещение, не теряя на дисконте.5.3.1. Суброгация при выплате страховой компанией убытков, связанных с причинением вреда жизни или здоровью
Как только мы осознаем, что нет причин блокировать суброгацию при выплате третьим лицом возмещения убытков, вызванных посягательством на личность, решается важный вопрос, возникающий в плоскости страхования. Статья 965 ГК РФ предусматривает суброгацию при выплате страховой компанией страхового возмещения по договорам имущественного страхования. Часто утверждается, что из этой нормы следует невозможность суброгации при личном страховании. Но это утверждение неверно.
Сама отраженная в ГК РФ классификация страхования на личное и имущественное имеет право на существование, но она не совпадает с иной известной классификацией – разграничением страхования убытков (Schadenversicherung) и страхования сумм (Summenversicherung). В границы того, что наш ГК РФ (ст. 934) понимает под личным страхованием, попадают две абсолютно разные конструкции – «страхование убытков» (имущественных потерь), возникающих в связи с причинением вреда жизни или здоровью (например, полис доб